Сарафан предательски обтягивал живот, и Авдотья постоянно куталась в широкую шаль. Когда настало время рожать, уехала в другое село. Солгала, что нанялась на работу. На самом деле, Авдотья лихорадочно искала, кому бы отдать младенца. В дом госпожи Елизаветы Петровны Нарышкиной, жены ссыльного, входила она с тревогой и надеждой….
Генеральская дочь, Лиза Коновницына, не могла подумать, что судьба однажды забросит ее в далекую Сибирь. Ей, рожденной в Петербурге в 1802 году, прочили блестящее будущее. Она была миловидна и умна, великолепно музицировала и проявила себя как талантливая художница.
«Я привыкла сосредоточивать своё внимание на самой себе, иметь собственную волю, иметь собственное мнение…» — писала она о себе позже.
Неудивительно, что после первого выхода в свет Лиза получила фрейлинский шифр. Так называли бант с бриллиантовым вензелем, который надо было прикалывать к своему платью. Шифр означал зачисление в штат фрейлин императрицы Марии Федоровны.
Это был первый шаг к прекрасной придворной карьере. Фрейлины постоянно находились при Дворе и могли рассчитывать на внимание самых титулованных вельмож.
Никто не удивился, что хорошенькая и прекрасно образованная фрейлина вскоре получила предложение руки и сердца. Полковник Михаил Нарышкин сделал ей предложение прямо на придворном балу в 1823-м. Родня Лизы пребывала в полном восторге: представитель знатнейшего и древнего дома!
Нарышкины были в родстве с династией Романовых! Так что свадьбу 12-го сентября 1824 года отмечали пышно. Императрица похлопотала, чтобы ее любимая фрейлина получила двенадцать тысяч рублей в качестве приданого от государевой казны.
Мишель – так Нарышкина звали дома – обожал свою молодую супругу. Они поселились в Москве, очень скоро стало понятно, что Лиза ждет ребенка… Какое счастье наполнило сердце молодой матери, когда на исходе июня 1825 года она прижала к себе новорожденную девочку Наташу! И как горько плакала над ней всего два месяца спустя.
«Пришла беда – отворяй ворота», — гласит русская поговорка. Лиза поняла это с наступлением зимы. Сердце еще болело из-за потери дочери, а ей уже пришлось прощаться с мужем. Михаил Нарышкин оказался среди заговорщиков. Входил в тайное общество, готовил восстание… Когда в июле декабристам огласили приговор, их жены разом поседели. Пятерых отправляли на эшафот. Остальных – на каторгу. В Сибирь. Приговорен был не только Мишель, но и два брата Лизы…
Нарышкина отправилась к императрице, просить о помощи.
— Я поеду за ним. – решительно произнесла Лиза,
— Милушка, ты год замужем всего! – ласково отозвалась Мария Федоровна. – Одумайся. Жен ссыльных лишают титулов и званий, ты станешь обычной крестьянкой. Государь позволит расторгнуть твой союз без всяких потерь.
— Но вы же знаете, что такое любить!
На этот аргумент возразить императрице было нечего. Она поддержала Елизавету Нарышкину и лично похлопотала, чтобы та смогла выехать следом за своим супругом. Вместе с ней отправлялась и единственная служанка, Анисья Карпова. Начались сборы, хлопоты, а потом долгий мучительный путь в неведомые дали.
Летом 1827-го Лиза добралась до Читинского острога. Помимо нее в дальнюю дорогу отправились и еще несколько жен декабристов. Они старались держаться вместе, жили в одном доме, а встречи с мужьями дозволялись два раза в неделю.
«Моя милая мама! – писала Лиза домой. — Вот, наконец, я в том месте, которое мне предназначено… Мишель и я припадаем к Вашим стопам. Пока будет продолжаться наша жизнь, мы не перестанем Вас нежно любить и приносить Вам живейшую и глубочайшую благодарность.
Я прибыла сюда 4-го, но лишь позавчера мне удалось добиться свидания. Не стану его описывать. Каждый день Мишель проходит мимо меня, я же не смею к нему приблизиться».
Почти два с половиной года продолжались эти недолгие встречи, а потом Лизе разрешили жить вместе с мужем. Маленький домик на нынешней читинской улице Селенгинской, был обычной крестьянской избой. Сейчас там – библиотека! И как раз туда летом 1830 года постучалась бедная Авдотья.
Сбивчиво, перемежая свой рассказ со слезами, она поведала о своем несчастье. Жила она в Александровке, была выдана замуж, а потом супруг отправился на лекарские курсы. Отсутствовал уже много месяцев… А она, Авдотья, возьми и оступись… И теперь у нее на руках – нежданный приплод. Вернуться с ребенком в Александровку никак нельзя. Куда же девать малютку?
— А кто родился? – спросила Лиза
— Дочка.
Она вздрогнула всем телом. Дочка. Как у нее. Возможно, это и есть шанс, посланный самим Господом?
— Я возьму вашу дочь, — тихо проговорила Лиза.
Чужой приплод – так ненужный Авдотье Чупятовой – был спешно принесен в дом Нарышкиных. Мишель, узнав о поступке жены, сразу сказал: только так и надо было поступить! У них самих детей больше не было…
О том, что Нарышкины взяли девочку, немедленно доложили «наверх». Комендант Станислав Лепарский был обязан рассказывать обо всех переменах в жизни ссыльных. Он же поинтересовался: не нарушают ли закон Нарышкины своим поступком? И долгие месяцы Лиза боязливо вздрагивала, представляя себе, что однажды к ним явятся и заберут малышку.
Но ребенка оставили. Ульяна – так назвали девочку – стала светочем в жизни Лизы. Обожали малышку, баловали. Обучением Уленьки занималась сама Лиза. Вместе с ней ходила в храм, занималась благотворительностью. Долго еще помнили в тех местах добрые дела Нарышкиной.
А потом и условия содержания ссыльных смягчили. Позволили Нарышкиным перебраться в Курган, где они впоследствии приобрели большой дом из семи комнат. А в 1844 году их перевели в Тульский уезд. Там Мишель и скончался почти двадцать лет спустя.
Лиза перебралась к своей тетушке, Марии Лорер. В ее имении она и закрыла глаза навеки в 1867-м. Дома, в которых она жила, находясь в ссылке, теперь украшают памятные таблички.
Чужой приплод – Уленька – выросла и в возрасте девятнадцати лет вышла замуж за капитана Давыдова. Известно, что в этом браке у нее было четверо детей.
