Катиша была дивно хороша. Томные темные глаза, обрамленные густыми ресницами и роскошные волосы цвета воронова крыла подчеркивали ее аристократическую бледность. В ее осанке, с гордо посаженной головой, угадывались гены знатного рода. От такой красавицы было легко потерять голову, что и произошло, когда ее увидел граф Михаил Юрьевич Виельгорский.
— Нравится? — поймала его взгляд императрица Мария Федоровна. — Девушка сирота и нуждается в хорошем муже.
Граф понял прозрачный намек. Его не нужно было долго уговаривать. Он знал, с какой настойчивостью и быстротой государыня пристраивает таких девиц.
Вскоре девятнадцатилетняя Екатерина Бирон получила предложение руки и сердца от графа Виельгорского.
Семилетняя Екатерина и девятилетняя Луиза рано осиротели. В 1800 году скончалась их мать — урожденная княжна Аполлония Понинская, а в 1801 году не стало отца — Карла Эрнста Бирона. Он был сыном герцога Эрнста Иоганна Бирона, фаворита императрицы Анны Иоанновны. Ходили даже слухи, будто Анна Иоанновна была настоящей матерью Карла Эрнста.
Сразу как не стало Аполлонии, императрица Мария Федоровна устроила ее дочерей в Смольный институт.
Из письма государыни:
Мы только что узнали о кончине принцессы Бирон, любезная госпожа Пальменбах. Нам известно, что она оставила дочерей, и в настоящую минуту эти бедные сиротки могут остаться без всякого надзора; поэтому поручаю вам отправиться немедленно в дом усопшей и принять меры к тому, чтобы маленькие сиротки были привезены к нам тотчас же. За содержание этих молодых девиц будет платить наш дорогой император.
Госпожа Пальменбах в то время являлась начальницей Смольного института. Две сиротки были ее двоюродными сестрами, так как Карл Эрнст приходился ей дядей.
То есть, сироты с самого начала были на особенном счету. Девочек разместили отдельно от других воспитанниц Смольного. Они даже обедали не в общей столовой, а за столом начальницы Смольного.
В 1809 году сестры Бирон окончили Смольный институт, а через год императрица Мария Федоровна пригласила их ко двору и назначила фрейлинами. Государыня озадачилась, тем, что девушек нужно хорошо пристроить.
Пока императрица присматривала достойных женихов, у Луизы Бирон начался страстный роман с женатым камергером Петром Давыдовым. Конечно, это не скрылось от зорких взглядов придворных, и репутация барышни была подмочена.
Императрица сосредоточилась на устройстве судьбы Екатерины Бирон. За девушкой не было большого приданого, но она не сомневалась, что найдет ей блестящую партию. Так и вышло. В темноглазую юную красавицу влюбился граф Михаил Юрьевич Виельгорский.
В феврале 1812 года в Большой церкви Зимнего дворца состоялось венчание. Через несколько месяцев после торжества молодые супруги отправились в Москву. У сестры Михаила Юрьевича должна была быть свадьба.
Московская родня Виельгорского была очарована его женой, но считала, что Екатерина вертит мужем как хочет.
Мария Аполлоновна Волкова писала:
Жена Виельгорского премилый ребенок, но не более как ребенок, которым необходимо руководить; ей нужно давать советы, сдерживать ее подчас, так как у нее довольно упрямый характерец… Муж ее добрейший из людей, но бесхарактерный; ему не справиться с ней, тем более он дает вертеть собой, как угодно, почти всегда исполняет волю Катиши, и я ему предсказываю, что через два или три года он постоянно будет плясать по ее дудке. Впрочем, она очень мила и в обществе весьма приятна.
Увы, никаких двух или трех лет ждать не пришлось… Очень скоро разыгралась трагедия. Екатерина была беременна. Был роковой 1812 год. Москва…
Михаил Юрьевич вместе с женой перебрался в одно из деревенских имений. Там до них дошли новости о сгоревшей Москве, о бегстве французов.
