В 1870-х годах богатые американцы придумали новую схему обогащения и карьерного роста: они выдавали дочерей замуж за британских аристократов в обмен на титул. В стране, где дворян не было в помине, каждый богатый американец вдруг захотел иметь в семье герцогиню. Молодые женщины, у которых часто не было выбора, стали известны как «долларовые принцессы».
От брака с «долларовой принцессой» выигрывали все, кроме неё самой.
Зачем это нужно было британцам?
Конечно, договорные браки ради дворянских титулов существовали всегда, но в «Золотом веке» американцы вывели практику на новый уровень. Невесты перевозили за море огромные состояния в виде приданого.
По примерным подсчетам историков, в последние десятилетия 19-го века и в начале 20-го вместе с «принцессами» в Соединенное Королевство было отправлено около 25 миллиардов долларов, которые удерживали аристократические семьи от полного разорения и пополняли европейскую экономику финансами.
На эти средства, к примеру, были отремонтированы и сохранены некоторые разрушающиеся замки, включая Бленхеймский дворец, родовое имение герцогов Мальборо.
Сегодня дворец является объектом всемирного наследия — и всё благодаря состоянию американской супруги герцога Мальборо Консуэло Вандербильт. Кстати, Консуэло браку и перспективе уехать от родных за океан была совсем не рада.
Сразу после свадьбы её муж начал ремонт, и первые три месяца богатая наследница провела в холодной и унылой квартире с окнами на север, лишенной комфорта и красоты, глядя, как её супруг спускает состояние ее отца на восстановление дворца.
Скандальная свадьба Дженни Джером
Дженни Джером была одной из первых «долларовых принцесс». В 1874 году уроженка Бруклина, дочь успешного застройщика, вышла замуж за лорда Рэндольфа Черчилля, который едва сводил концы с концами. Брак с американкой сделал Черчилля богатым человеком.
Приданое невесты включало однократную выплату в 50 тысяч фунтов. Отец Дженни также назначил ей увесистое ежемесячное содержание, которое она могла тратить только на себя. Но разумеется, часть этих средств уходила в семью.
Брак Черчилля и Джером ознаменовался скандалом — через семь месяцев после свадьбы Дженни родила первенца, Уинстона. Хотя все видели, что ребёнок родился доношенным — а значит, мог быть зачат еще в Америке, злопыхателям пришлось прикусить языки — род Черчиллей был очень уважаемым, и сами молодожены настаивали, что у леди Дженни случились преждевременные роды после падения с лестницы.
Спорить никто не стал, напротив, беднеющие аристократы с титулом и родословной, но без гроша за душой, увидели в браке Рэндольфа и Дженни возможность и для себя.
Поправившие свое финансовое положение британские лорды стали рекламировать американских невест — так за Атлантикой возникла целая индустрия сватовства. Одно ежеквартальное издание под названием «Титулованный американец» рассказывало о счастье новоиспеченных американских аристократок, убеждая других пойти по их стопам.
В публикации также были размещены объявления от подходящих холостяков — только тех, разумеется, у кого был титул «на продажу». «Маркизу Винчестеру 32 года, он капитан гвардии Колдстрима», — так начинался очередной рассказ. Заинтересованная семья могла ответить на объявление по почте.
Кому счастье, а кому — слёзы
Разумеется, не все американские наследницы добровольно отправлялись за океан. Если не сказать хуже — недовольных было большинство. Ранее упомянутая Консуэло Вандербильт, когда выходила замуж за Чарльза Ричарда Джона Спенсер-Черчилль, 9-го герцога Мальборо, была влюблена в другого мужчину. Злые языки говорили, что именно его ребёнка она родила в Англии.
Вот как американка описывала день своей свадьбы: «У дверей моей квартиры был поставлен лакей, и даже мою гувернантку не впустили. Двигаясь словно во сне, я надела прекрасное нижнее белье с настоящими кружевами, белые шелковые чулки и туфли». Вместо восторга и трепета перед предстоящей церемонией, наследница Вандербильтов находилась в горе.
«Всё утро я провела в слезах и одиночестве; никто не подходил ко мне. Я чувствовала холод и оцепенение, когда спускалась вниз, чтобы встретиться с отцом и подружками невесты, которые ждали меня», — писала она в мемуарах. Брак с Чарльзом не принёс счастья ни одному из них. После 10 лет многочисленных внебрачных романов с обеих сторон пара рассталась.
