Настал день, которого Маргарита Нарышкина ждала с замиранием сердца — её венчание с Александром Тучковым. К небольшой церквушке на Пречистенке съехалась, казалось, вся знать первопрестольной. Невеста, сияющая от счастья, плохо осознавала происходящее.
Волнение было столь велико, что она с трудом произносила слова клятвы. А потом, очутившись у дверей храма, растерянно замерла. И тут случилось нечто странное. Под ноги Маргарите внезапно бросился оборванный нищий. Протягивая ей узловатый посох, он прокричал: «Мать Мария, прими!»
Смятенная невеста инстинктивно приняла посох, не постигая глубинного значения сказанного. Разве могло прийти ей в голову, что эти загадочные слова станут вещими? Минуют годы, и Маргарита Тучкова, потеряв мужа, облачится в монашеские одежды под именем Марии.
Возглавив Спасо-Бородинскую обитель, она станет опираться на ту самую клюку, совершая вечерние обходы монастырских владений. Но до этого ещё далеко, а сейчас…
Обоз генерала Тучкова уже десятые сутки пробирался сквозь безрадостные просторы. Всюду, докуда хватало глаз — нескончаемое море увядшей растительности. Маргарита, закутанная в потёртый армейский плащ, дремала на клочке соломы в повозке.
Пронизывающие порывы ветра хлестали по щекам, тряска была неустанной спутницей. Однако супруга военного успела свыкнуться с лишениями кочевого быта. Вот уже два долгих года Маргарита неизменно сопровождала мужа, разделяя с ним все тяготы.
Кто бы мог подумать, что избалованная аристократка, привыкшая к французским романам да клавикордам, превратится в отважную фронтовичку? Теперь она запросто могла и картошку почистить, и солдатские щи сварить на костре.
Юная дворянка, которая раньше падала в обморок при слове «кровь», научилась перевязывать раны, поя раненых водкой. С особым удовольствием Маргарита ухаживала за лошадьми, не гнушаясь чесать им гривы, кишащие паразитами. Полковая жизнь закалила хрупкую женщину. И всё же главной причиной разительных перемен стал он — Александр Тучков…
Их пути впервые пересеклись на одном из великосветских приемов. Вначале Александр, в ту пору ещё полковник, не удостоил вниманием скромно одетую девицу. Но едва Маргарита коснулась клавиш рояля и затянула старинную русскую песню, как он был покорен без остатка. Плененный чарующим пением, Тучков весь вечер не отлучался от новой знакомицы.
Они рассуждали о музыкальном искусстве, музицировали в четыре руки, исполняли вокальные партии. И только появление супруга Маргариты, призвавшего её возвращаться в семейное гнездо, нарушило это очарование.
Да, Маргарита уже носила обручальное кольцо. В шестнадцать лет родители выдали её замуж за блестящего красавца Павла Ласунского. Мать без ума была от будущего зятя, души не чаяла.
Ещё бы, истинный джентльмен, и к тому же сказочно богат! А как галантен, как обходителен! Умудрялся подавать букеты ландышей хоть зимой, хоть летом. Идеальная партия!
Только вот невеста что-то не испытывала восторга от свадебных приготовлений. Плохо спала, места себе не находила. Примерки платья, улыбки гостям, благодарности за подарки — всё как в тумане. Одна мысль — что не любит жениха, мучила и терзала. Но признаться в этом родителям, пойти против их воли так и не решилась.
Замужество стало для Маргариты настоящей пыткой. Муж то и дело пропадал у подружек, а дома изводил молодую жену попрёками и упрёками. В одну из ссор Ласунский так сильно ударил супругу, что бедняжка слегла в горячке.
А поводом для скандала стала всего лишь попытка Павла заложить фамильные изумруды Нарышкиных, то был карточный долг, видите ли, требовалось срочно отдать!
Придя в себя после болезни, Маргарита обнаружила у своей постели… Александра! Он нежно менял компрессы на горячем лбу, и от прохладных прикосновений становилось легче. Ах, как хотелось, чтобы этот миг длился вечно!
Чтобы любимый всегда был рядом!.. Как Тучков посмел явиться в дом к замужней даме, оставшись наедине в её спальне — Маргарита не ведала. Да это было и не важно.
Узнав о мытарствах дочери, мать Маргариты ужаснулась. Ей стало невыносимо стыдно за то, что по её вине девочка попала в эту кабалу. Родительница тут же стала хлопотать о разводе. Однако, когда Тучков посватался сразу после расторжения брака, получил отказ. И только четыре года спустя, видя, как дочь изводится в разлуке с любимым, мать сдалась.
На свадьбе от счастья женщина проливала слёзы умиления. До чего же хороша её белокурая красавица! А какой видный, статный зять! Недаром вокруг шептались, что краше пары во всей Москве не сыскать.
Первый год молодожёны не вылезали из своего имения в Тульской губернии, предаваясь страсти и нежности. Увы, безмятежность длилась недолго. Весной 1807-го Наполеон вторгся в Пруссию. Высочайшим указом генералу Тучкову надлежало отправиться на войну. Маргарита решила, что ни за что не отпустит мужа одного.
