«Она не невеста, а деньги в юбке», — злословили кумушки. 19-летняя красавица Анна прекрасно все слышала. Да, ее семья богата, но неужели ее нельзя полюбить не за деньги, а за очаровательный греческий профиль, за пронзительные глаза, за эти волнующие изгибы?
Анна отвернулась от зеркала. Засмеялась. Нет-нет, он любит ее! Любит за ее внешность, за душевные качества!
Она — не деньги в юбке!
В 1879 году в Париже в семье беглых российских революционеров-народовольцев по фамилии Цакни родилась девочка. Назвали малышку Анной.
Кроха вполне могла появиться на свет не в Париже, а в совсем другом месте, несравнимо более холодном. За несколько месяцев до появления Анечки на свет Николай Петрович Цакни и его супруга Зинаида Киселевна, урожденная Львова, находились в ссылке в селении Мезень в 45 верстах от студеного Белого моря.
Ссылка стала следствием народовольческой деятельности Николая Петровича, его участия в кружках «чайковцев» и «долгушенцев».
Зинаида Киселевна, дочь симферопольского купца-еврея, полностью поддерживала мужа в его революционных взглядах, да и сама неоднократно привлекалась к дознанию по делу о противоправительственной пропаганде. Однако на север семью отправили из-за Николая Петровича, и супруга, подобно женам декабристов, последовала за ним.
В сентябре 1877 года чету Цакни сослали в Мезень. Около двух лет Николай Петрович и Зинаида Киселевна провели на Белом море, но затем сбежали из-под надзора, сели на английский пароход и транзитом через Лондон оказались в Париже.
В Париже Николай Петрович сотрудничал с эмигрантскими народовольческими газетами, участвовал в деятельности парижской группы «Народной воли». В 1880 году по заданию партии Цакни побывал в Америке, после чего написал серию интересных очерков, публиковавшихся в журнале «Слово».
Тем не менее, заграничная, эмигрантская жизнь надломила Николая Петровича. При крайне скудных средствах, когда порою семье не хватало на кусок хлеба, революционный дух народовольца Цакни стремительно иссякал, и Николай Петрович все чаще говорил о возвращении в Российскую империю.
В 1883 году в семье Цакни случилась трагедия — скончалась 33-летняя Зинаида Киселевна. Николай Петрович, которому в ту пору было 32 года, винил в смерти жены «равнодушие заграницы».
Цакни практически отошел от революционной деятельности, впал в депрессию и чуть ли не каждый день порывался написать прошение о возвращении в Россию.
Из мрачного настроения духа вдовца, как водится, вывели новые отношения. Очаровательную гречанку-одесситку Элеонору Павловну Ираклиди бывший народоволец повстречал на одном из парижских светских салонов, куда захаживал скуки ради.
Элеонора, или, как она просила себя называть, Эля, была красива, талантлива и богата. В юности женщина мечтала об оперной сцене и даже брала уроки у самой Полины Виардо, главной любви в жизни великого русского писателя Ивана Сергеевича Тургенева.
Уроки не помогли — певицей Эля не стала и, по настоятельному совету отца, пошла по медицинской части. Смеясь, госпожа Ираклиди рассказывала Николаю Петровичу, что великая Виардо не начинала урока, пока на рояль не клали золотой луидор.
Единственная дочь одесского купца первой гильдии Павла Ираклиди весьма заинтересовала Цакни, который на тот момент был, по сути дела, нищим. С легкостью посрамив нескольких других ухажеров, Николай Петрович покорил сердце Эли и в 1885 году повел ее под венец.
6-летнюю Анечку мачеха приняла как собственную дочь. Элеонора Павловна, обладая огромным капиталом, была исключительно гостеприимной и щедрой хозяйкой, прекрасно разбиралась в музыке и литературе. Николай Петрович, познавший в жизни и изгнание, и нищету, не мог нарадоваться на то, как улыбнулась ему судьба.
