Купец грубо ласкал Феклушу.
— Разве не хороша ставка? — обратился к сидящему напротив барину. — Ставлю всю проигранную сумму супротив девки. Идет?
Противник нахмурился, его угрюмый взгляд упал на онемевшую от ужаса девчонку. В грубых лапищах купца она казалась пойманной птицей.
Выдержав паузу, интеллигентный господин жестко сказал:
— Ставлю все. Играем.
Поэта Николая Некрасова, которого по праву величали «голосом и болью народа», современники нередко упрекали в двойственной нравственной позиции. И для таких упреков находились веские причины.
Например, скорбя о тяге простого люда к пьянству, Николай Алексеевич, тем не менее, владел собственным винокуренным производством, приносившим ему солидный доход. Осуждая моральный упадок в среде дворян, он сам организовывал для приятелей дорогостоящие охотничьи забавы на крупного зверя. Сочувствуя революционным идеалам молодежи, Некрасов нередко искал благосклонности власть имущих.
Вызывала недоумение и страсть поэта к картам, доставшаяся ему от предков. Правда, в отличие от своего прадеда, деда и отца, которые промотали за игровым столом целые состояния, Николай Алексеевич сумел превратить азарт в стабильный и обильный источник заработка.
Некрасов сформировал собственную стратегию, которая практически гарантировала ему успех. Поэт выбирал исключительно те азартные игры, где результат определялся не столько везением, сколько умением игрока. Основной ареной для его карточных баталий служил Петербургский Английский клуб, куда съезжались наиболее состоятельные и знатные господа.
Для партнеров Некрасова по карточному столу проигрыш даже крупной суммы не был катастрофой, поскольку они рассматривали игру как развлечение. Николай Алексеевич рассчитал, что такие противники играют невнимательно и практически не способны противостоять умелому, азартному и предельно сконцентрированному оппоненту.
Сам же он подходил к карточной игре с исключительной серьезностью, как к настоящему спорту. Перед визитом в клуб он отсыпался в течение суток, принимал прохладную ванну с добавлением рюмки рома, что, по его мнению, придавало ему бодрости.
Подобная тактика превратила Николая Алексеевича в настоящего «карточного короля» Английского клуба. Разумеется, ему случалось и проигрывать немалые деньги, однако выигрыши с избытком компенсировали все потери: доход поэта от карт исчислялся не сотнями, а миллионами, причем не только рублей. К примеру, будущий министр финансов Российской империи Александр Абаза обогатил поэта на миллион франков, а царский фаворит, генерал-адъютант Александр Адлерберг, проиграл Николаю Алексеевичу огромную сумму.
Карточные победы позволили Некрасову сколотить солидное состояние, выкупить родовое имение Грешнево, которое он горячо любил с детских лет и которое было потеряно из-за долгов его деда.
Однако главный свой выигрыш Некрасов обрел отнюдь не в денежном эквиваленте. Однажды судьба свела его за карточным столом с богатым купцом из провинции, который появился в клубе в сопровождении очаровательной спутницы — содержанки по имени Феклуша Викторова. Эту 23-летнюю девушку, дочь солдата, купец некогда выкупил из «веселого дома», куда она попала в девятнадцатилетнем возрасте.
Современник сохранил для нас описание ее облика:
«Голубоглазая блондинка с очаровательным цветом лица, красиво очерченным ртом и жемчужными зубами».
48-летний Некрасов бросил на Феклушу один лишь взгляд — и влюбился окончательно и бесповоротно. Однако поэт не утратил хладнокровия. Когда у купца закончились наличные, тот в качестве ставки предложил свою спутницу. Некрасов с легкостью выиграл эту партию, и раздосадованный делец был вынужден ретироваться.
Феклуша откровенно поведала поэту о своем полном лишений и унижений прошлом. Николай Алексеевич, глубоко тронутый историей красавицы из народа, решил коренным образом изменить ее судьбу. Подобно Пигмалиону, создавшему Галатею, он решил сделать из солдатской дочери аристократку.
