Этот роман предсказывали многие. И хотя главные герои нового фильма «Клеопатра» ещё даже не встретились на съёмочной площадке, их любовная история уже началась…
Жена Ричарда Бёртона, 38-летнего английского актера, сразу же впала в тяжелую депрессию, когда узнала, что в «Клеопатре» партнершей её мужа станет Элизабет Тейлор.
Сибил Уильямс прекрасно знала, что очаровательную Элизабет в Голливуде считали не просто богиней. За глаза её называли роковой соблазнительницей, которая может увести любого приглянувшегося ей мужчину.
Съёмки начались в сентябре 1962 года. К тому времени Тейлор была уже в четвертый раз замужем и имела троих детей.
Ричард же поначалу отзывался о своей будущей партнерше по сцене с нескрываемым пренебрежением. Бёртон считал актерский талант Элизабет «совершенно жалким», а в разговорах с друзьями называл звезду «Мисс Молочные железы».
Но судьба все распорядилась по-своему. Дав этим двоим шанс впервые взглянуть друг другу в глаза в костюмах Клеопатры и Марка Антония, она будто запрограммировала влюбленных на поистине шекспировские страсти.
С первой секунды Лиз и Ричард вжились в образы легендарных возлюбленных древности. Стоя друг напротив друга, они словно испепеляли один другого взглядом, между ними летали электрические разряды вожделения. Глаза актеров пылали неподдельной страстью, которую невозможно было сыграть.
Рекс Харрисон, исполнитель роли Цезаря, на съемочной площадке чувствовал себя лишним и ненужным статистом.
Изображать любовь к нему Тейлор могла лишь буквально через силу, выдавливая из себя слова, зато романтические сцены с Антонием готова была переснимать часами, каждый раз придумывая новые предлоги: то ей песчинка в глаз попадет, то голова внезапно закружится.
Влюбленные жаждали, чтобы съемочный процесс никогда не заканчивался, ведь только под покровом этих античных страстей они словно обрели надежное убежище от реальности…
Сибил Бёртон быстро осознала, что очередное супружеское предательство мужа вовсе не мимолетная интрижка, как раньше, и приняла единственно верное решение — схватила двух дочек в охапку и укатила в Лондон.
Зато муж самой Элизабет Тейлор, Эдди Фишер, как это часто бывает у одураченных супругов, узнал обо всем самым последним. Заглянув как-то на съемочную площадку, он не поверил собственным глазам. Лиз и Ричард не отрывали друг от друга влюбленных взглядов, сгорая от страсти. Бёртон не собирался ничего утаивать.
«Слушай, мне кажется, тебе нужно об этом знать. Я люблю твою малышку», — прямо заявил он ошарашенному Эдди Фишеру. «Она мне не малышка, она моя жена», — безнадежно уточнил тот.
«Значит, я люблю твою жену», — парировал Ричард, а сидящая рядом Тейлор в шикарном наряде Клеопатры просто светилась от счастья, словно впервые встретила мужчину своей мечты…
В 1962 году весь мир, затаив дыхание, с упоением следил за развитием этого громкого романа, оттеснив на второй план такие важные события, как гонку вооружений и Берлинский кризис. Элизабет и Ричард, нисколько не таясь, открыто проводили время вместе, нежась на роскошных пляжах в окрестностях Рима, где как раз и проходили съемки «Клеопатры».
Лежа рядом с возлюбленной, Бёртон ехидно зачитывал вслух хлесткие эпитеты, которыми награждала ветреную Лиз мировая пресса — «пикантная бродяжка», «хищница, беспощадно разрушающая чужие семьи и с аппетитом пожирающая чужих мужей».
«А тебе не страшно с такой грешницей?» — хихикала в ответ Тейлор, прекрасно понимая, что скандальная слава только добавляет ей неотразимого очарования в глазах Ричарда.
Надо сказать, самоуверенный британец и впрямь увяз в чарах голливудской дивы, как муха в густом варенье — никогда еще он не испытывал к женщине столь сильного, почти болезненного, сводящего с ума желания.
