«Тише, милая, муж не узнает». Горячий шепот комдива обдавал ей плечо, Анна до крови кусала губы, чтобы не зарыдать. Несколько раз она давала Василию Ивановичу понять, что не желает получать от него знаки внимания, но комдив был настойчив. Когда ситуация зашла слишком далеко, Анна, наконец, решилась…
В 1897 году в семье кубанского казака Никиты Стешенко случилось прибавление: супруга родила ребенка, оказавшегося очаровательной девочкой. Малышку окрестили по православному обряду, дали ей имя Анна.
В 1914 году Анне исполнилось семнадцать лет. В станице дочь казака Стешенка считали красавицей — высокая, глазастая, фигуристая. Анна привлекала внимание многих парней. Предложений о браке было немало, но вот Анна все решительно отвергала.
Какой мог быть брак, если Россия вступила в войну, равной какой еще не бывало? На волне всеобщего патриотизма, охватившего империю, Анна Стешенко отправилась в Петроград, где поступила на курсы сестер милосердия Российского общества Красного Креста.
В 1915 году, успешно окончив курсы, 18-летняя Анна поступила на службу в санитарный поезд, командовал которым прапорщик императорской армии, а по совместительству, начинающий литератор Дмитрий Фурманов.
Фурманову на тот момент было 24 года. Субтильный, интеллигентный юноша на фронт не попал, и, подобно другому литератору Сергею Есенину, был определен в санитарный поезд.
Дмитрий сразу же обратил внимание на новенькую сестру милосердия. Анна привлекла Фурманова загадочным взглядом черных глаз, фигурой настоящей кубанской казачки, а также всегдашним весельем и добрым нравом.
Внимание начальника поезда, к тому же, молодого и симпатичного, польстило Анне, и она ответила на ухаживания Фурманова. После короткого страстного романа Дмитрий и Анна стали мужем и женой.
Молодую супругу Дмитрий нежно называл «Ная», — с его подачи Анну так стали называть все близкие люди.
7 января 1918 года Анна родила мужу дочь, которую назвали в честь матери.
После Февральской революции начались идейные шатания Дмитрия Фурманова. Сначала муж Анны стал членом Совета рабочих и солдатских депутатов в Иваново-Вознесенске, затем примкнул к эсерам-максималистам, потом — к анархистам.
Наконец, Фурманов всецело поддержал Октябрьскую революцию, в июле 1918 года стал членом РКП(б), со своим красногвардейским отрядом участвовал в подавлении Ярославского антибольшевистского восстания.
Анна сопровождала супруга вплоть до 1919 года, когда из-за лютой ревности Фурманова супруги сильнейшим образом поссорились и решили расстаться.
Анна уехала в Москву, где поступила в Московский университет. Училась молодая женщина весьма неплохо, однако в конце 1919 года, не предупредив Фурманова, «самоходом» отправилась к мужу на Восточный фронт разгоревшейся в бывшей Российской империи Гражданской войны. Отправилась «мириться».
Дмитрий Фурманов к тому моменту являлся политическим комиссаром 25-й стрелковой дивизии, возглавлял которую легендарный герой Гражданской войны Василий Иванович Чапаев.
Василию Ивановичу на момент приезда Анны исполнилось 32 года, и он, вопреки сложившимся стереотипам, выглядел и вел себя весьма представительно. Вот что писал о наружности Чапаева Федор Федорович Новицкий, начальник штаба 4-й армии (командующий М.В. Фрунзе):
«Однажды в конце февраля 1919 года дежурный доложил командарму о прибытии Чапаева. Михаил Васильевич предполагал, что он увидит партизана с разухабистыми манерами. Однако в кабинет медленно и очень почтительно вошёл человек лет тридцати, среднего роста, худощавый, гладко выбритый.
Одет Чапаев был не только опрятно, но и изысканно: великолепно сшитая шинель…, серая мерлушковая папаха с золотым позументом, щегольские оленьи сапоги-бурки мехом наружу… Сел Чапаев очень деликатно, голос у него оказался тихий, а ответы очень почтительные».
Чапаев был женат вторым браком на Пелагее Камешкерцевой, но отношения супругов были весьма напряженными. Василий Иванович не считал себя обязанным хранить верность женщине, которую он совсем не любил. Пелагея, оставшаяся в родном селе, мстила мужу тем же.