Фекла оказалась прекрасной ученицей, она легко выучилась грамоте, овладела французским языком. Николай Алексеевич дал возлюбленной новое, благородное имя — Зинаида Николаевна, или Зиночка.
Красавица поселилась в доме Некрасова, вела хозяйство и помогала разбирать его архивы. Гости поэта неизменно восхищались умом, душевной теплотой и обаянием молодой хозяйки.
Некрасов окружил Зиночку вниманием: водил ее в театры и музеи, всячески опекал и стремился заполнить пустоту тех ужасных лет, что пришлись на ее юность. Зина отвечала поэту безграничной преданностью и самой искренней, глубокой любовью. Некрасов был для нее целым миром; она боготворила своего благодетеля и восхищалась его творчеством.
Зиночка, которую Николай Алексеевич воспринимал как свою супругу, ничего для себя не требовала и не выражала ни малейшего недовольства, несмотря на то, что параллельно Некрасов поддерживал связи с Авдотьей Панаевой и французской актрисой Селиной Лефрен.
В 1874 году врачи диагностировали у Некрасова рак кишечника. Поэт, понимавший, как тяжело молодой женщине ухаживать за умирающим, объявил Зинаиде, что дает ей свободу:
«Ты еще на жизнь имеешь право…».
Однако Зина твердо заявила, что никогда не покинет его и пройдет весь нелегкий путь до конца. Некрасов признавался, что никогда не плакал так сильно, как после этих слов своей возлюбленной.
Зина стала настоящим ангелом-хранителем для измученного болезнью поэта. Оказалось, что только она умела перевязывать его раны так, чтобы боль отступала. Много лет спустя Зинаида Николаевна вспоминала:
«Боже!.. Какие ни с чем не сравненные муки испытывал. Сиделка была при нём, студент-медик неотлучно дежурил, да не умели они перевязывать, не причиняя боли…».
Лишь прикосновения любящих рук Зины приносили умирающему облегчение. Молодая женщина отзывалась на каждую просьбу поэта, проводила рядом с ним ночи напролет, не отходя от его постели.
Физические страдания заставили поэта переосмыслить свою жизнь. Прожив с Зинаидой в гражданском браке семь лет, Некрасов неожиданно пожелал обвенчаться с ней. Поскольку тяжелобольной поэт не мог посетить церковь, было найдено решение.
Военное духовенство, узнав о желании известного литератора, предоставило в его распоряжение походную церковь-палатку. Именно в ней, на дому, и состоялось таинство венчания: Николай Алексеевич и Зинаида Николаевна стали супругами.
Увы, в статусе законной жены дочь солдата состояла недолго: спустя восемь месяцев, в декабре 1877 года, 56-летний Некрасов скончался.
В отличие от упомянутой выше актрисы Селины Лефрен, чьи письма были полны заботы исключительно о финансовой стороне вопроса, Зинаида Николаевна не стала оспаривать наследство Некрасова после кончины поэта.
Практически все средства, доставшиеся Зинаиде Николаевне от супруга, она раздала нуждающимся. Этой удивительной женщине оказались не нужны ни статус вдовы знаменитого литератора, ни его недвижимость, ни его капиталы. Лишь две вещи она хранила как величайшую ценность: документ на право захоронения рядом с мужем и тонкую книжечку стихов покойного супруга с дарственной надписью:
«Милому и единственному другу моему Зине».
Несмотря на обширный круг общения и постоянное внимание, которым был окружен Николай Алексеевич, его единственным настоящим другом оказалась та самая женщина из народа, которую он когда-то вырвал из кромешной тьмы…
Облачившись в траур, Зинаида покинула Санкт-Петербург, недолго прожила в Одессе и Киеве, а затем окончательно поселилась в Саратове.
На волжских берегах Некрасова прожила два десятилетия, вплоть до своей кончины в 1915 году на 65-м году жизни. Траур по супругу Зинаида Николаевна не снимала до последнего дня.
В опубликованном в газете некрологе вдовы Некрасова было сказано:
«Некрасов нашёл в Зинаиде Николаевне женщину, которая не прельстилась ни славою, ни богатством, а просто любила поэта и жалела в нём измученного жизнью бесконечно усталого человека…»