Одна беда в том, что ревнивого Бёртона втайне грызло опасение, что его самого воспринимают не более чем как очередной трофей, добычу знаменитой покорительницы сердец.
А Элизабет, не слишком хорошо разбираясь в людях, по привычке пыталась охмурить нового пылкого кавалера теми же избитыми приемами, что и всех предыдущих мужчин. К примеру, в красках и деталях расписывала Ричарду своих бывших возлюбленных и супругов, кто из них и как пытался ее добиться, у кого какие были проблемы в постели, и чего ей это стоило.
Однако Бёртон, устав выслушивать эти пошловатые рассуждения во время одного из ее бесконечных монологов на сей счет, не выдержал и от души плеснул Тейлор в лицо стаканом ледяной воды, чтобы хоть немного охладить неуемную фаворитку.
«Всё, довольно! — решительно осадил он Лиз. — Из меня ты послушную игрушку не сделаешь. Я тебе не какой-нибудь там плюшевый мишка. Счастливо оставаться, дорогая!» И умчался обратно в Лондон к брошенной жене.
Впервые в жизни мужчина по собственной воле отказался от самой Элизабет Тейлор!
Звезда была в удивлении от подобной дерзости, но пламенные воспоминания о руках и прикосновениях Ричарда преследовали ее денно и нощно.
«Ни у кого на свете нет таких волшебных рук, как у него, и никто не умеет дотрагиваться так, как Ричард. Его ласки опьяняют меня, я просто не в силах их забыть…» — без устали изливала Лиз наболевшее всем, кто готов был ее выслушать.
Бёртон же тем временем во всеуслышание признавался лондонской прессе: «Лиз сводит меня с ума, я не могу найти себе места». В итоге он сжег все мосты, публично заявив одному репортеру: «Мне очень жаль, но я больше не в состоянии жить с Сибил под одной крышей, потому что собрался сбежать к этой умопомрачительной женщине, рядом с которой моя нынешняя жена и рядом не стояла!»
Наутро потрясенная Тейлор уже летела к нему…
Получив развод, 15 марта 1964 года Бёртон и Тейлор поженились. На своей пятой свадьбе всего за какие-то 14 лет неугомонная Лиз сияла в шикарном желтом платье, точной копии наряда Клеопатры со съемок, а на груди красовалась ослепительная брошь с бриллиантами за 150 тысяч долларов. Это был свадебный подарок от щедрого Ричарда.
Жених то и дело хвастался всем подряд, сколько отвалил за это украшение для невесты, и вообще бахвалился, что ему достался самый желанный приз — возможность называть своей женой первую красавицу планеты.
Обычно сдержанная Элизабет была попросту на седьмом небе от счастья, что теперь официально стала миссис Ричард Бёртон. Она искренне верила, что это ее последняя и самая большая любовь…
Однако вскоре непристойные истерики, склоки и скандалы экранных супругов Марты и Джорджа из «Кто боится Вирджинии Вульф?» как по волшебству перекочевали в реальную семейную жизнь Лиз и Ричарда.
После окончания съемок располневшая Тейлор перестала привлекать и возбуждать Бёртона, о чем он прямо и заявил благоверной, ничуть не стесняясь в выражениях.
Сначала вспыльчивая Лиз обложила неблагодарного супруга отборной бранью, какой позавидовала бы сама Марта, но потом, оборвав себя на полуслове, разрыдалась горючими слезами. Целыми днями Элизабет простаивала у зеркала, твердя себе под нос прописную истину: «Мужчина любит глазами».
От отчаяния она была готова скупить хоть все самые дорогие наряды — полупрозрачные неглиже, соболиные манто, бесценные платья из невесомого шифона. Увы, все эти роскошные тряпки помогали вернуть расположение Ричарда лишь до первой же новой ссоры, вспыхивающей на пустом месте.
Тогда Лиз взяла за правило собственноручно регулярно спаивать мужа, чтобы тот становился чуть подобрее и сговорчивее…
Постепенно зависимый дурман превратился в неотъемлемую часть их повседневной семейной жизни. Учитель маленькой дочки Лиз, Лизы, с содроганием вспоминал, как глубокой ночью ему приходилось захаживать к супругам пропустить по стаканчику.
