Он слыл сибаритом и обжорой, не имея денег жил в роскоши, страшно шепелявил и никогда не мылся, был обожаем знаменитыми и неординарными женщинами, невероятно востребован при жизни и совершенно забыт после смерти. Не писал писем, не оставил дневников и всей своей мощной натурой отразился, как в зеркале, в глазах и памяти тех, кого любил.
Коко Шанель называла его «черноволосым чудовищем» и «волосатым гномом», шутливо поясняя, что волосы решили покинуть буйную голову добровольно, но этим ограничились, и теперь «чёрными волосами оказался покрыт абсолютно весь Сёрт до кончиков пальцев, исключая темя и затылок».
Хосе Мария Сёрт-и-Бадия родился в Барселоне 21 декабря 1874 года в семье богатых промышленников.
История умалчивает, как и почему наследник большого состояния решил связать свою жизнь с искусством, однако намерение было явным и непреклонным: окончив школу иезуитов, Сёрт поступил в Барселонскую Школу искусств и ремесел (Llotja), а завершив обучение перебрался в Рим, где занимался в различных частных академиях живописи.
В творчестве этот некрасивый, но безмерно обаятельный коротышка с усиками кота Базилио тяготел к монументальности, превращая любой заурядный сюжет в грандиозное полотно.
Его творения изобиловали гипертрофированными формами, бесконечными пространствами, огромными мускулистыми фигурами и могучими торсами, выделявшимися на фоне множества мельчайших деталей, написанных яркими насыщенными красками, и походили на россыпь разноцветных леденцов, доверху наполнивших жестяную банку.
*
Испанский колобок имел непреодолимую тягу к перемене мест и никогда не оставался долго в одном городе: путешествовал, расписывал фресками и панно ратуши, соборы и дворцовые залы по всей Европе и Америке, зарабатывал большие деньги и без сожалений спускал их на простые удовольствия: роскошные гостиничные номера, вино и еду.
Сёрт был абсолютно убеждён в собственной гениальности и без стеснения заявлял об этом всем и каждому, но однажды в его жизни появилась женщина, которая славилась безошибочным чутьём на истинный талант и безупречным художественным вкусом.
Среди своих бесчисленных поклонников эта муза Belle Epоque получила прозвище «пожирательницы гениев» и, если обращала на кого-то свой цепкий хищный взгляд, тем самым «ставила» на челе счастливчика своего рода незримый знак качества, обеспечивавший ему признание и успех.
Урождённая Мария-София-Ольга-Зинаида Годебска, или, как называли её в свете, Мизия, Мися (фр. Misia) к моменту встречи с Сёртом успела дважды побывать замужем и сменить фамилию сначала на Натансон, а затем на Эдвардс.
Дочь польского скульптора Киприана Годебского, внучка писателя Ксаверия Годебского по отцу и виолончелиста, композитора Франсуа Серве по матери, девочка осиротела при рождении и до десяти лет воспитывалась в Брюсселе бабушкой – фрейлиной и близкой подругой королевы Бельгии.
Мися училась игре на фортепиано у Ференца Листа и достигла определённых успехов, давая сольные концерты, однако главным её талантом была феноменальная интуиция, позволявшая из глубоких вод бурной жизни парижской творческой богемы «вылавливать» настоящие жемчужины.
*
Всю жизнь ненавидевшая отца, неверность которого стала причиной смерти матери при преждевременных родах, в пятнадцать лет, чтобы сбежать из-под его опеки, Мися вышла замуж за своего кузена Таде Натансона – основателя и главного редактора иллюстрированного художественного журнала La Revue Blanche, издававшегося в Париже.
Вскоре ни одна публикация не появлялась на страницах издания без одобрения Миси. Она была энергична и предприимчива, обожала быть в центре внимания, виртуозно заводила полезные знакомства, находила и распознавала талант прежде, чем его видели другие, читала партитуры и рукописи, задавала тон и моду, очаровывала, вдохновляла, владела умами и душами, вершила судьбы.
*
В её литературном и музыкальном салоне собирался весь артистический цвет Парижа: там бывали Марсель Пруст и Андре Жид, Жан Кокто и Клод Дебюсси, Каррузо и Стравинский, Метерлинк и Золя. Только Мисе было позволено заткнуть уши, слушая Каррузо, и капризно воскликнуть: «Ах, перестаньте, я уже устала от ваших неаполитанских песен!»
