Письмо от матери было прощальным. Вглядываясь в строчки, Маргарет не могла поверить, что это происходит. И сразу же, едва дочитав, начала собираться в дорогу. Сердце бешено стучало: «Дождись меня, мама!» И что-то в самой глубине души заставляло почувствовать правду – ей не успеть. Слишком поздно!
Две тетушки Маргарет были старыми девами и большими любительницами поболтать. Они знали всю округу, знали, кто и откуда приехал – бесценный кладезь информации. Эти истории о Старом Юге, о прежних временах, были для Маргарет интереснее любых школьных знаний. Да, она обещала матери, что будет хорошо учиться. Но это оказалось так сложно!
Приземленная Мэйбелл считала, что тригонометрия лучше истории. Что знать физику будет полезнее, чем читать книги. Серьезную литературу – вроде Теккерея или Толстого – Маргарет читала за плату. Отец вручал ей 10 или 15 центов, и она брала в руки увесистый том. А когда Мэйбелл выяснила, что дочь сама пытается писать рассказы, ее брови грозно сошлись на переносице:
— Это не стоит потраченного времени!
Маргарет было девять лет, когда она написала рассказ «Маленькие пионеры». Героиню звали как и ее саму, а финал оставался открытым. Что произошло с юной Маргарет? Писательница предоставляла читателям самим решать. Но на вопрос матери, кем она хочет быть, Маргарет неизменно отвечала: «Конечно, врачом». И Мэйбелл довольно улыбалась. Это было то, что она хотела услышать.
В 1911 году отец Маргарет стал президентом городской ассоциации адвокатов и Совета по образованию Атланты. С его мнением считались, его доход вырос, и семья перебралась из своего небольшого дома на солидную Персиковую улицу.
Там был куплен просторный участок земли, на котором возник великолепный дом. Потребовалось больше прислуги, которая была сразу же нанята. Теперь уклад жизни стал совершенно иным. К ужину надлежало обязательно степенно спуститься в нарядном платье. Невозможно было бегать по дому, играя с братом в догонялки.
Этот дом уже одним своим видом внушал уважение. Внутри он был еще грандиознее – с огромной лестницей, музыкальной комнатой, резными деревянными панелями и высоченным потолком с лепниной. К новому дому прилагалась и новая школа, где Маргарет сразу стала… чужой.
Она не была похожа на тех маленьких благовоспитанных леди, которые населяли Персиковую улицу. Маргарет предпочитала гонять мяч с мальчишками, а не степенно вышагивать по мостовой с зонтиком в руке. В школе ее считали забавной и дикой.
А дома она запиралась в комнате, или шла в сад, где писала новеллы и рассказы. У нее был составлен целый список мест, о которых она хотела когда-нибудь рассказать: от Австралии до Африки, от России до Антарктиды.
Когда началась Первая мировая, брат Маргарет выразил желание идти и сражаться. Его направили в форт Макферсон, чтобы он прошел офицерскую подготовку. Семья была взволнована до крайности: неужели снова!
Неужели опять переживать все это… Маргарет же гордилась братом и с удовольствием рассказывала о нем в своей новой школе – ее отдали в частное заведение, основанное внучатыми племянницами Джорджа Вашингтона.
«Она не пользовалась успехом в школьном обществе, — позже писал о ней брат, — хотя происходила из одной из тех старинных семей, которые обладают достаточным весом и возможностями, чтобы обеспечить девушку, вступающую в жизнь, всем необходимым для успеха».
Мать переживала, что у дочери почти нет друзей. Она начала настойчиво приглашать других девочек в гости, но однажды сама все испортила: во время чаепития с одноклассницами Маргарет, решила прочесть им пламенную речь о правах женщин. Больше благородные семьи Атланты не пускали своих дочерей к Митчеллам. В этом доме царили слишком вольные нравы!
— Возьмете мой рассказ? – как-то спросила Маргарет у редактора школьной газеты.
Дама с удивлением посмотрела на нее, но рассказ взяла. Правда, напечатали его не сразу, а лишь под нажимом учительницы литературы, которая разглядела в ученице талант. Маргарет прыгала от восторга: ее первая публикация! Это только начало, она полностью в этом уверена…
В семнадцать лет Маргарет научилась водить автомобиль. Она так лихо смотрелась на водительском сиденье, что вокруг только диву давались. А еще удивлялись переменам, случившимся с ней. Девочка-сорванец в мальчишеских штанишках превратилась в южную красавицу. Миниатюрная, как мать (150 сантиметров ростом), с яркими беспокойными глазами и каштановыми волосами, она была – само обаяние.