«Где бы они ни жили, дома или в очередном пятизвездочном отеле, повсюду царил жуткий беспорядок. На полу в беспорядке валялись груды окурков, фантиков от конфет, а вдоль стен выстроились башни из пустых бутылок вперемешку с подлинниками величайших художников — Ренуара или Моне.
Среди всего этого хаоса слонялись брошенные всеми собаки, обожаемые Элизабет питомцы, вольготно справляющие нужду прямо на роскошные ковры». Как правило, учитель заставал обоих супругов уже в невменяемом состоянии, и подчас ему приходилось силой растаскивать перессорившихся Лиз и Ричарда, готовых в клочья разорвать друг друга.
Похоже, Тейлор и Бёртону было на роду написано, что треклятая «Вирджиния Вульф» навсегда останется проклятием их отношений, сыграв поистине фатальную роль в судьбе влюбленных. В 1967 году, когда обоих номинировали на «Оскар» за создание экранных образов Марты и Джорджа, Ричард, охваченный очередным приступом беспросветной ревности, наотрез запретил жене лететь на церемонию вручения наград в Лос-Анджелес.
Его вдруг посетило зловещее предчувствие, что самолет Лиз потерпит крушение. Страстно желая победы, Элизабет поначалу было залепетала, что ее ждут, что она дала твердое обещание быть, но Бёртон все предусмотрел: втайне от супруги он загодя отправил письмо с извинениями организаторам «Оскара», сообщив, что Тейлор не сможет присутствовать.
В порыве гнева взбешенная Лиз запустила в благоверного старинной чернильницей, поранив ему руку.
Начавшийся скандал прервал телефонный звонок из Калифорнии. Элизабет Тейлор удостоилась «Оскара»! «А как же Ричард?» — вскричала она в трубку. Увы, Бёртон уступил вожделенную статуэтку своему главному конкуренту Полу Скофилду. В этот миг вся ярость мигом испарилась из груди Лиз, сменившись искренним сочувствием и горьким раскаянием.
Теперь-то она поняла истинную причину, по которой муж запретил ей лететь на церемонию. Как же его гордость вынесла бы прилюдное унижение на глазах у 150 миллионов телезрителей, став свидетелем триумфа собственной жены?
Втайне Тейлор и сама считала Ричарда гораздо более выдающимся актером, чем она. Возможно, если бы в тот переломный момент Элизабет сумела поступиться честолюбием, пожертвовать карьерой ради любви и стать просто женой, это спасло бы их брак. Но, увы, в необузданных амбициях и тщеславии эти двое стоили друг друга!
Взаимное соперничество, которое с самого начала было ахиллесовой пятой их отношений, окончательно превратило совместную жизнь в сущий кромешный ад. Лишившийся заветной награды Американской киноакадемии, уязвленный Бёртон пустился на отчаянные поиски иных способов самоутвердиться в глазах обожаемой супруги.
Он ехидно дразнил Лиз предложениями сыграть роли юных соблазнительниц, которые ей уже не по возрасту. В ответ Элизабет язвительно парировала, что зато его имя никогда не появляется на афишах первым, потому что почетное место неизменно достается ей, великой Элизабет Тейлор.
Во время съемок «Укрощения строптивой» случайно вышло так, что Ричард удостоился верхней строчки в титрах. С каким ехидным удовольствием он поспешил отправить благоверной афишу с ядовитой припиской: «Прости, дорогая, я не удержался!
Право слово, мне просто сказали, что денежный мешок обязан стоять первым. С любовью, твой до последнего любящий муж Ричард (первая строка!) Бёртон». Лиз мигом отбрила его ответной афишей, аршинные буквы которой гласили: «Элизабет Тейлор, двукратная обладательница «Оскара», в новом фильме с участием Ричарда Бёртона».
Одержать верх над женой на публике — вот что стало навязчивой идеей, главной целью и смыслом жизни Бёртона. После каждой размолвки или ссоры он принялся задаривать Лиз умопомрачительно дорогими подарками.