Наследнице железнодорожного магната Элис Тоу пришлось долго ждать в церкви, пока ее суженый, граф Ярмут, пересматривал условия ее приданого со своим отцом. Что-то не сошлось с тем, о чем отец невесты договаривался с аристократами до приезда его дочери в Великобританию. Невеста воочию смогла убедиться, как ничтожно мало она сама значит для жениха и как важно для него её наследство.
«Долларовой принцессой» была и прабабушка Дианы, принцессы Уэльской. Фрэнсис Эллен Уорк родилась в 1857 году в семье биржевого брокера и владельца железных дорог из Нью-Йорка, состояние которого к моменту смерти насчитывало 15 миллионов долларов. В 1880 году Фрэнсис отправили в Великобританию, где она вышла замуж за Джеймса Роша, барона Фермоя.
По словам брата Дианы, Чарльза Спенсера, никто не знал, что его прадедушка любил больше — свою жену или состояние ее отца. С поправкой на инфляцию барон Фермой потратил около 2,5 миллионов долларов из денег жены на азартные игры.
Не только Англия
Мэри Лейтер, дочь соучредителя Marshall Field, обладательница «лебединой» шеи и точеной фигуры, в 1895 году вышла замуж за лорда Джорджа Керзона и вскоре переехала в Индию, когда ее мужа назначили управлять колонией. Подняться до таких высот Керзону, разумеется, помогли деньги жены.
Доллары и титул открывали ему любые двери, да и Лейтер не жаловалась — ее титул вице-королевы Индии признан самой высокой должностью, которую когда-либо занимала американка в Британской империи.
Внезапно разбогатевший и возвысившийся Керзон кичился своей удачей. На коронацию Эдуарда VI в 1902 году леди Мэри прибыла в потрясающем платье, разработанном домом Уорт, которое буквально кричало о высоком статусе семьи.
Сшитое из золотой ткани, декорированное павлиньими перьями и дополненное жемчужной тиарой и ожерельем с огромным бриллиантом, оно еще раз подчеркнуло главную цель браков с «долларовыми принцессами» — возможность британским аристократам, оказавшимся в бедственном положении, сказочно разбогатеть.
Виннаретта Зингер, наследница швейного магната Айзека Зингера, когда-то была публично отвергнута такой же «долларовой принцессой» Нэнси Астор. Одного слова Астор было достаточно, чтобы перед Зингер отвернулись все уважаемые семьи Нью-Йорка. Искать мужа Виннарета отправилась в Европу. Избранником американки стал французский принц Эдмонд де Полиньяк, с которых она сочеталась браком в 1893 году.
Но это был не единственный ее «королевский» союз. Следующий раз Зингер вышла замуж за принца Луи де Сси-Монбельяра, который открыл ей двери в элитные круги Парижа.
Поговаривали, что союз был договорным и ни о какой любви между супругами не могло быть и речи, но Луи и Винаретта были по-своему счастливы, вместе поддерживали искусство во всех формах, а позже организовали известный салон для музыкантов, художников и других творческих личностей.
Как всё закончилось
Большая часть сватовства в эпоху Золотого века произошла во времена правления Эдуарда VII, который, будучи принцем Уэльским, поощрял светское веселье. Когда в 1910 году король умер, трон перешел к его сыну Георгу V, который вместе со своей британской женой Мэри взял политику на ограничение излишеств.
Ночные частные вечеринки в течение светского сезона теперь признавались вульгарными и неуместными, тем более, что Европа приближалась к войне.
В Нью-Йорке, Ньюпорте и Чикаго социальную власть перехватили нувориши. Американская экономика оказалась в руках таких людей, как Дж. П. Морган и Эндрю Карнеги, у чьих дочерей не было причин тратить свое наследство на восстановление замков 17-го века, когда в родной стране к ним и так общественность и пресса относились как к особам королевской крови.
Хотя американские девушки и их отцы перестали искать женихов по ту сторону океана, влияние тех, кто уже стал герцогинями и баронессами, оставило неизгладимый след в британской истории.
Американские наследницы финансировали ремонт и реставрацию некогда ветхих поместий, поддерживали политические амбиции своих мужей или, как в случае с Дженни Джером — родили ребенка, которому было суждено стать ярчайшим политиком в истории Британии.
