-Он был похож на жабу, это было ужасно, ужасно! — кричала она, горестно заламывая руки. Ее муж слушал и рука страха — холодная, липкая — все сильнее сжимала его сердце.
С супругой Бориса случилось непоправимое — но что он мог поделать? Что вообще мог поделать советский мужчина, если его жена стала игрушкой для Берия?
В Союзе ее своей не считали, так как происхождение было более чем сомнительное. Татьяна родилась в 1914 году в селе Завидово Московской губернии в семье дворянина, полицейского пристава Кирилла Титовича Окуневского.
При этом, отец поверил в новую власть, остался работать на благо молодой страны рабочих и крестьян. Двадцатые годы и большую часть тридцатых Окуневским удалось пережить относительно спокойно.
В 1931-ом году 17-летняя, ставшая невероятной красавицей Татьяна, поступила вольнослушательницей в Московский архитектурный институт по протекции друга семьи, архитектора М.П. Парусникова. Обучение не заладилось. Со студентами и преподавателями отношения у Татьяны на сложились, к тому же, она поняла, что архитектура — это совсем не то, о чем она всю жизнь мечтала.
В 1932 году Окуневская бросила МАИ и поступила на службу в Московский Реалистический театр в качестве актрисы. Вскоре у молодой красавицы появилось множество поклонников, но самым настойчивым был режиссер Дмитрий (Митя) Варламов. Несмотря на то, что Митя был старше на девять лет, Татьяна вышла за него замуж и в 1933 году родила супругу дочь Ингу.
В 1934-ом Татьяна дебютировала в кино, сыграв главную роль в немом художественном фильме «Пышка», снятом режиссером Михаилом Роммом по знаменитой одноименной новелле Ги де Мопассана.
«Пышка» была тепло принята и зрителями, и критиками. Татьяна не остановилась на достигнутом и закрепила успех ролью обаятельной ученицы совхозных курсов Тони Жуковой в фильме «Горячие денечки». После этого фильма актрису узнала вся страна.
Для Мити Варламова, который никак не мог получить работу в кинематографе, успех жены стал большим испытанием. Муж ревновал Татьяну даже к тени мужчины, при этом, сам не считал нужным хранить ей верность. В результате семья распалась.
Черным для Окуневских, как, впрочем, и для тысяч других семей, стал 1937-ой год. Отцу Татьяны, Кириллу Титовичу, все-таки припомнили его работу полицейским приставом во времена царского режима. Окуневский был арестован и через несколько дней расстрелян на печально известном Бутовском полигоне.
Татьяну немедленно уволили из театра и настоятельно посоветовали покинуть Москву. Впрочем, она и сама желала сбежать из столицы, устав вздрагивать от всякого шума на лестнице и, по выражению Осипа Мандельштама, «шевелить кандалами цепочек дверных». Забрав дочку, Татьяна уехала в Горький, где ее приняли в труппу областного театра.
Вскоре Окуневская поняла, что провинция — это не для нее. Актрисе не хватало московского шума, всегдашнего движения, суеты. Не хватало друзей и знакомых. В 1938-ом она на свой страх и риск вернулась в Москву.
Работы не было ни в кино, ни в театре. Татьяна уже жалела, что уехала из Горького, где у нее и дочери все-таки был надежный кусок хлеба. Когда Окуневская была готова снова отправиться в провинциальный театр, она познакомилась с успешным писателем и журналистом Борисом Горбатовым.
Горбатов, будучи уроженцем Донбасса, писал в основном о шахтерах, причем, так, как было угодно власти. Ходили слухи, что Борис Леонтьевич был причастен к аресту ряда членов Союза писателей, однако, сохранились и свидетельства о том, как он с огромным риском для себя помогал репрессированным.
Татьяна, сильно нуждавшаяся в мужской поддержке, согласилась стать женой писателя. Любви в этом браке не было ни на грош, о чем Окуневская впоследствии признавалась в своих мемуарах «Татьянин день». Для дворянской дочери брак с пролетарским писателем сразу стал испытанием:
«Какое это несчастье все повторить сначала, как с Митей! Силой водить мыться, учить чистить ногти, соблюдать чистоту в туалете, не носить засаленные воротнички. Костюм и ботинки Борис надел как вериги, прося ни за что не выбрасывать сапоги».