Одного не хватало бывшему революционеру Цакни — России. Николай Петрович, хлебнувший заграничных «щедрот», тосковал по Родине, которую еще совсем недавно щедро припечатывал крепким словцом со страниц газет.
В мае 1887 года Николай Петрович пришел в посольство Российской империи в Париже и попросил позволения вернуться в Россию для «жизни в Херсонской губернии в имении своего тестя Ираклиди».
Скорее всего, Цакни подкрепил просьбу ассигнациями супруги, потому что уже через месяц его обращение было удовлетворено. Семейство Цакни — Николай Петрович, Элеонора Павловна и маленькая Анечка отправились в Россию.
Поселились в Херсоне, где жили два года под гласным надзором полиции. В 1889 году надзор был снят, и семья перебралась в Одессу.
В «жемчужине у моря» Анечка Цакни и провела детство.
В 1898 году Николай Петрович купил одесскую газету «Южное обозрение» и стал ее главным редактором. В редакцию захаживали многие известные литераторы. Приносили свои произведения и начинающие авторы. Например, 28-летний Иван Бунин.
Цакни, обладавший отменным литературным вкусом, сразу же оценил потенциал молодого писателя. Николай Петрович с удовольствием публиковал на страницах «Южного обозрения» стихи и рассказы Бунина. Вскоре редактор пригласил Ивана Алексеевича к себе в гости.
Дом Цакни в Одессе к тому времени превратился в настоящий культурный центр, который посещали многие знаменитости, — композиторы, художники, писатели. Бунин, проживавший тогда на даче у писателя Александра Федорова в захолустном Люстдорфе, с благодарностью принял приглашение.
Элеоноре Павловне к тому моменту перевалило за 50 лет, но она еще не утратила своей красоты. Едва Бунин ступил на порог, как женщина самым непосредственным образом стала с ним флиртовать. Николай Петрович к увлечению супруги отнесся с улыбкой.
Бунин, жаловавшийся друзьям, что Элеонора Павловна «до неприличия в него влюблена», на Элю практически не смотрел. Его интересовала другая Цакни.
19-летняя Анечка потрясла будущего автора «Темных аллей» до глубины души. Очаровательная, стройная красавица казалась ему ожившей древнегреческой статуей. Чистая кожа, правильные черты лица, черные пронзительные глаза. А фигура! Впоследствии Бунин признавался, что он не встречал изгибов более волнующих, чем у Анны Цакни.
Иван был совершенно очарован. Писатель стал частым гостем в доме Цакни. Он гулял с Аней по Одессе, отдыхал на пляжах Ланжерона, ходил в оперу, ел великолепно приготовленную форель с белым вином в ресторанах. Конечно, все это оплачивалось из денег родителей Анечки — у начинающего литератора Бунина тогда за душой не было ни гроша.
Примерно через месяц после знакомства с Аней, Иван катался на паровичке по району Большой Фонтан с ее отцом. Николай Петрович рассказывал о ссылке, о бегстве, о жизни в Париже, где ему пришлось работать дворником.
Внезапно Бунин решился и сказал:
«А вы знаете: я прошу у вас руки вашей дочери».
Редактор «Южного обозрения», почесав затылок, ответил:
«Да я-то тут, дорогой, при чем? Это, мне кажется, дело Анны Николаевны. А что касается меня — я ничего против не имею».
Анна Николаевна, как выяснилось, также не имела ничего против, а вот Элеонора Павловна была шокирована: женщина была уверена, что Бунин по уши в нее влюблен. Тем не менее, Эля нашла в себе силы благословить падчерицу к венцу.
Более того, Элеонора Павловна приобрела Анне великолепное платье, оплатила обряд в церкви Сретения, наняла карету для молодых. Иван Алексеевич не платил ни за что — денег у него не было совершенно. Дошло до того, что Бунин явился на церемонию пешком, не имея даже средств нанять извозчика.