О приезде в расположение дивизии женщины Василию Ивановичу сообщили красноармейцы. Дело в том, что Чапаев самолично распорядился — бабам не место на фронте. А тут вдруг комиссар Фурманов, у которого с Василием Ивановичем ранее были прекрасные отношения, посмел ослушаться командира.
Такого Чапаев стерпеть не мог.
Василий Иванович не знал, что Фурманов сам был потрясен прибытием Анны. Сначала Дмитрий испугался, возмутился, но тут же — невероятно обрадовался. Ради него жена преодолела сотни километров по воюющей, окровавленной стране. Это значило, что Анна его любила.
Примирение супругов закончилось в спальне, и вот туда-то в самый ответственный момент и ворвался Чапаев с группой красноармейцев. Василий Иванович хотел устроить жестокую взбучку, но, изумленный красотой Анны, не стал этого делать и удалился.
Так Анна Фурманова осталась при штабе 25-й стрелковой дивизии, более того, была назначена Чапаевым на должность заведующей культпросветом политотдела.
Между тем, в весьма сложной обстановке готовилась переброска дивизии на Уральский фронт. К этому времени конфликт между Чапаевым и Фурмановым перешел из тлеющей фазы в фазу острую.
Дело в том, что Василий Иванович до безумия влюбился в Анну и со свойственной ему прямотой заявил женщине о своих чувствах. Анна поначалу относилась к проявлению интереса со стороны Чапаева спокойно, но затем пожаловалась на настойчивые «домогательства» комдива мужу, что отражено в дневниковых записях Фурманова.
Анна же показала Дмитрию Андреевичу любовное письмо Василия Ивановича. Фурманов был потрясен: ему нужно было каким-то образом дать отпор легендарному комдиву, защитить от него свою жену.
Дмитрий Андреевич написал Чапаеву письмо, в котором напрямую обвинил Василия Ивановича в домогательствах к жене, кроме того, комиссар заявил о карьеризме комдива, его трусости и неспособности эффективно организовать переброску дивизии.
Ответ Чапаева был коротким: Василий Иванович предложил Фурманову «найти место, где он принесет больше пользы». Иными словами, комиссару указали на дверь, хотя прогнать Фурманова Чапаев был неуполномочен.
Фурманов даже не подумал последовать предложению Василия Ивановича. Дмитрий Андреевич вступил с Чапаевым в настоящую войну. Будущий писатель критиковал все без исключения приказы Чапаева, и даже отправлял в Реввоенсовет жалобы на действия комдива.
В Реввоенсовете рвения Фурманова не оценили: Дмитрий Андреевич получил отповедь, в которой ему предложили заниматься исключительно делами политотдела дивизии.
Однако же, руководство армии больше не могло игнорировать конфликт между комдивом и политкомиссаром. Командование ожидаемо сделало выбор в пользу Чапаева: Фурманову сообщили о переводе в Туркестан, руководить политотделом Туркестанского фронта.
Анна Никитична отправилась в Азию вместе с мужем. Чапаев из-за отъезда любимой женщины был сам не свой. Дмитрий Фурманов перед отъездом записал в дневнике:
«Я уезжаю. Со мной уезжает и Ная. Чапаев повесил голову, ходит мрачный».
Чапаев написал Фурманову довольно скоро:
«Вот, товарищ Фурманов, ты мне всё говорил, что мои отношения к вам испортились. Это неправда. А ваши отношения ко мне действительно испортились. Конечно, тут Анна Никитична: у вас разные там мысли насчёт меня. А я вам однажды сказал, что на жену своего товарища никогда не посягну. Мало ли что у меня в душе, любить никто не может мне воспретить».
Фурманов на это ответил:
«Вы предположили, что всё произошло из-за личных счётов, вы пытались всё объяснить какой-то нелепой ревностью из-за Анны Никитичны. Но подумайте сами, ведь это очень смешно и глупо, если бы я на самом деле вздумал ревновать её к вам. Такие соперники не опасны, она мне показывала ваше последнее письмо, где написано „любящий вас Чапаев“.
Она действительно возмущалась вашей низостью и наглостью, и в своей записке, кажется, достаточно ярко выразила вам своё презрение. Эти все документы у меня в руках и при случае я покажу их кому следует, чтобы раскрыть вашу гнусную игру.