Пышнотелая, русоволосая, вся состоящая из мягких линий и округлостей, страшно разговорчивая, шумная, властная и подавляющая всех и вся, Мися обожала деньги, была царственно снисходительна к своей свите и умела подать себя с истинным шиком. Перед ней благоговели, ею восхищались, её боялись, боготворили, ненавидели.
*
«Мизиа – капризная, коварная, объединяющая своих друзей, не знающих друг друга, чтобы иметь возможность поссорить их потом», – так охарактеризовал Пруст некоронованную королеву Парижа, а Кокто называл «молодой тигрицей в лентах и бантах, с нежным и жестоким личиком кошечки». «Вот идет кошка, прячьте ваших птиц», – вторил ему Поль Моран.
Крупный магнат и основатель газеты Le Matin Альфред Эдвардс попросту «перекупил» Мисю у мужа, предварительно загнав его в финансовую кабалу. Он щедро осыпал возлюбленную роскошными подарками, драгоценностями и спешил выполнить любой её каприз, но сердце Миси молчало – ровно до того момента, когда она увидела Сёрта. Увидела и впервые в жизни потеряла голову.
*
«Натансон был другом детства, и я, пятнадцатилетний ребёнок, вышла замуж за товарища. Очаровательного товарища, тонкого и культурного, которому я обязана лучшим в своем умственном и духовном развитии.
Эдвардс был почти ровесником моего отца и сделал из меня самую избалованную девочку на свете. А с Сёртом я как равная вступала в жизнь. В первый раз я испытала ослепляющее, успокаивающее и грозное чувство чего-то окончательного», – признавалась Мися.
Коко Шанель, единственная близкая подруга Миси, стала свидетелем развития этого бурного романа. Умная, жёсткая, насмешливая, она восхищалась блестящей эрудицией Сёрта, его талантом рассказчика.
«Создавалось впечатление, что Сёрт лично знаком с Рафаэлем, присутствовал, когда писал свои полотна Веронезе, а Тинторетто на ушко делился с ним секретом своего лака… Уметь поведать обо всём так, чтобы картина стала живой и дорогой тебе лично, могут немногие. Сёрт умел», – вспоминала Шанель.
*
*
При этом живопись возлюбленного своей единственной подруги называла «мазнёй» и, восхищаясь умением Сёрта жить, получая удовольствие от жизни в любом её проявлении, ужасалась его обжорству и нечистоплотности.
«У Сёрта было огромным всё: огромные фрески, огромные букеты, на столах целые туши, фрукты горами, десерты десятками порций», – живописала Коко, и со свойственной ей прямотой добавляла:
«Когда он начинал рассуждать, сравнивая лаки и манеру письма Карраччи и Тинторетто, показывал мне роскошные римские здания, приучая видеть не пыль под ногами, а поэзию архитектуры, я о нежелании мыться забывала, но когда он оказывался рядом в ресторане или на террасе отеля, становилось не по себе…»
Мися, доверенное лицо, друг и ближайшая советница знаменитого импресарио, мецената, создателя «Русских сезонов» Сержа Дягилева, которого называла просто Дяг, познакомила с ним и Сёрта, который создал эскизы театральных костюмов и декорации к нескольким балетам.
*
*
Связь Миси с Хосе-Мария Сёртом длилась более десяти лет. Эдвардс, влюбившись в актрису Женевьев Лантельм, предоставил жене не только полную свободу, но и солидную ренту, на которую Мися безбедно жила вместе с любовником, не желая терять щедрое содержание. Они поженились лишь в 1914 году, и позднее Мися призналась подруге, что это решение стало началом конца.
Гром грянул среди ясного неба спустя десятилетие, в 1925 году, когда Хосе Мария Сёрт познакомился с Русудан Мдивани – дочерью грузинского полковника, эмигранта Захария Мдивани.
Фамилия была на слуху у всей европейской знати и американских толстосумов, ведь старшие братья Русудан – Серго, Давид и Алексей, называвшие себя «князьями», прославились как marrying Mdivanis, или «женящиеся Мдивани».
Обаятельные, хитрые и хваткие брачные аферисты удачно промышляли выгодными союзами с голливудскими актрисами, богатыми наследницами и стареющими дивами. Подарив незабываемые мгновения очередной пассии и обобрав её до нитки, братья хватали стальными челюстями новый лакомый кусок.