Венчание состоялось в сентябре 1898 года. После церемонии гости были приглашены на свадебный пир, на котором произошла неприличная, даже позорная ситуация. Ставшая молодой женой Аня, в шутку спросила у Ивана, правда ли, что он женился на ней из-за ее денег, как ей только что сказали. Бунин отреагировал крайне нервно, начал кричать:
«Кто сказал это? Кто так считает?!».
Аня призналась, что разговор о корыстолюбии Бунина у нее был с его другом поэтом Федоровым.
Иван Алексеевич, даром, что жил на даче у Федоровых, взбеленился, начал кричать, оскорблять Александра Митрофановича. Едва не дошло до вызова на дуэль. Анечка, не ожидавшая от молодого, казавшегося таким нежным и романтичным, супруга, подобной реакции, рыдала навзрыд. Гости также были шокированы.
Бунин убежал наверх, заперся в комнате и наотрез отказывался выходить. Не помогли ни уговоры Элеоноры Павловны, ни слезы Анны.
Наутро Бунин вышел из комнаты, и все помирились. Федоров принес извинения, Иван заявил, что погорячился. И только Анечка смотрела на супруга несколько не так, как раньше. Ложечки-то нашлись…
Родители Анны выделили молодым флигель в своем шикарном доме на улице Херсонской. У Буниных были деньги, была возможность вести роскошную жизнь. Но семейного счастья почему-то не было.
Иван Алексеевич обвинял Анну в равнодушии, в холодности на супружеском ложе. Но главное, что доставляло Бунину страдание — жена совершенно не интересовалась его творчеством, а стихи его ей не нравились.
Кроме того, Анна начала подозревать Бунина в корыстных намерениях по отношению к ней. Тем более, что в Одессе над парой посмеивались, называли Анну «деньгами в юбке».
Конечно же, 19-летней красавице, не знавшей отбоя от поклонников, было крайне обидно слышать такое.
Между тем, семейная лодка Буниных стремительно шла ко дну. Иван Алексеевич, раздраженный невниманием молодой супруги к его творчеству, к его чувствам, писал старшему брату Юлию:
«Она глуповата и неразвита, как щенок».
И немного позднее:
«До такой степени не понимать моего состояния, и не относиться ко мне помягче, до такой степени внутренно не уважать моей натуры, не ставить меня ни в грош, как это делает Анна Николаевна, — это одно непоправимо, а ведь мне жить с ней век. Сказать, что она круглая дура, нельзя, но ее натура детски-глупа и самоуверенна — это плод моих долгих и самых беспристрастных наблюдений.
Она детски-эгоистична и не чувствует чужого сердца. Мне самому трогательно вспомнить, сколько раз и как чертовски хорошо я раскрывал ей душу, полную самой хорошей нежности — ничего не чувствует — это осиновый кол какой-то… Но, главное — она беременна, уже месяц…».
Да, Анна была беременна, но это не спасло брак. После двух лет совместной жизни, супруги расстались. Иван Алексеевич ушел от жены, когда она находилась на пятом месяце.
30 августа 1900 года 21-летняя Анна родила мальчика. Назвала в честь своего отца — Николаем, Николенькой. Бунин обожал сына, но видел его очень редко — Цакни не хотели этих встреч. Когда отец приходил к мальчику, все семейство демонстративно удалялось, пряталось по комнатам. Николенька, нежно любивший папеньку, чувствовал это отчуждение и сильно страдал.
Жизнь мальчика оказалась короткой. В 1905 году Николенька скончался от скарлатины, что стало страшным ударом и для отца, и для матери. Иван Алексеевич тогда еще не знал, что детей у него больше не будет. Фотографию сына Бунин хранил до последнего вздоха.
Смерть Коли подвела окончательную, жирную черту под отношениями Ивана и Анны. Видеть друг друга они больше не желали.