Александр долго не мог найти обожаемую супругу перед самым отъездом. А та возьми да затеряйся среди солдат, нацепив мундир и старую шинель! Села на козлы и была такова. «Не привлеку внимания в таком виде!» — хитро подмигивала проказница распаляющемуся от негодования мужу.
В многолюдной Риге, куда полк Тучкова прибыл для смотра, приключилась презабавная история. Маргарита застала благоверного, раскланивающегося перед хорошенькой незнакомкой, кинувшей ему из окна розу. Ах, какие страсти разыгрались в душе ревнивицы! Мигом примерила на себя образ постаревшей, замученной походами жены.
Сравнила загрубевшие руки в ссадинах с изящными пальчиками девицы. Поняла, как убого смотрится в пропахшем дымом мундире рядом с нарядной красавицей. Разрыдалась, закатила истерику. Бедный Александр полночи извинялся, убеждая, что никто не затмит в его сердце дорогую Маргариту.
Клялся в верности и любви, гладя округлившийся животик, ведь там, под сердцем, уже трепетала новая жизнь — их общий ребёнок.
В апреле 1811 года прямо в дороге Маргарита произвела на свет сына, нареченного Николаем. Путешествовать с крохой стало совсем тяжко, пора было возвращаться в Первопрестольную. Супруги условились, что разлука будет недолгой. Увы, именно в ночь перед отъездом Маргарите приснился тот самый, роковой сон…
Внезапно проснувшись в холодном поту, Маргарита принялась лихорадочно будить мужа: «Сашенька, очнись! Тебя погубят при Бородино!» Заспанный Тучков попытался унять взволнованную супругу. Дескать, что за нелепицы снятся — нет на картах такого места, Бородино, вздор все это.
Но в следующую ночь жуткое видение вернулось. На этот раз детали врезались в сознание. Маргарита отчетливо узрела, как в отчем доме отец встречает её, держа на руках крошку Николеньку: «Александра более нет в живых. Отныне тебе в одиночку растить сына…»
А еще привиделась белая стена, на которой кровавыми буквами кто-то начертил по-французски: «Судьба твоя свершится под Бородино». Утром обезумевшая от горя женщина пала в ноги Александру, заклиная не отсылать её.
Вдруг ей удастся оградить любимого от страшной участи одним своим присутствием. Но генерал был тверд — во времена войны не место сантиментам.
Знаменитая битва случилась 26 августа 1812 года, ровно через два с половиной месяца после отъезда Маргариты. Перед самым началом сражения Тучков невольно вспомнил тот злополучный сон жены. Надо же, какое причудливое название — Бородино. Прежде и не слыхивал…
Бой длился уже несколько часов. Вдруг рядом с Александром что-то оглушительно бабахнуло. В последний миг ему почудился оклик Маргариты. Такой родной, такой любимый голос!..
Свидетельства очевидцев разнятся. Одни говорят — генерала сразила пуля, другие — что на куски разорвало ядром. Как бы там ни было, а Тучкова не стало.
Маргарита как раз сидела в гостиной, когда вошёл батюшка, баюкая малютку-внука. В точности как во сне… Женщина облокотилась на стену и стала медленно оседать на пол. Страшное предчувствие сбылось!
Целых два месяца вдова не находила себе места от горя.. Всё надеялась, что муж просто ранен или пленен. Но шли недели, а вестей от Александра не было. И тогда Маргарита решилась на отчаянный шаг. Втайне от родных она укатила на Бородинское поле — искать останки любимого, чтобы похоронить по-христиански.
Боже, какой ужас предстал её глазам! Сотни, тысячи изувеченных, неопознанных тел, кучами сваленных друг на друга. Смрад разложения, слетевшиеся на пиршество вороны. Поди тут узнай, где чей муж или брат… Маргарита брела меж погибших, всматриваясь в лица, вглядываясь в обрывки мундиров.
Она уже не различала цветов — всё вокруг было одинаково бурым от засохшей крови. Нет, невозможно найти Александра в этом месиве. И всё же взгляд то и дело выхватывал знакомые черты — то на одном трупе, то на другом. Увы, поиски оказались тщетными.
По легенде, убитой горем вдове досталась лишь одна реликвия — скромный рубиновый перстень, который генерал Тучков не снимал с безымянного пальца правой руки.
Маргарита возвратилась в первопрестольную постаревшей лет на десять. Однако в сердце её поселилась твёрдая решимость — воздвигнуть церковь там, где оборвалась жизнь любимого. Пусть там днём и ночью возносятся молитвы о всех павших воинах. Пусть там она сама сможет до последнего вздоха оплакивать своего Александра.
Шёл 1818 год. Храм Спаса Нерукотворного на Бородинском поле возводился с поразительной быстротой, словно по мановению свыше. Маргарита пожертвовала все свои сокровища, заложила родовое поместье, перешедшее к ней по наследству — лишь бы скорее увидеть завершение богоугодного дела.
