Она не поднимала глаз, не хотела встречаться взглядом. Лицо барина расплывалось в довольной улыбке, как уже случалось. Молодая девушка подхватила поданное пальто, но уйти не решалась – а вдруг разгневается. Если горничная нравится барину – это не слишком хорошо, но, если она вызовет его недовольство – будет куда сложнее.
В 1884 году крепостное право в России уже давно было отменено. Прислуга в домах работала за жалованье, но предложение всегда превышало спрос. Даже богатейшие семьи сократили штат челяди: одно дело содержать бесплатных работников, другое – тех, кто на зарплате. Ушли времена, когда в доме Разумовских одновременно трудились более трехсот дворовых.
У князей Кропоткиных после освобождения крепостных работали три кучера, два повара, столько же нянь и гувернёров, а еще экономка и две горничные.
Труднее всего было найти работу девушкам и молодым женщинам. Число «женских специальностей» в конце XIX века ещё оставалось очень скромным. И для них требовались навыки! Не каждая могла пойти трудиться учительницей или гувернанткой, а секретарские должности только вводились в обиход.
Поэтому женской прислуги «в поиске» всегда оказывалось больше, чем мужской. Соответственно, за полученное место старались держаться.
Держались, но и бывало, что работники брали чужое – ведь платили им мало. Дочь Кропоткина вспоминала:
«Сама видела, как Уленька клала сахар в карман свой… но я решила, что отец и мачеха не обеднеют, а этот несчастный народ… где им взять, тоже люди, и чаю им хочется».
Платили часто так: высчитывали, сколько денег идёт на стол для прислуги, сколько на «угол» — ведь работники жили в доме, и подводили итог. Мужчина-лакей обходился дороже, поэтому в основном старались набирать женщин. На картине Владимира Маковского «В передней» пальто барина держит девушка, хотя ещё тридцатью годами ранее с этой функцией справлялся бы лакей.
Молодая особа, только прибывшая в город, без рекомендаций и опыта работы могла рассчитывать максимум на 4 рубля в месяц. Кухарка запрашивала не меньше двенадцати. Но хозяева абсолютно везде хотели сэкономить, поэтому к концу девятнадцатого века работник в доме выполнял не какую-то одну работу, а сразу три или четыре.
Горничная убиралась по утрам, затем помогала на кухне, а ещё могла вывести гулять детей, если захворала няня. И пришить пуговицы к платью хозяйки. Умелица на все руки!
Несколько иначе обстояли дела, если горничная нравилась барину. Тут могли быть и подарки, и увеличение жалованья, и более свободный график работы… Девушка на картине Владимира Маковского смущается не зря: пожилой мужчина в шляпе явно благоволит к ней. А горничная не знает, куда деть глаза.
На кокетку девушка совсем не похожа, и её скромность не кажется нарочитой. Есть тут и затаившийся страх: как правильно поступить? Если барин проявляет внимание, а она поведёт себя резко, не повлечет ли это увольнение? А с другой стороны – как поступиться с собственными принципами?
Да, крепостное право отменили, и хозяин уже не мог требовать от горничной симпатии. Но, по сути, в подобных ситуациях у девушек просто не оставалось шанса действовать по собственному выбору.
У кого совершенно нет сомнений на этой картине, так это у хозяина. Он спокоен, доволен, его жизненная позиция предельно ясна: этот человек чувствует себя правым совершать любые действия. К тому же он знает, что бедной горничной совершенно некуда деваться. А если даже придётся девушку рассчитать, всегда найдется другая.
Владимир Маковский создал блестящую картину. Он открыл обывателю сторону жизни, на которую многие тогда не обращали внимания. Повседневное, будничное, иногда проходит мимо нас – «как говорится, замыливается» глаз.
Да и о прислуге того времени было принято говорить совсем в другом ключе: люди нечестные и нерасторопные. Тайный советник А.В. Никитенко – сам из крепостных! – так отзывался в письме:
«Ничем, ни ласкою, ни жалованьем порядочным нельзя ее (прислугу) привлечь к исполнению того, что она должна сделать по условию».
Но Маковский показал жизнь прислуги совсем с другой стороны. И заставил современников задуматься. Картину «В передней» долгое время обсуждали и аплодировали автору за честность.
