Боярину было 54 года, вдов и без наследников. А продолжить род хотелось, тем более, что он, один из богатейших людей России, обладал и землями, и крестьянами…Словом, имел, что передать потомкам.
Потому-то и стал выбирать себе суженную среди московских девиц на выданье. И, конечно, нашел: Феодосия славилась красотой и благонравием, да и возраст самый что ни на есть подходящий — 17 лет. О том, чего хотелось самой девушке, ее, разумеется, не спросили.
Феодосия родилась в 1632 году в семье воеводы Прокофия Соковнина и жены его Анисьи. Девочка росла с двумя братьями и младшей сестрой — Евдокией. Воспитывалась как дворянские девицы того времени — в тереме, зная, что ее предназначение — однажды выйти замуж, да быть хорошей женой и матерью.
Оттого была она обучена ведению хозяйства и рукоделию, и, конечно, «страху Божьему и вежливости и всякому благочинию»*.
Когда к ней в 1649 году посватался недавно овдовевший после 30 лет бездетного брака боярин Глеб Иванович Морозов, отец только рад был. Породниться с самим Морозовым, состоявшим при особе молодого государя Алексея Михайловича, и за свою верную службу имевшим и высокие должности, и большие владения было крайне почетно и выгодно.
Шутка ли, в собственности Глеба Ивановича было около 2 000 крестьянских дворов в различных землях — Московской, Костромской, Ярославской, а позже унаследует он от своего старшего бездетного брата, воспитателя царя Алексея, еще несколько тысяч дворов, да гектары пахотной земли, и это не считая заводов, мельниц, кузниц, мастерских…
В один миг семнадцатилетняя Феодосия стала женой богатого старого мужа. А в 1650 году боярыня Морозова подарила супругу сына Ивана.
Младшей сестре Феодосии, Евдокии, пока везло чуть больше. В 1651 году родители отдали ее в жены юному князю Петру Урусову: у молодой четы пошли дети — сын, да две дочери. Родительские заботы еще больше сблизили сестер: женщины часто навещали друг друга. Евдокия очень поддержала Феодосию, когда в 1662 году у той не стало мужа.
Боярыня Морозова осталась вдовой в свои 30 лет, и ее красота была известна всей Москве:
«Лепота лица твоего сияла, […] И знаменита была в Москве пред человеки, […] Персты же рук твоих тонкостны […] Очи же твои молненосны, держастася от суеты мира. […] Нозе же твои дивно ступание имеют. — из письма протопопа Аввакума**
Конечно, Феодосия была завидной партией: к ней сватались многие женихи, но она отказывала всем, сосредоточившись на воспитании сына и делах благочестия. Боярыня щедро жертвовала на монастыри и церкви, помогала нищим и странникам. Целые часы она проводила в молитвах, читая до 700 раз и кладя 300 поклонов.
Усмиряя плоть, мучимую соблазнами, носила власяницу. Однажды встретившись с протопопом Аввакумом, ярым противником церковных реформ, затеянных патриархом Никоном и царем Алексеем Михайловичем, она стала его духовной дочерью, а вслед за ней и сестра ее — княгиня Евдокия Урусова.
Поведение боярыни Морозовой, богатейшей вдовы, вызывало раздражение царя: она отдавала большие средства на поддержку старообрядцев, не говоря о том, что могла поддерживать их благодаря своим связям и близкой дружбе с царицей.
Ее дом стал центром старообрядческой оппозиции. Впрочем, Алексей Михайлович почти не трогал Феодосию, пока та не пошла на открытое неповиновение: в 1671 году, когда государь, овдовев, женился второй раз, боярыня Морозова, несмотря на личное приглашение царя, явиться на свадьбу отказалась.
Тому была особая причина: за месяц до празднеств Феодосия была тайно пострижена в монахини под именем Феодоры, а потому участвовать в светских развлечениях «гонителей веры» более не могла, да и не желала.
Как личную обиду воспринял Алексей Михайлович отказ боярыни и месть его была страшна: приверженность «раскольнической ереси» он более терпеть не стал. Боярыня Морозова и сестра ее, княгиня Урусова, в конце 1671 года были взяты под стражу, допрошены и сосланы в Чудов монастырь.
За то время, что женщины находились в заключении, скончался сын боярыни — юный Иван Морозов, а все имущество перешло в царскую казну. Князь же Урусов, опасаясь опалы, развелся с княгиней Евдокией и женился вторично.
Пройдя через пытки, во время которых от них требовали отказаться от старообрядчества, сестры не сдались. Казнить их открыто царь не мог — слишком высоко было их положение. Оттого с сосланными подальше, в Боровск, женщинами поступили иначе: перестали давать еду и питье. Их не стало в 1675 году от истощения.