До самого освящения храма местные крестьяне судачили меж собой, что по вечерам туда являются призраки погибших. Дескать, в сумерках видели, как бредут они, окровавленные, в истлевших мундирах, а у врат монастыря вдруг испаряются.
Николенька с пелёнок привык бывать в храме, где венчались его родители. Маргарита подолгу стояла перед образом Спаса, переданным ей Александром накануне разлуки. Мать и сын вместе молились, вместе лили слёзы.
С годами мальчик всё больше становился похож на отца. Те же вьющиеся смоляные кудри, те же карие глаза, тот же волевой рот… Когда Николай смеялся или по-особенному откидывал непослушную прядь со лба, у Маргариты сжималось сердце. До боли знакомые жесты, до слёз любимые черты!
Шёл Николеньке пятнадцатый годок, когда мать определила его в Пажеский корпус. Затаив печаль в душе, готовилась она к разлуке — теперь свидеться с обожаемым чадом удастся в лучшем случае неделю в году.
*
Однако незадолго до отъезда судьба нанесла Маргарите новый удар. Приехав на Рождество, сын вдруг занемог. Поднялась температура, начался жар. Встревоженная мать тут же созвала консилиум лучших докторов.
Их вердикт обнадёживал — мол, опасности никакой, здоровый организм, оправится. Но через три дня, метаясь в беспамятстве, Николай скончался на руках Маргариты.
Схоронив сына в склепе Спасо-Бородинского храма, вдова поселилась в крошечной сторожке при монастыре. Весть о её горе мигом разлетелась по округе. Потянулись люди из самых дальних деревень — убогие, хворые, голодные.
Маргарита помогала всем, чем могла: подавала милостыню, перевязывала раны, поила снадобьями, шила для неимущих одежду. К вечеру её бедная каморка пропитывалась насквозь запахами немытых тел, кислой овчины, карболки.
Но женщина чувствовала себя почти счастливой. У её жизни вновь появился смысл, она снова была кому-то нужна!
Слухи о вдове-благодетельнице, не жалеющей сил на богоугодные дела, достигли ушей самого митрополита Филарета. Его Высокопреосвященство вызвал Маргариту в столицу для личной беседы.
В приёмной владыки произошёл случай, взволновавший женщину до глубины души. Она столкнулась там с дамой, приведшей на благословение троих сыновей. Сердце Маргариты болезненно сжалось.
— Господи, за что ты отнял у меня всё? — не утерпев, вопросила она Филарета. — Видно, мало в покорности преуспела…
Расстроенная собственной дерзостью, вдова выбежала вон, не дослушав ответа. Но мудрый архипастырь и не подумал гневаться. Вечером он сам нашёл Маргариту, дабы утешить её, наставить, ободрить.
С того дня меж ними установилась удивительная духовная близость. Подолгу беседуя, митрополит убеждал собеседницу принять постриг и стать настоятельницей Спасо-Бородинской обители.
Господь услышал молитвы архипастыря. В 1838 году Маргарита Тучкова преклонила колена перед святынями Троице-Сергиевой лавры. Приняв из рук Филарета монашеский куколь, нарекла сь она отныне инокиней Меланией. А четыре года спустя над главой послушницы вознёсся игуменский крест — мать Мария стала настоятельницей родной обители.
— Довольна ли ты сёстрами? — как-то полюбопытствовал владыка.
— Мне грех роптать, — смиренно потупилась игуменья. — Одна беда — сама я великая грешница.
Филарет только рассмеялся в ответ:
— Ну слава Богу, наконец-то сыскалась во вверенных мне епархиях хоть одна грешная мать-настоятельница! А то всё святые да праведные…
Без малого два десятилетия предстояло отдать матушке Марии трудам во славу Божию. Сколько всего сделано, сколько свершено! Поставила ещё один величественный собор, собрала дивный хор — послушать его съезжались меломаны из обеих столиц.
Случалось инокиням слышать, как матушка и сама поёт в своей келье. Не по нотам, не по канонам — что в душе отзовётся, то и льётся… И плывёт тогда над обителью дивный голос, исполненный неизбывной печали.
То игуменья Мария вспоминает золотые деньки, те счастливые вечера в гостиной, когда они с Александром пели дуэтом, не чая расставаний…
В свой семьдесят первый день рождения монахиня впервые пропустила заутреню. Обеспокоенные сёстры поспешили в настоятельскую келью и застали игуменью в постели. Та пыталась подняться, чтобы дотянуться до портретов мужа и сына, но сил хватило ненадолго.
К закату мать Мария совсем ослабла. Поутру сёстры нашли её бездыханное тело.
В посмертной тишине струился дрожащий огонёк лампады, последней земной молитвы угасшей игуменьи. Его скудный свет озарял лики двух самых дорогих матушке людей — Александра и Николеньки. Знать, собралась с силами, зажгла, прежде чем уйти…