В 1906 году Бунин познакомился с двадцатипятилетней Верой Муромцевой, которая стала его верной спутницей, главной читательницей и поклонницей до конца жизни. Иван Алексеевич хотел жениться на Вере, просил у Анны Цакни развода, но та, обиженная на мужа, отказала ему в этом.
Лишь после того, как 27-летняя Анна познакомилась с 50-летним писателем, внучатым племянником основателя Одессы Александром Михайловичем Дерибасом, и захотела выйти за него замуж, она согласилась дать Бунину развод.
Свадьба Анны с Дерибасом состоялась в Одессе, вскоре молодая женщина родила супругу дочь Веру, затем — дочь Марию. К несчастью, Вера умерла во младенчестве.
Но вот грянула революция, Российская империя исчезла с карты и на ней появилась новая, неведомая Советская Республика. Закрутилось кровавое колесо Гражданской войны.
Иван Бунин со второй женой отправился в эмиграцию, где его ждали и бедность, и унижения, и новые романтические увлечения, и Нобелевская премия по литературе, и мировая слава.
В этой круговерти жизни для воспоминаний об Анне Цакни у Бунина особо не было времени, тем не менее, иногда в дневниках он о ней вспоминал. Помимо прочего, Иван Алексеевич написал:
«Особенной любви не было, хотя дама она была приятной. Но вот эта приятность состояла из этого Ланжерона, больших волн на берегу и ещё того, что каждый день к обеду была превосходная форель с белым вином, после чего мы часто ездили с ней в оперу».
По сути дела, Бунин признался, что и поэт Федоров, и Анна, и одесситы-злословы отчасти были правы: в браке с Цакни им двигали, в том числе, корыстолюбивые мотивы.
Анна, в отличие от первого супруга, не эмигрировала из России. Она с мужем и дочерью осталась в Одессе и приняла на себя все ужасы Гражданской войны и последующей разрухи.
В 1927 году от туберкулеза умерла дочь Анны, оперная певица Мария Дерибас, в замужестве — Икономиди. Для матери это был страшный удар — она потеряла свое последнее дитя.
Через десять лет, 2 октября 1937 года, супруг Анны, писатель и историк Александр Дерибас, к тому моменту трудившийся заведующим краеведческим отделом Одесской городской публичной библиотеки, получил из НКВД личные вещи своего приемного сына, профессора химии Даниила де Рибаса (Яхненко).
Вещи были залиты кровью — 44-летний Даниил только что был расстрелян в Одесской тюрьме. Взяв в руки свитер сына, 80-летний Александр Михайлович внезапно пошатнулся и упал. Прибывший врач зафиксировал смерть от сердечного приступа.
Анна осталась совершенно одна.
В 40-е годы, когда в советской прессе активно обсуждалась возможность возвращения Ивана Бунина на Родину, у Анны Николаевны спросили, почему она не осталась с писателем. Ответ был следующим:
«Понимаете ли, я была для него слишком красивой, слишком живой, мне нужно было уделять внимание, а это отрывало его от работы, копилась досада, недовольство друг другом. Ему нужна была другая жена, готовая целиком посвятить себя ему, его творчеству. В конце концов именно такую он и встретил. А я была очень молода и хотела жить…»
Анна Николаевна и словом не обмолвилась о скандале на свадьбе, о подозрениях в отношении Бунина! Она приняла всю «вину» на себя.
Великий русский писатель Иван Алексеевич Бунин скончался в Париже 8 ноября 1953 года в возрасте 83 лет. Нобелевская премия к тому моменту была полностью потрачена, и Бунин умирал в унизительной бедности.
Не менее печальными были и последние дни Анны Николаевны. Она умерла в Одессе в доме престарелых в 1963 году. Ей было 84 года.
Так сложилась судьба женщины, которая была женой Ивана Бунина, но так и не смогла стать его восторженной поклонницей. Можно ли винить ее за это?
