— Её утащил в свое логово этот «русский медведь», — бесновался Куинн.
Дженни исчезла, оставив мужу лишь письмо, в котором просила ее не искать: вместе с князем Андреем она уезжает в далекую Россию.
— Посмотрим, милая, как ты справишься, — ухмыляясь, Куинн комкал тонкий лист, — когда он бросит тебя в своей дикой стране, где полгода лежит снег.
Рыжие волосы притягивали взгляд. И вот уже не одну неделю Андрей Иванович Вяземский, точно взявшая след борзая, носился по всему Парижу, следуя из салона в салон за рыжими локонами Дженни Куинн.
Она разительно отличалась от томных француженок: в светлых глазах плясали бесенята, а дерзкая улыбка не сходила с губ.
— Это всё ирландская кровь, — объясняла Дженни красивому русскому князю, не спускавшими с неё восторженного взгляда. — Я из рода О’Рейли. В наших краях о моём прапрадеде до сих пор слагают легенды. Говорят, Майлз и его 100 всадников стояли у моста Финеа против тысяч англичан.
Полегли почти все ирландцы, и прапрадед едва держался на ногах, когда против него вышел огромный шотландец! В страшном поединке он дотянулся до Майлза, концом меча пробив его щёку. Но прапрадед сжал зубы на лезвии, удерживая его, словно в железных тисках. Пока одним ударом не рассёк противника пополам. Вот какие легенды ходят о Майлзе О’Рейли!
Такие разговоры были неожиданны для гостиной и отличались от привычных светских бесед, но для заскучавшего Андрея Ивановича они становились глотком свежего воздуха.
— Должно быть, ваши предки были неукротимы не только в боях, но и в любви, — заметил Вяземский, глядя как сияют глаза раскрасневшейся Дженни.
— Увы, они не верили в счастливый исход, — задумчиво покачала головой собеседница. — Даже самая красивая история окончилась печально. В начале 16 века между О’Рейли и жившими по соседству Нуджентами была жестокая вражда. Однажды два клана выставили свои отряды, чтобы навсегда разрешить давний спор.
В битве на острове у замка Клох Охтер пали все до последнего воина, но когда красавица Себана, дочь Нуджента, приплыла, чтобы оплакать братьев, то случайно заметила, что один из храбрецов еще дышит. Им был Орвин О’Рейли. Себана пожалела юношу и каждый день навещала его, чтобы накормить и перевязать раны.
Однако ветра Ирландии коварны: Себана простудилась и слегла на несколько недель. Когда она смогла подняться с постели, то поспешила спустить лодку на воду и направила её к острову. Но обнаружила, что Орвин умер.
В тоске и отчаянии Себана слегла вновь: её сердце было разбито. Перед смертью она поведала свою тайну отцу, и тот простил неразумную дочь. Говорят, Себану и Орвина похоронили вместе на высоком холме, откуда виден Клох Охтер.
Дженни тяжело вздохнула, грустно улыбнувшись молчавшему князю:
— Знаете, сейчас ведь такой любви уже не встретишь…
— Вы не правы, — Андрей Иванович легко коснулся пальцев Дженни. — Вы еще так молоды и мало знаете о настоящих чувствах.
Сам Вяземский к своим тридцати годам мог бы многое рассказать о любви. Он объехал всю Европу — побывал в Швеции, Италии, Саксонии, Англии, — и везде успел прославиться своими похождениями. Перед обаянием князя, ухаживавшего с поистине грандиозным размахом, было невозможно устоять.
Однако несмотря на сотни любовных приключений Вяземский всё ещё не был женат. И мать, и тётушка Екатерина Андреевна, взявшая на воспитание дочь князя, прижитую им вне брака с графиней Елизаветой Карловной Сиверс, очень ветреной, хотя и замужней особой, ворчали на легкомысленного Андрюшу, отвергавшего одну подходящую невесту за другой.
— Да какую же тебе надобно, дружочек? — в сердцах спрашивала княгиня, огорчённая переборчивостью сына.