К низкому человеку ревновать нельзя, и я, разумеется, её не ревновал, а был глубоко возмущён тем наглым ухаживанием и постоянным приставанием, которое было очевидно, и о котором Анна Никитична неоднократно мне говорила. Значит, была не ревность, а возмущение вашим поведением и презрение к вам за подлые и низкие приёмы».
Понятно, что после таких писем ни о каком восстановлении добрых, почти дружеских, отношений между Чапаевым и Фурмановым и речи быть не могло.
Впрочем, через четыре месяца после конфликта между комдивом и политкомиссаром из-за женщины, выяснять отношения Фурманову стало не с кем.
Во время так называемого Лбищенского рейда Уральской армии Белой гвардии под общим командованием полковника Н.Н. Бородина комдив Чапаев при загадочных, до сих пор не выясненных обстоятельствах, погиб.
Анна Фурманова вместе с мужем в 1921 году отправились в Москву. Дмитрий Андреевич поступил на работу в литературно-издательский отдел Политуправления РевВоенСовета.
В 1923 году Фурманов завершил работу над романом «Чапаев», принесшим ему всесоюзную славу и сделавшим Василия Ивановича воистину легендарной личностью. Дмитрий Андреевич не стал сводить в книге старые счеты с покойным товарищем, и написал проникновенное и захватывающее дух полотно о настоящем Герое.
Кроме того, роман «Чапаев» оказался невероятно интересной книгой со множеством забавных моментов, тут же ушедших в народ. Мало-помалу создавался народный образ Чапаева — комдива-балагура, веселого, неунывающего, отчаянно-храброго.
Спутницей Чапая была отчаянная Анка-пулеметчица. Это был составной женский образ, но львиная доля его была подсмотрена Фурмановым у его супруги Анны Никитичны. Таким образом, Дмитрий Андреевич выразил уважение той, несомненно, сильной, любви, которую Чапаев испытывал к его жене.
Фурманов быстро стал одним из главных писателей страны, в 1924 году возглавил Московскую ассоциацию пролетарских писателей.
Анна Никитична всегда была рядом с супругом, выполняла роль его личного секретаря.
В 1926 году Дмитрий Андреевич заболел ангиной. На болезнь Фурманов внимания не обратил, активно работал, ездил на заседания. Ангина вызвала осложнение, переросшее в менингит. Вскоре 34-летний Фурманов скончался.
Анна тяжело переживала смерть мужа. Через несколько месяцев после смерти Дмитрия Андреевича, друзья Анны попытались утешить женщину, познакомив ее с другим мужчиной.
Людвиг Гавро, венгерский коммунист-интернационалист, участник Гражданской войны в России, был человеком добрым и деликатным, ему удалось уменьшить душевную боль Анны, а затем и очаровать ее.
Вскоре Анна вышла за Гавро замуж.
В 1934 году Анна родила сына, которого назвала в честь покойного супруга — Дмитрием. Кроме того, женщина совершила странный с точки зрения многих поступок — она дала новорожденному фамилию Фурманов, а не Гавро. При этом, отчество мальчика было Людвигович.
Анна Никитична трудилась в издательстве «Советский писатель», редактировала произведения Дмитрия Андреевича Фурманова, писала его биографию.
В 1935 году Анна Фурманова, как автор знаменитой пьесы «Чапаев» (1931), была назначена директором Московского драматического театра (до революции — Театр Корша).
Анна Никитична прекрасно проявила себя на новой должности, и в 1936 году была назначена директором ГИТИСа.
В 1938 году Анну Фурманову ждал страшный удар: ее супруг, комбриг Людвиг Гавро, был арестован по подозрению в связях с троцкистами и расстрелян.
Анна Никитична со дня на день ждала ареста, но его не последовало. В этой жуткой ситуации женщина утешала себя только одним: если был Анна в свое время не внесла в документ сына фамилию Фурманов, мальчику пришлось бы жить как «сын врага народа».
Накануне Второй мировой войны состояние Анны Никитичны стало ухудшаться. Женщина постоянно кашляла, худела. В 1941 году врачи Кремлевской больницы поставили 44-летней Фурмановой страшный диагноз — рак легких. Вскоре Анны Никитичны не стало.
Согласно завещанию Фурмановой, ее похоронили на Новодевичьем кладбище рядом с первым супругом.
