Жених надел на палец новобрачной кольцо и поймал ее равнодушный взгляд. Он знал, что она не любит его, но это было неважно. Почти все люди их круга вступали в брак без любви. Ничего. Стерпится — слюбится. Гораздо больше его беспокоило недовольство матушки. В ушах стоял ее недовольный шепот: «Как ты мог? Это же дурное предзнаменование!».
Дело в том, что граф Андрей Ростопчин, впопыхах собираясь на собственную свадьбу, забыл дома обручальные кольца. О них он вспомнил уже в церкви. Евдокия и бровью не повела, узнав о забывчивости суженого. А вот экзальтированная мать графа уже собиралась начать причитать. Ему повезло, что в церкви нашлись благородные люди, отдавшие свои кольца.
Евдокия появилась на свет 23 декабря 1811 года. Она была дочерью действительного статского советника Петра Васильевича Сушкова и Дарьи Ивановны, урожденной Пашковой. Когда девочке было шесть лет, ее мать скончалась от чахотки, и отец, часто находящийся в разъездах, был вынужден отдать дочь и двух сыновей на воспитание родителям жены.
Иван Александрович Пашков (дед Евдокии) был баснословно богатым человеком. Он не жалел денег на всевозможных гувернанток и учителей для внуков.
Додо (так называли в семье Евдокию) выучила французский, немецкий, итальянский и английский языки. Девочка была необычайно развитая и одаренная. Она запоем читала книги и пробовала сама писать произведения. Дедушка с бабушкой не одобряли ее увлечения сочинительством, считая, что не стоит девице ее уровня заниматься подобным баловством. Из-за этого Додо приходилось тайно записывать в тетрадку свои творения.
Пашковы надеялись привить Додо больше светских манер, поэтому часто возили ее в гости в другие аристократические семьи. Там девочка общалась с другими детьми, танцевала и веселилась. Однажды она познакомилась с мальчиком, который запал ей в душу своей начитанностью и умением сочинять прекрасные стихи. Его звали Михаилом Лермонтовым. Они подружились и пронесли свои теплые чувства через годы.
К восемнадцати годам Додо расцвела, превратившись в тоненькую большеглазую девушку с копной пышных темных волос. К тому моменту ее дед уже скончался, и бабушка озадачилась поиском жениха для внучки.
Но юная Евдокия совершенно не хотела замуж. Ее больше волновали светские вечера, где она знакомилась с лучшими умами Москвы. Девушка была польщена, что сам Александр Сергеевич Пушкин благосклонно отозвался о ее таланте поэтессы, а его друг Петр Андреевич Вяземский переписал одно из стихотворений Сушковой и отправил его в Петербург Дельвигу. В результате в 1831 году стих «Талисман», написанный Евдокией, был опубликован в альманахе «Северные цветы». Это был успех!
Сам Лермонтов, восхищенный подругой, написал для нее чудесные строки:
Умеешь ты сердца тревожить,
Толпу очей остановить,
Улыбкой гордой уничтожить,
Улыбкой нежной оживить…
К 1833 году Евдокия устала от давления родственников и решила принять предложение богатого графа Андрея Федоровича Ростопчина. Он был моложе ее на два года. Ни о каких чувствах между ними не шло и речи.
Некоторое время Андрей ухлестывал за очаровательной Екатериной Булгаковой и надеялся, что получит ее руку, но тут в дело вмешалась его матушка — Екатерина Петровна. Она поведала сыну, что его возлюбленная является внебрачной дочерью его отца. Романтические чувства тут же померкли. Расстроенный Ростопчин сделал предложение Сушковой.
Когда жених явился в гости к Пашковым, то в качестве свадебного подарка преподнес Евдокии шикарные серьги, за которые отдал около десяти тысяч рублей. Невеста не выразила восторга, чем разгневала Ростопчина. Он вскочил с дивана, выхватил у нее из рук серьги и разломал их.
Евдокия была слегка удивлена поведением жениха, но не настолько, чтобы отменять свадьбу.
26 мая 1833 года в московской Веденской церкви состоялось венчание. Все проходило сумбурно. Жених забыл кольца!
Из письма А. Я. Булгакова брату:
Вчера была свадьба Ростопчина. В церкви такое было множество народу, что дышать мы не могли. Дело шло к церемонии, когда жених вдруг вспомнил, что забыл кольца дома: когда уже посылать! Но я дал ему свое обручальное кольцо, да князь Масальский старик свое… стало быть, не Андрюша и Додо, а Масальский и я обвенчались
Ростопчину повезло. Гости его выручили. Лишь мать горестно бормотала, про дурное предзнаменование.
Начало семейной жизни Евдокии и Андрея было сложно назвать удачным. Свекровь, снисходительно глядя на невестку, простодушно рассказала ей, что ее сын до свадьбы не отличался примерным поведением.
— Он по характеру один в один как отец. А того покойная государыня величала бешеным Федькой, — откровенничала Екатерина Петровна.
Евдокия старалась не обращать внимания на слова свекрови. Она была наслышана, что та очень странная женщина. Кроме того, Екатерина Петровна давно стала католичкой и достаточно властно пыталась навязывать свои взгляды на вероисповедание окружающим. К счастью новобрачной, свекровь жила отдельно от них. Молодожены перебрались в Петербург.