Беременная Екатерина была в ужасе. Приближался день ее родов, а она в деревне! Кто ей поможет? Неужели бабка-повитуха? Ей хотелось более серьезной помощи. Она уговорила мужа отправиться в рискованный путь, сначала в разоренную Москву, потом в Петербург.
Ну, а дальше словами Марии Аполлоновны Волковой:
Участь бедной Катиши может служить уроком для тех, кто захочет им воспользоваться. Боясь родить вдали от Петербурга, она предприняла путешествие, которое стоило ей жизни… Виельгорские выехали в самую распутицу, так что Катиша приехала в Рязань совершенно разбитая. Вместо того, чтобы хорошенько отдохнуть, она, от нетерпения скорее попасть в Петербург, через три дня пустилась в дальнейший путь.
Во время езды она почувствовала сильнейшие страдания и кричала от боли. Не зная, что делать, Мишель остановился в полусгоревшей деревеньке. Тут они провели ужаснейшую ночь… Утром они кое-как добрались до Москвы, где несчастная женщина промучилась сорок часов и наконец родила дочь.
Через шесть дней Екатерины не стало. Появившаяся на свет малышка скончалась вслед за ней.
Виельгорский, потерявший и жену и дочь, не находил себе покоя. Он терзался мыслью, что если бы он проявил твердость и остался в имении, то трагедии можно было избежать.
Однако время способно залечивать раны, и в 1816 году Михаил Юрьевич был снова влюблен. Его любовью стала родная сестра усопшей жены — Луиза Бирон. Возможно, она внешне напоминала ему о прекрасной Катиши.
Луиза отлично понимала, что брак с зятем не получит одобрения ни от императрицы, ни от церкви. Но она была девушкой своенравной, поэтому предложила Виельгорскому обвенчаться тайно. В 1816 году они стали супругами.
Новость о скандальном браке быстро просочилась ко двору. Находиться в Петербурге теперь было нельзя, и супружеская чета перебралась в имение Фатеевку. Там в промежутке в 1817 года по 1823 год Луиза родила пятерых детей:
1. Иосиф (1817—1839)
2. Аполлинария (1818—1884)
3. Софья (1820—1878)
4. Михаил (1822—1855)
5. Анна (1823—1861)
Луиза оказалась замечательной матерью. Она так любила своих детей, что не желала никому доверять их воспитание.
— Гувернантки являются стеной, разделяющей родителей и детей, — повторяла она.
Спустя годы ее дочь Софья вспоминала:
Моя мать, женщина страстная и необыкновенно энергичная, сама кормила своих детей… Наша спальня была самой просторной и красивой во всем доме. Посреди огромного помещения располагались наши пять кроваток, окружавшие ее постель… Наши кожаные матрасы были жестки как дерево, вся мебель имела закругленные углы, чтобы избежать несчастных случаев.
В 1826 году император Николай Павлович простил брак Виельгорских. Михаилу Юрьевичу дали должность при Министерстве народного просвещения, и он вместе с семьей перебрался в Петербург. Их дом превратился в один из центров культурной и интеллектуальной жизни столицы. Даже Александр Сергеевич Пушкин приходил на их литературные вечера.
Жизнь Виельгорских можно было бы назвать счастливой. Но не все в их жизни было хорошо… В 1839 году от чахотки скончался двадцатидвухлетний сын Иосиф. Это был страшный удар для Луизы Карловны. Ее душа, до конца отданная материнству, долго не могла принять такую потерю. Семья боялась, что она сойдет с ума от горя, но Луиза Карловна нашла в себе мужество продолжить жизнь. Их дом вновь наполнился голосами, музыкой, спорами и смехом.
Луиза Карловна ушла из жизни в феврале 1853 года. На момент ухода из жизни ей был шестьдесят один год. Муж пережил ее на три года. Его не стало в 1856 году. Их уход ознаменовал окончание целой главы в истории русской культуры. Дом Виельгорских, где когда-то звучали голоса Пушкина и Глинки, где царила атмосфера творческого просвещения, опустел.
