— Что он сказал? – Побелев, вскрикнула, Марфа. – Что я двоемужница? И челобитную подал?
Ноги её подкосились, и, если бы не подоспевшая Варька, самая преданная её прислужница, упала бы Марфа на землю. В октябре 1730 года в Смоленской губернии разыгрывалась драма, главным режиссёром которой стал помещик Василий Протасов.
Отставной прапорщик подал на имя императрицы Анны Иоанновны бумагу: дескать, во время его отсутствия, супруга вышла замуж повторно. За солдата Родиона Ельчанинова. При живом-то муже! Небо заволакивало тучами, и вот-вот готовился грянуть гром.
«Объявила людем ево и ему, что она в том отъезду вышла за солдата замуж», — читали в Сыскном приказе. Разобраться в этом деле было непросто: неужели Марфа Протасова, действительно, двоемужница? Неужели не знала, что закон такого не позволяет?
Это казалось странным, невероятным. Оттого в поместье Протасовых вскоре направили чиновника из приказа, и дали наставление: должен опросить как можно больше лиц и получить от них исчерпывающие ответы.
Рассказ Василия, автора челобитной, был прост: во время его длительного отсутствия, жена его, Марфа, полюбила солдата Ельчанинова и пошла с ним венчаться. «Хотела извести меня, — говорил Протасов, — чтобы потом владеть поместьем вместе с новым мужем».
А когда супруг внезапно явился домой, перепугалась и попыталась спрятаться. Тогда он, возмущённый до глубины души, подал челобитную. Ведь где такое видано, чтобы жена при живом супруге под венец шла!
В господском доме помещицы Протасовой не оказалось. Дворовые показали, что муж поселил жену в простой избе на краю села. Покосившаяся изгородь, плохонькая крыша, продуваемый ветрами домик – явно не жильё для хозяйки усадьбы. Однако Марфа, вышедшая на крыльцо, держалась спокойно и с достоинством.
— Правда ваша, — сухо молвила она, — венчалась.
— Да как же так? – всплеснул руками чиновник. Ему самому Василий Протасов не понравился – лицо лоснящееся, хитрое, чувствуется в человеке двойное дно. И тут выясняется, что прав помещик?
Марфа не ответила. Закрыла лицо руками и разрыдалась.
— Боится она его. – Негромко сказала дворовая, Варька. – Всю душу ей вымотал. Извёл за десять лет.
В тот день ничего добиться от помещицы не удалось, но чиновник Григорьев решил получше поискать в документах приказа – вдруг что любопытное найдет? И нашел: жалобу Марфы Афанасьевны Протасовой от 1720 года, где ясно было сказано, что муж её бьет. И что замуж её выдали против воли, «и не было с той поры у меня ни одного светлого дня» (так было написано в челобитной).
Солдат Ельчанинов, с которым тоже поговорили, сбивчиво рассказал, что служил под началом прапорщика Протасова. И тот ему посулил: если обвенчается с его женой, то даст денег. А у него, у Ельчанинова, ни гроша за душой. Кто же откажется подсобить в таком прибыльном деле?
— Так Протасов сам за тебя жену свою выдал? – Вскричал чиновник Григорьев. – Но зачем?
Во время второй беседы Марфа уже не плакала. Но словно воды в рот набрала. Сразу было видно – боится. Муж, по всей видимости, запретил ей выдавать семейные тайны. А вот крепостные делились сведениями охотно. И даже сами напросились, чтобы держать ответ.
— Протасов Марфе Афанасьевне угрожал, — рассказал кучер Степаныч, — коли не пойдет за Ельчанинова, то он ей устроит… Вот она и обманула попа: дескать, вдовица. А потом вернулся барин и началось…
Оставалось непонятым самое главное: зачем? Зачем помещик обвинил свою жену в нарушении стольких законов – церковных и людских? Зачем потребовалось объявлять Марфу двоемужницей?
Ответ нашелся очень скоро, в соседнем Дорогобуже. Оказывается, тамошняя помещица Рорачёва выделила для единственной дочки большое приданое. И Протасов, прослышав про это, приехал свататься. Был любезен, добр, обходителен, всячески старался понравиться…
Однако Рорачёва не купилась на открытую лесть и решила навести справки о возможном зяте. Понимая, что «золотая рыбка», богатая наследница, может выскользнуть из рук, Протасов и придумал историю с Марфой.
Для развода у него не было никаких оснований. Да и хлопотно это! Проще всего было выставить опостылевшую супругу виноватой, и уж потом добиться расторжения брака. Сочинял помещик вдохновенно, даже челобитную написал.
А чтобы Марфа ничего не успела возразить, Протасов велел крепостным спрятать супругу понадёжнее. Приготовили и «запасную» версию, что якобы Марфа постриглась в монахини в Калуге.
То ли он торопился, то ли недостаточно хорошо всё продумал, но в поступках Протасова было столько нестыковок, что даже странно: неужели он надеялся на успех? Потянув за веревочку, чиновник без труда распутал весь клубок дела. И самая неприглядная роль в нём принадлежала именно Протасову. Надеясь на выгодный брак, он попытался спровадить жену, которую никогда особенно не любил.
Документы по этому делу в Сыскном приказе хранились больше века, и в середине 1850-х их отыскал юрист Николай Калачов. Он и описал эту историю в своём труде об истории российского права.
Но вот что интересно. Кто, как вы думаете, оказался виноват? Марфа и солдат Ельчанинов! В Синодальной канцелярии решили: оба они могли отказаться от выполнения плана помещика. Не подневольные люди, не крепостные! Но они согласились. Значит, действовали по собственному почину.
Судьба солдата после этого теряется, а вот Марфу спасли родственники – понимая, что ей грозит развод и монастырь, поспешили вмешаться. Женщина уехала в Москву, к родне, да там и осталась.
Замуж она больше не выходила.