После начала войны Горбатов стал военным корреспондентом, дослужился до звания подполковника. Серия статей Бориса под общим названием «Письма к товарищу» была названа Константином Симоновым «вершиной публицистики военных лет».
Сильнейшая публицистика Горбатова, его патриотизм обратили на писателя и журналиста благосклонное внимание властей. В 1942 году Борису был вручен орден Красной Звезды.
Для Татьяны успехи мужа значили очень многое: из дочери расстрелянного «врага народа» она превратилась в жену героя, кавалера Красной Звезды. В 1943 году Борис Леонтьевич помог вернувшейся из эвакуации в Ташкент Окуневской устроиться в театр имени Ленинского комсомола.
Жизнь понемногу налаживалась, Татьяна перестала вздрагивать от шума на лестнице. Она верила, что люди в черных кожаных куртках больше не постучат в ее дверь.
Война закончилась, Борис вернулся в Москву, после чего разнообразные блага на него и, соответственно, на Татьяну Окуневскую, посыпались, как из рога изобилия. Горбатова широко издавали, кроме того, вместе со своим другом Константином Симоновым он возглавил Союз писателей. Жена, впрочем, не обольщалась насчет литературного таланта супруга:
«Борис кончил роман о войне «Непокоренные». Роман, как и очерки «Письма товарищу», подняли на щит, по сути роман и очерки на одну и ту же тему, с той же «свеженькой» мыслью — не сдаваться врагу. Роман плохой, и даже искры Борисовой, которая была в «Обыкновенной Арктике», в нем не видно.
Как Борис будет писать дальше? Он мыслит себя писателем, а о чем он будет писать? Даже если и есть способность, даже если и талант — этого так мало! А что еще есть у Бориса? Какая-то странно заштампованная, заученная тема Донбасса. Борис совсем не наблюдателен…»
Семейную жизнь актрисы и писателя трудно назвать браком в традиционном понимании. И Борис, и Татьяна жили так, как им заблагорассудится. Однако вокруг Окуневской крутилось множество поклонников, в том числе, иностранцев, что сильно беспокоило Горбатова.
Борис Леонтьевич просил жену «сбавить обороты», но та его не слушала, купаясь в лучах славы и обожания. Воздыхателями актрисы было немало известных политических деятелей, среди которых были люди, воистину, всесильные.
Вскоре актрису пригласили на кремлевский концерт, и заехать за ней должен был сам Лаврентий Павлович Берия.
Черная машина, и правда, прибыла. Полковник открыл актрисе дверцу, и она увидела на заднем сиденье Берию.
«Он весел, игрив, достаточно некрасив, дрябло ожиревший, противный, серо-белый цвет кожи. Оказалось, мы не сразу едем в Кремль, а должны подождать в особняке, когда кончится заседание. Входим. Полковник исчез. Накрытый стол, на котором есть все, что только может прийти в голову».
Берия предложил Татьяне выпить «доставленное из Грузии наилучшее из вин». Отпив несколько глотков, она почувствовала себя дурно.
Утром Берия приказал отвезти Татьяну домой.
«Только Борису могу все рассказать. Борис меня спасет… он сразу забегал мелкими шажками, затылок налился кровью, что-то залепетал… Он такой жалкий, что я его должна утешать».
Борис ничего не смог поделать. Берия еще несколько раз «похищал» Татьяну из театра, возил к себе в квартиру и на дачу в Подмосковье.
«Сопротивление бессмысленно, невозможно, унизительно… Только бы сердце не разорвалось…
Жаба, гнусная, безобразная, жирная, раздувающаяся… не отрывает от меня глаз, ползает по кровати, задыхается от счастья завоевателя… зверь, поймавший жертву… он истаскан, иначе ночь для меня была бы смертельной… рассвета все нет… тогда в особняке в полузабытьи было легче».
Но пристальный интерес Берии не стал для Окуневской защитой от внимания органов безопасности.
В 1948 году в квартиру Татьяны и Бориса все-таки пришли «люди в черных куртках». Окуневская решила, что это за ее мужем, но — нет. Чекист вручил актрисе записку, в которой было всего четыре слова:
«Вы подлежите аресту. Абакумов».
Подпись в записке принадлежала Виктору Семеновичу Абакумову, назначенному министром госбезопасности СССР всего два года назад.