В 1968 году Ричард преподнес возлюбленной легендарный бриллиант «Krupp», за который выложил целых 305 тысяч долларов, а еще через год заставил весь мир ахнуть, подарив ненаглядной супруге один из самых дорогостоящих драгоценных камней в истории аукционов — знаменитый перстень с бриллиантом «Cartier-Burton» ценой в 1 миллион 50 тысяч долларов.
Делая второй половинке столь экстравагантные сюрпризы, Бёртон хоть на мгновение ощущал себя на вершине блаженства, королем мира, и ненадолго его израненное самолюбие переставало терзать хозяина.
Но если прежде страсть Лиз и Ричарда друг к другу напоминала сильнейшую зависимость, то теперь их с той же силой сковывала болезненная страсть к взаимному изощренному мучительству. Казалось, супруги попросту наслаждались беспрестанными скандалами и ссорами, не в силах прекратить это порочный круг в отношениях.
В начале 1970 года Элизабет угодила в клинику. Ее точный диагноз тщательно скрывали от вездесущих репортеров. И надо же было такому случиться, что именно тогда в прессе появилось скандальное интервью некой Нормы Миллер, случайной подружки Ричарда.
Девица во всеуслышание разболтала, что в постели Бёртон — сущее наказание, поскольку его интересует исключительно садомазохизм. «Видимо, Элизабет Тейлор такое всегда заводило», — ехидно прибавила Норма.
Охочие до «желтых» сплетен журналисты мгновенно смекнули, что загадочный недуг Лиз — не что иное, как плод чрезмерного увлечения супругов постельными игрищами.
В 1972 году Элизабет решила с шиком отметить свое 40-летие в Будапеште, где Ричард как раз снимался в «Синей Бороде». На вечеринку в честь юбилярши со всех концов земного шара съехался сонм знаменитостей — Ринго Старр, Майкл Кейн, Дэвид Найвен, Сюзанна Йорк, принцесса Грейс и даже высокопоставленные дипломаты.
«После той феерической ночи венгерская столица отродясь не видела такого размаха и шика со времен последней отвязной гулянки императора Франца Иосифа накануне Первой мировой», — восхищенно вспоминал постановщик «Синей Бороды» Эдвард Дмитрык.
В честь юбилея благоверной Ричард Бёртон не удержался и созвал на празднество толпу фоторепортеров, чтобы похвастаться очередным королевским подарком для Лиз — гигантской брошью в виде сердца, усыпанной бриллиантами чистейшей воды на добрых 50 тысяч долларов.
На изнанке драгоценности красовалась искусная гравировка со страстной клятвой в вечной любви и верности.
Но едва начался торжественный прием, как кто-то из гостей подвел слегка перебравшего Ричарда к британскому послу и представил его превосходительству как «мистера Тейлора».
Бёртон склонился в шутовском реверансе, глаза его недобро вспыхнули, и тут в зал вплыла именинница. Завидев обожаемую супругу, захмелевший британец тут же заорал на весь зал голосом площадного комедианта: «А вот и наша Элизабет Жирная пожаловала!»
Лиз на миг застыла, а в следующую секунду сорвала с наряда бесценный подарок мужа и что было силы швырнула его об пол. Бриллиантовая брошь разлетелась на сотню сверкающих осколков, но супругов теперь было уже не остановить.
На глазах у онемевших от удивления гостей разъяренные Тейлор и Бёртон принялись осыпать друг друга отборной бранью и взаимными оскорблениями, а потом и вовсе сцепились не на шутку, вцепившись друг другу в волосы.
Перед сотнями свидетелей невольно разыгралась абсолютно реальная, нисколько не постановочная, до жути фривольная сцена из «Кто боится Вирджинии Вульф?» — прямо как в кино, только еще хлеще и безобразнее.
Обезумевших супругов насилу разняли, и оскорбленный до глубины души Ричард вихрем умчался прочь. Он надеялся, что с Элизабет покончено навсегда.
Так со скрипом и скандалами начался их долгий мучительный путь к неизбежному разрыву. После ухода Ричарда Элизабет на долгие месяцы погрузилась в бездонную пучину тоски и отчаяния. Ни молодые мужчины, ни старые верные воздыхатели не могли утешить и развеять черные думы брошенной жены.