Несмотря на то, что благородное происхождение «князей» Мдивани было не более чем романтическим вымыслом и частью образа троицы плейбоев, молодая художница и скульптор Русудан Мдивани, перешагнув порог мастерской Хосе-Мария Сёрта, представилась грузинской княжной.
«В 1925 году, когда Хосе работал над очередной скульптурой в своей мастерской на Монпарнасе, в дверь позвонили, он пошел открывать. На пороге стояла высокая, стройная девушка. У неё были светлые, слегка пепельные волосы и серо-зелёные насмешливые глаза.
Она была похожа на ангела. Девушка оказалась начинающим скульптором и пришла к именитому мастеру за советом. Уже скоро Сёрт влюбился в юную грузинку как мальчик», – вспоминала Шанель в своей книге.
Ему 51, ей – 19. Она хрупка, бледна, одновременно серьёзна и наивна и похожа, по словам Дали, на вермееровскую «Девушку с жемчужной серёжкой». Неудивительно, что вскоре, как писала Мися, «уроки искусства перешли в уроки любви». «Это было естественно, и это было ужасно», – добавляет она.
*
Сёрт захвачен новым чувством и умоляет Мисю дать ему развод. Реакция Миси повергла в шок всё парижское общество: она не только ответила согласием на просьбу мужа, но и помогла ему выбрать обручальное кольцо, а Шанель создала для новобрачной подвенечный наряд.
Впервые Мися почувствовала себя беспомощной и беззащитной перед постигшим её несчастьем. Она любила Сёрта и искренне привязалась к Русудан. Своенравная, порывистая, эксцентричная, очень искренняя во всех своих проявлениях, не имевшая собственных детей Мися питала к молодой любовнице мужа почти материнские чувства.
Эти странные и сложные отношения породили «тройственный союз», о котором много сплетничали в Париже. Однако никакой «любви втроём» не было: Мися, не в силах расстаться с обоими, грустно шутила, что «чувствует себя то ли тёщей, то ли свекровью».
*
«Ах, Габриэль, я даже не знаю, кого из них люблю сильнее: Жожо или Русю», – признавалась она подруге.
Свадьба Русудан Мдивани и Хосе-Мария Сёрта состоялась в 1928 году в Гааге. Молодожёны поселились в испанском Паламосе, где Сёрт построил великолепный дворец. Здесь собирался весь парижский бомонд и звёзды Голливуда, сюда наведывались Дали и Гала. Аристократичная, изысканная Русудан стала душой и сердцем гостеприимного дома.
На тот момент она была уже серьёзно больна, а последующие трагические события окончательно подорвали и без того слабое здоровье. 2 августа 1935 года младший из братьев, 27-летний Алекс Мдивани, путешествуя по Испании со своей возлюбленной Мод фон Тиссен-Борнемиса, разбился за рулём «Роллс-Ройса», подаренного ему богатой американкой Барбарой Хаттон во времена их недолгого супружества.
А годом позднее средний брат Серго, недавно сочетавшийся браком с бывшей женой своего покойного брата Луизой Астор Ван Аллен, погиб под копытами собственной лошади во время игры в поло во Флориде. Заслуженная кара? Злой рок?
Узнав об этом, Русудан в считанные дни стала седой. Она ко всему потеряла интерес, вела затворнический образ жизни и угасала на глазах. Мися и Коко Шанель увезли Русю в Швейцарию, но ничто уже не могло ей помочь: Русудан скончалась от туберкулёза в возрасте 33 лет. Говорят, Мися не снимала медальон с её изображением до своего смертного часа.
Хосе-Мария Сёрт пережил жену на пять лет: его не стало в 1945. За свою жизнь он написал более семи тысяч квадратных метров живописных полотен и фресок, украсивших храмы, дворцы и общественные пространства.
*
*
Великий и Ужасный обрёл последнее пристанище в Кафедральном соборе испанского города Вик, стены которого он расписывал фресками дважды.
После смерти обожаемого Жожо Мися записала в своём дневнике: «Вместе с ним для меня исчез всякий смысл существования». Она почти ослепла, пристрастилась к морфию и утратила желание жить. Рядом до последних дней оставалась только преданная подруга Коко Шанель.
Мися Сёрт навеки закрыла глаза 15 октября 1950 года. «Ангелы летают до тех пор, пока верят, что могут летать», – сказал ей Кокто много лет назад.
Когда ушла любовь, крылья утратили силу.
*
*
*
*
*
*
*
*