Вскоре Татьяна увидела Абакумова — он самолично вызвался провести первый допрос актрисы. Окуневской лицо министра показалось до боли знакомым:
«Был эпизод с каким-то полковником, я рассказала о нем Борису: тетя Варя была в спальне, этот полковник уходил, был в шинели и папахе, я его провожала, и в прихожей он хотел меня поцеловать, я дала ему пощечину… неужели это был Абакумов… поэтому лицо его показалось мне знакомым, поэтому он хотел понять, узнаю ли я его».
Авакумов, похоже, не забыл той пощечины. Впрочем, эта информация известна только из мемуаров самой Окуневской. В других источниках приводятся иные причины ареста актрисы, в частности, ее роман с иностранцем.
Нельзя исключать и того, что Окуневская стала жертвой борьбы Абакумова со его главным противником — Берией.
Как бы то ни было, но Окуневскую обвинили в антисоветской агитации и дали ей десять лет лагерей.
Борис Горбатов, узнав об аресте жены, сразу же стер ее из своей жизни. Выселил из квартиру мать и дочь Окуневской, вывез в неизвестном направлении все вещи Татьяны.
В 1949 году Окуневскую по этапу отправили в Степлаг в городе Джезказгане. Вместе с актрисой ехала и другая знаменитая арестантка по политическому делу — актриса Мария Капнист.
Степлаг стал для Окуневской адом на земле. Ее определили в рабочую бригаду. Хрупкой красавице приходилось резать торф, выкорчевывать пни, таскать бревна. Все это на лютом морозе либо под обжигающим солнцем. Татьяна не выдержала бы, если бы в ее жизни не случилась любовь.
Его звали Алексеем, он попал в Степлаг по политической статье, работал здесь аккордеонистом агитбригады. Алексей добился перевода Татьяны из рабочей бригады в культмассовую.
Татьяна утверждала, что любовь к Алексею была самым прекрасным пережитым ею чувством, однако, любовь эта была платоническая.
«В нашей любви был один-единственный поцелуй, который я, если бы прожила триста лет, никогда не смогла бы забыть. Он остался в моей душе, сердце, теле. Один-единственный поцелуй».
В 1954 году Окуневская вышла на свободу, с Алексеем пришлось расстаться. Вскоре Татьяне стало известно, что мужчина скончался. Для актрисы это стало тяжелейшим ударом: Окуневская до конца жизни ездила на могилу к своему лагерному другу.
Татьяну приняли в труппу театра им. Ленинского комсомола, но больших ролей не давали. В кино Окуневская также играла только в эпизодах.
В 1959 году, поняв, что руководство театра ее не любит, Татьяна перешла на работу в Госконцерт в качестве певицы-исполнительницы романсов и народных песен. Как певица Окуневская объехала всю страну.
Татьяна любила гостей: в квартире актрисы часто проходили дружеские посиделки творческих людей. В 1972 году на одну из таких встреч пришел актер Арчил Гомиашвили, только что прославившийся на весь СССР как Остап Бендер.
Арчилу в то время было 46 лет, Татьяне — 58. Разница в возрасте не помешала страстному роману, завершившемуся браком. Впрочем, совместная жизнь Окуневской и Гомиашвили продлилась недолго — уж очень они разные были люди.
В 90-е годы Татьяна Кирилловна издала книгу мемуаров «Татьянин день», наделавшую много шума. Актрису обвиняли в клевете на Берию, на Абакумова, на Бориса Горбатова. Окуневская категорически отвергала все обвинения.
Красавица по жизни — в любом возрасте и влюбых обстоятельствах — Окуневская наотрез отказывалась стареть. До такой степени, что в 1999 году в возрасте 85 лет актриса решилась на контурную подтяжку лица под общим наркозом. Дочь Инга пыталась отговорить мать от этой процедуры — бесполезно.
В результате операции в организм актрисы попал вирус гепатита С, давший осложнение на печень.
Последние годы жизни Окуневская мужественно боролась с тяжелейшими болезнями, до последнего дня сохраняя оптимизм и желание жить и работать.
15 мая 2002 года Татьяна Кирилловна Окуневская скончалась в возрасте 88 лет.
Так сложилась жизнь женщины, которую не сломили ни Берия, ни Лубянка, ни Степлаг.