«Широкоскулое, с точеным подбородком лицо Скарлетт невольно приковывало к себе взгляд. Особенно глаза – чуть раскосые, светло-зеленые, прозрачные, в оправе темных ресниц. На белом, как лепесток магнолии, лбу – ах эта белая кожа, которой так гордятся женщины американского Юга, бережно охраняя ее шляпками, вуалетками… от жаркого солнца Джорджии!»
Конечно, у нее появились кавалеры. И первым среди них был Клиффорд Генри — застенчивый, мечтательный, влюбленный…
Он роился в Нью-Йорке – настоящий янки! Но он был так красив… Лейтенант Генри самым галантным образом ухаживал за Маргарет. Им позволяли вместе пойти на танцы или на прогулку… О большем и помыслить было нельзя.
Маргарет была счастлива. Когда Клиффорд сделал ей предложение, она сразу ответила: «Да!». Но следовало немного подождать, она ведь еще так юна…
В августе 1918 года лейтенант с грустью сообщил девушке, что вскоре его отправят за океан, а потому им лучше обручиться прямо сейчас. Они так и сделали. Золотое кольцо засверкало на пальчике Маргарет, и было решено, что после окончания службы, лейтенант Генри женится на ней.
Больше всех из-за этой помолвки волновался отец.
— О, какие чувства в семнадцать лет! – небрежно говорила Мэйбелл. – Не волнуйся, дорогой. Это ненадолго.
Но семья Клиффорда была настроена вполне серьезно и даже пригласила Маргарет в гости.
«Возможно, я когда-нибудь полюблю Север, — писала Маргарет домой, — но пока – нет. Мне трудно привыкнуть к этому».
Пока Клиффорд служил, было решено, что Маргарет не станет терять время. Она поступит в Смит-колледж в Нортхэмптоне. Верная данному матери слову, Маргарет выдержала испытания, хотя конкурс был просто огромным. Когда ее приняли, оказалось, что с ней вместе станут учиться несколько девушек из ее родных мест. Это была настоящая удача: хоть кто-то знакомый! Им было о чем поговорить!
Письма летели к Маргарет из-за океана, письма, полные любви и нежности. Многие завидовали ей – так романтично… Присылали письма и родные Клиффорда. Семья лейтенанта не сомневалась в серьезности его намерений, так что с Маргарет разговаривали, как с невесткой…
Но вот однажды девушку позвали к заместителю директора колледжа, прямо посреди лекции. И у нее на душе заскребли кошки. На ватных ногах она вошла в кабинет, чтобы узнать – Клифа не стало. Немецкий аэроплан что-то сбросил на лагерь, где располагался ее любимый. И его больше нет.
«Он был самой большой любовью ее жизни, — писал позже брат Маргарет, — и она очень тяжело пережила это известие».
Она погрузилась в учебу, чтобы меньше думать о своем несчастье. Золотое кольцо, подаренное ей Клиффордом, отослала отцу лейтенанта Генри. Это было фамильное украшение, она не имела на него прав. На память осталась только фотография и прядь волос любимого. Какой маленькой была эта черно-белая карточка. Как быстро расплывался в памяти образ…
Затем пришла другая беда – заболел отец. От «испанки» он поправлялся тяжело, медленно, и было принято решение, что на Рождество 1918 года Маргарет останется в студенческом городке. Возражать она не стала, просто не хватило сил. А сразу после наступления нового года, из дома написали: теперь заболела мама. Не приезжай.
Именно тогда, когда она больше всего рвалась домой, Маргарет велели не двигаться с места. Душа болела! А в последних числах января 1919 года Маргарет получила письмо от Мэйбелл. Это было необычное послание: мама прощалась с ней.
«Я надеюсь вновь увидеть тебя, — писала Мэйбелл, — но, если не смогу, должна предостеречь тебя от ошибки, которую женщина твоего темперамента может совершить. Дари себя обеими руками… но дари только излишек,то, что останется после того, как ты проживёшь собственную жизнь….
Твоя энергия в первую очередь принадлежит тебе, твоему мужу, твоим детям. Все, что останется сверх того, дари щедро, но будь уверена в том, что не обходишь вниманием свою семью».
Она стала собираться. Сразу, немедленно, впопыхах. «Дождись меня, мама!» — умоляла Маргарет.
Разразилась страшная снежная буря и две учительницы помогали Маргарет добраться до вокзала. Когда она сошла с поезда в Атланте, ее встречал брат. Он только что вернулся из Франции, был угрюм, небрит и очень мрачен.
— Маргарет, мне жаль…
В холле их огромного дома Маргарет встретила отца, но не смогла его узнать. Это был убитый горем человек с глазами, полными слез.
— Твоя мама нездорова, детка, — бормотал он. – Но ты не волнуйся, миссис Митчелл знает свое дело. Я сейчас спрошу у нее, что у нас на ужин.
Маргарет Митчелл не успела.