Ей был нужен только он — ее безумный, дерзкий, неистовый Ричард. Но Бёртон стал глух к ее немым призывам и мольбам. Актера затягивало в губительный водоворот беспробудных гулянок и бесчисленных случайных интрижек.
26 июня 1974 года Тейлор и Бёртон официально развелись, поставив жирную точку в затянувшейся семейной драме. Но на этом их странная история великой любви отнюдь не закончилась.
Не прошло и полугода после громкого развода, как почти 50-летний Ричард внезапно спросил у своей бывшей: «Лиз, дорогая, согласна ли ты еще раз стать моей женой?» В ответ он, разумеется, услышал дрожащее от восторга и нежности заветное «Да!»
Как же эти двое вновь пришли к такому ошеломляющему решению?
Очень просто: в один прекрасный день набегавшийся и уставший от случайных связей Бёртон почувствовал, что его неудержимо тянет в знакомые жаркие объятия бывшей возлюбленной. Он назначил Тейлор свидание в швейцарском отеле, и она примчалась туда как на крыльях, позабыв былые обиды.
Владелец гостиницы так описывал эту трогательную встречу: «Завидев Элизабет, мистер Бёртон просиял, заулыбался и протянул ей навстречу раскрытые объятия, а она, вся в слезах, бросилась ему на шею. Вы не поверите, это было так романтично!»
После долгой разлуки и месяцев душевных терзаний былые оскорбления поблекли и отошли на задний план. 10 октября 1975 года на Африканском континенте, в крохотном государстве Ботсвана, Лиз и Ричард вновь узаконили свои непростые отношения.
После официальной церемонии молодожены по настоянию Лиз прошествовали к берегу реки, чтобы еще раз повторить священные клятвы верности в присутствии экзотических свидетелей — диких гиппопотамов, грациозных фламинго и юрких мартышек.
Увы, первая брачная ночь, хоть и прошла бурно и страстно, на утро обернулась безобразным скандалом. К завтраку вся посуда в доме была перебита, а прислуге стоило немалого труда разнять супругов, вновь сцепившихся в яростном поединке.
«Мне не составило труда заметить, как сильно Лиз и Ричард нуждаются друг в друге, — вспоминал впоследствии личный телохранитель Тейлор Брайан Хейнс. — Но очень скоро между ними вновь воцарились все те же ядовитые, нездоровые отношения любви-ненависти, что прежде.
Когда Бёртон находился рядом с женой, та будто бы еле-еле выносила одно лишь его присутствие, зато стоило ему ненадолго покинуть супругу — она тут же начинала сходить с ума и места себе не находила в разлуке. То же самое творилось и с Ричардом».
Второй брак четы Бёртонов продлился чуть меньше года. Теперь разрыв был уже окончательным — точка невозврата пройдена. Но даже после официального развода Лиз еще долго не могла обрести ни покоя, ни душевного равновесия.
В бесплодных попытках залечить раны женщина искала спасения то в крепких напитках, то в снотворном, то в запрещенке, а то и вовсе в объятиях малознакомых мужчин.
Ее бывший муж Ричард Бёртон тоже начал стремительно опускаться. Спившийся вдрызг актер больше не следил за собой. Пристрастие к выпивке не прошло для него даром — 4 августа 1984 года у 58-летнего Бёртона случилось фатальное кровоизлияние в мозг.
Безутешная вдова Ричарда Салли Хэй-Бёртон умоляла Тейлор не сметь показываться на проводах экс-супруга, но разве могла Лиз не проститься с главной любовью всей своей жизни?
Разумеется, она приехала на прощание с Ричардом. И вела себя с таким достоинством и печалью во взоре, что ни у кого из присутствующих не осталось ни малейших сомнений, кем на самом деле приходилась покойному великая Элизабет Тейлор.
На надгробном камне Ричарда Бёртона выбиты пронзительные строки из его последнего любовного письма к Лиз: «Какое путешествие это было, моя возлюбленная, мой союзник, мой Ватерлоо…»