В промежутке между 1837 и 1839 годами у Ростопчиных родились две дочери и сын:
Ольга (1837-1916)
Лидия (1838—1915)
Гектор (1839—1879)
Рождение детей совершенно не укрепляли отношения между супругами. Напротив. Казалось, что с каждым годом Андрей и Евдокия отдаляются друг от друга.
Евдокия черпала радость от мелькания в свете. Ей нравилось вальсировать в залах, освещенных свечами, и ловить на себе восхищенные взгляды. Она до безукоризненности отточила свое красноречие и умела затмить самых известных столичных красавиц. Ростопчина упивалась своей популярностью до 1839 года, а потом ее интерес к балам исчез.
Евдокия признавалась:
Уж надоело мне под пышным платьем бальным
Себя, как напоказ, в гостиных выставлять,
Жать руку недругам, и ду… приседать,
И скукой смертною в молчаньи погребальном,
Томясь средь общества, за веером зевать…
На самом деле интерес к светскому исчез по простой причине: графиня первый раз в жизни влюбилась. В одном из светских салонов она познакомилась с притягательным Андреем Карамзиным и поняла, что пропала. Это был головокружительный роман без будущего. Она словно заранее предчувствовала разрыв:
Боюсь, боюсь!.. я не привыкла к счастью!
Всегда за радостью встречала горе я;
Всегда средь ясного, блистательного дня
Приготовлялась я к ненастью…
От Карамзина Евдокия родила двух дочерей. В 1840 году Ольгу и следом Марию.
В некоторых источниках пишут, что отношения возлюбленных разрушились после свадьбы Карамзина на известной петербургской красавице Авроре Демидовой. Но это, мягко говоря, не соответствует действительности. Так как свадьба Карамзина и Авроры состоялась в 1846 году, а за год до этого, в 1845 году Евдокия родила очередного внебрачного ребенка (сына Ипполита) от генерала Петра Павловича Альбединского.
Судя по тому, что Евдокия рожала внебрачных детей от разных возлюбленных, ее брак после 1839 года потерпел полный крах. Совпадение или нет, но дурное предзнаменование сработало.
Развестись в то время было слишком сложно, поэтому Ростопчины продолжали быть супругами. Граф не собирался признавать незаконнорожденных отпрысков, поэтому девочки от Карамзина получили фамилию Андреевские и были отправлены в Швейцарию. Сын от Альбединского получил фамилию Иванов и тоже воспитывался в чужой семье.
Бурная личная жизнь Ростопчиной совпала с расцветом ее творчества. Она очень много писала и ее произведения печатались в различных изданиях.
Литературный критик Петр Александрович Плетнев с уважением отзывался о ее трудах:
Графиня представляет явления природы, создания фантазии и плоды
ощущений со всей точностью, силой и простотой. До какого предмета не
коснулось бы ее перо, она всегда почувствует в нем занимательнейшее и
изобразит его с тех сторон, которые неистощимы для глаз и сердца
посвященных в тайны поэзии
В 1845 году Евдокия вместе с мужем и общими детьми уехала за границу. Там она пробыла до 1847 года. Вернувшуюся в Россию графиню приняли холодно. Дело в том, что в поездке она написала балладу «Насильный брак», где осуждала действия России к Польше. Это произведение дошло до императора, и он приказал, чтобы Ростопчина не смела появляться в Петербурге.
Пришлось супругам проситься к Екатерине Петровне Ростопчиной, проживающей в Москве.
Жизнь со свекровью была тяжелой, но Евдокия смирилась с тем, что теперь является столичной изгнанницей и нужно приспосабливаться к новым обстоятельствам.
На радость жене, Андрей Ростопчин купил особняк, и супруги переехали туда. Граф отвел жене одну часть дома, а сам поселился во второй, чтобы они не мешали друг другу. Каждый жил своей жизнью.
В середине 1850-х Евдокия себя очень плохо чувствовала. Один из врачей, осматривавших ее, вынес неутешительный вердикт — рак. Вылечить его в то время было невозможно.
Графиня знала, что конец близок. Ее ждали два года мучительной болезни. Но провести их в спокойствии не получилось. Ее муж подсел на всевозможные финансовые операции, которые всегда заканчивались крахом. Он продал их имущество и дом на Садовой, пустив деньги в очередное «выгодное дело», которое прогорело. Пришлось снова возвращаться к свекрови.
Перед самым финалом жизни судьба решила сделать Ростопчиной подарок. К ней в гости пришел известный писатель Александр Дюма, с которым она ранее вела переписку. Общение с ним вдохнуло в нее немного сил. Она пообещала Дюма, что переведет для него на французский язык стихотворение Пушкина «Во глубине сибирских руд» и напишет воспоминания о Лермонтове.
Дюма уехал, и графиня, отогнав мысли о боли, принялась за работу. Она выполнила обещанное и нашла человека, который отправится во Францию, чтобы передать написанное ею писателю.
Когда Дюма развернул лежащую сверху записку, то прочитал: «Вы получили мое письмо, но меня уже нет в живых». И действительно, к тому моменту Евдокия Ростопчина уже испустила дух. Ее не стало в декабре 1858 года. На момент кончины ей было всего сорок шесть лет. Поэтессу похоронили на Пятницком кладбище в Москве.
