Мэри Энн привыкла во всем слушаться своего супруга. «Твое дело заботиться о детях, — говорил ей Ройс, — а мое дело — думать о благе нашей семьи». Поэтому она не спорила, когда ее муж объявил, что они отправляются на поиски лучшей жизни в колонии. Не роптала Мэри Энн и тогда, когда путешествие затянулось на долгие месяцы и продовольствия едва ли хватало на всех. Но сейчас она была готова умолять мужа повернуть назад: от дурного предчувствия даже руки тряслись.
Ройс же лишь отмахнулся от ее невнятных уговоров. «Мы идем вперёд и точка, — твердо сказал он, — Индейцы ничего нам не сделают, вот увидишь». И женщине, как никогда хотелось, чтобы ее муж был прав.
Олив Оатман родилась в Иллинойсе в 1837 году в семье мелкого нью-йоркского лавочника Ройса Оатмана и его жены Мэри Энн. У нее было ещё шестеро братьев и сестер и все они, по требованию отца, воспитывались в строгих мормонских традициях.
В 1850 году в общине мормонов произошел раскол, из-за которого около сотни жителей во главе с преподобным Джеймсом Брюстером покинули родную деревню и отправились искать счастья в Калифорнии. К составу обозов присоединился и Ройс Оатман с семьёй.
По пути группа разделилась: большинство переселенцев вместе с Брюстером пошли по более длинному и безопасному северному маршруту, а несколько семей, возглавляемых Ройсом, выбрали опасный и короткий южный путь, пролегающий через пустыню Аризоны.
Прошел почти год с начала их скитаний, когда путешественники добрались до территории Нью-Мексико. Только там их ждал неприятный сюрприз: рельеф был совершенно непригоден для посевных работ и устройства пастбищ. Выбившиеся из сил участники группы отказались идти дальше, тем более, что ходили слухи, будто бы дальнейшую дорогу контролируют враждебно настроенные племена местных жителей. Однако Ройс Оатман был непреклонен в своем желании как можно скорее найти себе пристанище и, несмотря на мольбы жены и измученных детей, решил продолжить путь.
В районе реки Гила к небольшому каравану подошла группа индейцев из племени явапаи и потребовала отдать им еду, табак и винтовки, но отец семейства лишь с проклятьями прогнал наглых визитеров вон.
Однако вскоре индейцы вернулись с подкреплением и насмерть забили почти всю семью, пощадив лишь 14-летнюю Олив и ее 7-летнюю сестру, Мэри Энн, которых краснокожие забрали с собой. Их 15-летнего брата Лоренцо явапаи не планировали оставлять в живых, бросив умирать возле разграбленной повозки, но ему посчастливилось очнуться после насенных ран и добраться до ближайшего поселения, где ему оказали помощь.
Окончательно придя в себя, Лоренцо вместе с несколькими вооруженными мужчинами отправился на поиски выживших членов своей семьи, но сестер и след простыл. Через некоторое время Олив и Мэри Энн объявили мертвыми, а все поиски прекращены. Но девочки были живы, хоть и находились в плену в жутких условиях, вынужденные выполнять самую тяжёлую работу. Маленьких рабынь постоянно били, плохо кормили, и век их, очевидно, не был бы долог, если бы им не помог один случай.
Год спустя несколько воинов племени мохаве прибыли в деревню явапаев для торговли и увидели двух грязных и истощенных белых девушек. Трудно сказать, чем привлекли мохаве эти несчастные дети, но они купили их, дав за пленниц тюк овощей, несколько одеял и двух лошадей.
Племя мохаве было в то время богатым и не слишком агрессивным, поэтому вело оседлый образ жизни. Вождь мохаве Эспинола и его жена Аеспанео сразу же удочерили сестер Оатман, а также выделили им участок земли, где девушки могли выращивать пшеницу, кукурузу и дыни. Как и другим женщинам племени, Олив и Мэри Энн были сделаны на подбородках традиционные татуировки.
Позже Олив рассказывала, что этими знаками мохаве отмечали своих рабов, но на самом деле такими татуировками награждали только признанных членов племени, чтобы обеспечить им лучшую загробную жизнь.
В 1855 году в регионе разразилась страшная засуха, а за ней — и чудовищный голод, от которого вместе со многими мохаве погибла и 11-летняя Мэри Энн.
Тем временем, Лоренцо Оатман все еще не терял надежды найти своих сестер. В какой-то момент армия США получила известие о том, что Олив живёт у мохаве. Чуть позже в их поселение прибыл гонец от индейцев юма по имени Франческо, который передал вождю распоряжение властей или вернуть девушку, или же предоставить от нее доказательства, что она сама решила не возвращаться.
Сначала мохаве спрятали Олив и отрицали, что у них вообще когда-либо жила белая женщина, но Франческо не сдавался, пытаясь выкупить Олив, а когда это не сработало — начал угрожать мохаве расправой за неповиновение.
В конце концов, индейцы согласились отдать Олив, и в феврале 1856 года после пятилетней жизни в племенах краснокожих девушка смогла вернуться к цивилизации, а также вновь встретиться со своим братом, которого считала погибшим.
Год спустя преподобным Ройалом Страттоном была написана книга о пленении девочек Оатман, которая имела грандиозный успех. О «девушке с татуировкой» говорили все, и сама Олив часто выступала на различных лекциях, повествуя о своих злоключениях. С годами слова девушки менялись: то она говорила, что очень благодарна мохаве за спасение и испытывает к членам племени глубокую привязанность, то — что эти годы были сущим кошмаром, но она под страхом смерти боялась сбежать от индейцев или обратиться к белому населению за помощью.
Подруга Олив рассказала газетчикам, что девушка якобы скорбела о своем возвращении, ведь в племени у нее остался муж и двое сыновей. Сама Олив эти слухи опровергала, но не отрицала, что синие татуировки, как у нее, набивали замужним женщинам.
В ноябре 1865 года Олив вышла замуж за скотовода Джона Фэйрчайлда. Они жили в Детройте, а затем — в Техасе, где Фэрчайлд был президентом городского банка. Там он сколотил неплохое состояние, а позже пара усыновила девочку по имени Мэйми. До конца жизни Олив вела достаточно замкнутый образ жизни, не очень любила распространяться о своем тяжёлом детстве и предпочитала носить на публике вуаль, скрывающую лицо.
Олив Оатман Фэйрчайлд скончалась от сердечного приступа в 1903 году в возрасте 65 лет. В ее честь назван город-призрак Оатман в штате Аризона.