В ответ Андрей Иванович лишь отшучивался, не желая обижать родительницу, не чаявшую в нем души и закрывавшую глаза на все шалости. И лишь теперь, встретив Дженни, Вяземский мог дать ответ на вопрос матери.
Но единственная женщина, в которую князь Вяземский влюбился так, что готов был сделать ей предложение, уже была замужем. И её супруг — давно обосновавшийся во Франции ирландец Куинн, вряд ли готов был легко её отпустить.
Роман, вспыхнувший между русским князем и темпераментной ирландкой, тщательно скрывался. Ради возлюбленной Андрей Иванович Вяземский был готов на любые безумства!
Он устраивал маскарады, во время которых менял костюмы, чтобы протанцевать с Дженни несколько раз, оставшись неузнанным для прочих. Осыпал ее цветами и присылал подарки, которые заставили бы побледнеть от зависти и королеву.
Однако и этого Андрею Ивановичу было мало.
— Давайте сбежим, Дженни? — однажды предложил он. — Я увезу вас в Россию. Вам обязательно там понравится.
Пылкая ирландка очертя голову бросилась в авантюру, хотя и понимала: доверившись князю, она сильно рискует. У нее была налаженная жизнь с мужем — стабильный и не самый плохой брак. Свой круг знакомств. Наконец, дом, деньги, слуги…
Решившись бежать, Дженни лишалась всего. Если князь захочет расстаться, то она останется одна в чужой стране — отвергнутая и опозоренная, без пристанища и без средств. Ужасная судьба!
Но Дженни Куинн не даром была из рода О’Рейли. Она не удержалась от соблазна.
Столица Российской империи встретила Дженни неласково. Если бы не князь Вяземский, не дававший любимую в обиду, для ирландки все могло бы кончиться трагически. Но Андрей Иванович готов был поставить на защиту Дженни все, что имел: свое громкое имя, состояние и масштабные связи.
Вяземский сделал невозможное: он не только сумел добиться для Дженни развода с Куинном, но и уговорил Екатерину II, весьма своенравную государыню, позволить ему жениться на возлюбленной. За какие ниточки тянул князь и во сколько ему это обошлось осталось тайной, но в 1786 году он повел Дженни, принявшую православие, к алтарю. Ему исполнилось 32 года, ей — 24.
Молодую княгиню Евгению Ивановну Вяземскую приняли в обществе. Ее легкий характер и приятные манеры сослужили ей добрую службу.
— Интересная пара, — вынесли свой вердикт в свете.
Однако были и те, кому не по душе пришелся брак Андрея Ивановича. Понимания в собственной семье он не встретил: старый князь Иван Андреевич Вяземский и княгиня Мария Сергеевна выступили против союза единственного сына и наследника с иностранкой.
— В России невест тебе мало?! — сурово сдвинул брови отец, когда Андрей Иванович пришёл к нему на поклон. — Привёл в дом сноху: ни бельмеса по-русски не смыслит. Да еще спросить надо, где ты ее подобрал! Ни честного имени, ни семьи, ни приданого…Не совестно тебе, ирод?
Семейный скандал омрачил брак Вяземских: очень уж неуступчив оказался старый князь, чиня молодым различные препятствия. Однако Андрей Иванович по-прежнему защищал свою Дженни.
В 1789 году княгиня подарила мужу дочь, названную Екатериной, а спустя три года — сына Петра. Андрей Иванович был безмерно рад появлению мальчика.
И в тот же год, наконец, решился: продал наследственное имение Удино и купил Остафьево, собравшись на новом месте создать собственное «родовое гнездо», история которого не была бы связана с тяжелыми воспоминаниями о семейных дрязгах.
Строился дом, росли дети. Любимая дочь, прошедшая в отца, и обожаемый сын, унаследовавший от матери рыжие волосы и голубые как небо глаза.
Судьба дала Вяземским 16 лет счастливой жизни. В 1802 году Дженни не стало.
Андрей Иванович тяжело переживал уход жены. Нестарый еще князь, потерявший свою путеводную звезду, стал угасать. В 1807 году он скончался.
