Эта женщина по-прежнему восхищает своим томным взглядом пронзительных глаз и загадочной улыбкой, скрытой в уголках губ. Марлен Дитрих выглядела одновременно порочной и невинной, вызывающе сексуальной и неприступной.И всё это – без грамма вульгарности.
Список ее поклонников почти равен списку ролей, которые она сыграла в кино. Недостижимая мужская мечта, опасная дикая кошка, которую пытались приручить и Жан Габен, и Эрих Мария Ремарк, и Эрнест Хемингуэй, и даже Джозеф Кеннеди- отец президента США Джона Кеннеди.
Марлен Дитрих не соблазняла — она позволяла себя желать, оставаясь недоступной в главном: своей душе. Ее сила была в отказе быть чьей-то собственностью. Она брала выдающихся мужчин не уловками, а тем, что сама была ярче любого из них. Как она сама говорила: «В жизни надо выбирать: либо жить по правилам, либо снимать их, как перчатки». Дитрих всегда выбирала второе.
В 1929 году американский режиссер Джозеф фон Штернберг приехал в Берлин, чтобы снять полнометражный фильм «Голубой ангел». Он никак не мог найти актрису на главную роль Лолы — бессердечной вампирши, которая разбивает сердца респектабельных мужчин, но неожиданно внимание режиссера привлекла молодая Марлен.
Её внешность не устроила режиссера- вздернутый нос, пухлые щеки, коренастая фигура. Перед съемками Штейнберг велел Марлен сесть на жестокую диету: черный кофе и сигареты. Она ничего не ела и каждый вечер укладывалась спать, обмотанная тугими бинтами от лодыжек до подмышек, чтобы красиво худеть в нужных местах. Фильм через год вышел на экраны, и тонкая изящная Марлен стала знаменитой.
Ее внешность: высокие скулы, впалые щеки, заострившийся нос сочли эталоном красоты. Образ Марлен – итог большой работы, проделанной ею над собой. Дитрих стала платиновой блондинкой, удалила задние коренные зубы, чтобы ее щеки стали впалыми, стала подклеивать лентами грудь, чтобы она казалась выше. Изменила манеру говорить, отточила каждое движение.
Она настолько изменилась, что поразила даже собственного мужа Рудольфа Зибера. И Штернберг — понимая, какой невероятный бриллиант попал ему в руки, — уговорил актрису поехать с ним в Голливуд. Сплетни вокруг Дитрих разрастались как снежный ком. На съёмки она часто брала супруга, а потом и своих многочисленных любовников.
При этом не скрывала своих отношений с Джозефом фон Штернбергом, с которым уже давно была близка. Более того, она преклонялась перед режиссёром, ловила каждое его слово, исполняла любое желание. Кроме одного – она наотрез отказалась бросить своего мужа Рудольфа Зибера. Ей нравились мужчины, они приносили ей радость и придавали ее жизни блеск.
Она утверждала: «Любой женщине нужен мужчина, даже лесбиянке». Марлен много читала, собирала слухи насчет всех выдающихся писателей, актеров и политиков, и выясняла их сильные и слабые стороны, их карьерные устремления. В итоге она знала, что требуется каждому из ее знаменитых возлюбленных. Она была с ним такой, какой он хотел ее видеть, и давала ему то, чего он от нее ждал.
И не всегда это был секс. Эта женщина была наделена открытым и щедрым сердцем. Любить для неё означало жить. Жизнью была и её работа. Тем и подкупают картины Дитрих – она свои роли не играла, а проживала. А жизнь свою – играла, как актриса. Кино и жизнь у неё сливались в единое целое.
Дружеская любовь с Хэмингуэем
С Хемингуэем Марлен познакомилась в 1934 году на теплоходе, следовавшем через океан в США. За столом собрались двенадцать пассажиров. Она сказала: «Прошу меня извинить, но я не могу сесть за стол – нас окажется тринадцать, а я суеверная». Никто не пошевелился. Вдруг внезапно передо ней возникла могучая фигура: «Прошу садиться, я буду четырнадцатым!»
Пристально рассматривая этого большого человека, она спросила: «Кто вы?» И Хемингуэй весь обед рассказывал ей о своем увлечении охотой, корридой, журналистикой. На следующий день Марлен призналась ему, что она его сразу узнала по газетным фотографиям, просто ей хотелось составить о нем свое личное мнение. Сама Марлен называла их чувства «дружеской любовью».
Они переписывались тридцать лет до самой его смерти, но близости между ними не было никогда. Несмотря на то, что их тянуло друг к другу, судьба всякий раз, когда они встречались, разводила их снова в разные стороны: или она была не свободна, или он был кем-то увлечен. Цитирую отрывок из книги Марлен Дитрих «Размышления»: «Я полюбила его с первого взгляда.
Любовь моя была возвышенной, что бы люди ни говорили на этот счет. Я подчеркиваю это потому, что любовь между Эрнестом Хемингуэем и мною была чистой, безграничной – такой, наверное, уже и не бывает в этом мире. Наша любовь продолжалась много, много лет, без надежды и желаний.
По-видимому, нас связывала полная безнадежность, которую испытывали мы оба. Он учил меня всему в жизни. Он ставил печать одобрения на все мои чувства, и от этого они становились сильнее и правдивее».
О смерти Эрнеста Хемингуэя она написала так цитирую: «Сначала ничто не могло помочь моему горю. Он сказал, что никогда не покинет меня. Но кем я была среди тех людей, которых он оставил, – его детей, жены, всех, кто от него зависел; я была седьмая спица в колеснице. Меня он в расчет не брал. Он жил как и все мы – как будто бы мы бессмертны.
Он ушел из жизни задолго до того, как должен был умереть своей естественной смертью. Я уважаю это, но я все еще плачу.Я никогда не хожу на похороны и не была, когда его хоронили. Писали: «Ее там не было!» Я не хожу на похороны с тех пор, как похоронила свою мать. Я очень переживаю все и не хочу больше этого. Когда люди живы, делаю все, что могу, чтобы облегчить их боль и страдания.
Я не могу повлиять на страшную разрушительную силу, которая торжествует над нами и уносит тех, кого мы любим.Хемингуэй никому не хотел причинить боль. Он любил свою жену Мери, он любил своих сыновей, и он любил меня. Он любил меня всем своим существом, а я никогда не могла ответить ему в такой же степени. Мы никогда не находились долго вместе, все наше общение – это телефон и письма.
Если б я знала, что он задумал, я бы боролась с ним. Но он был значительно сильнее; скорее всего, я потерпела бы поражение».
Ремарк и Пума
Марлен и Ремарк познакомились в Венеции, в ресторане «Лидо». В руках у Марлен оказался потрёпанный томик стихов Рильке. Позже Марлен узнала, что Рильке – любимый поэт Ремарка. – Интересуетесь? – томно спросила Дитрих. Ремарк улыбнулся:– А вы? И Марлен всё поняла. Платиновая блондинка с длинными ногами – разве она могла что-то понимать в высокой поэзии?
Марлен протянула томик Ремарку и предложила раскрыть на любой странице. Начать любую строфу – Марлен её закончит. На память. И Ремарк был сражён…Они разговорились. Ремарк тут же заявил, что он импотент. – Как славно! – захлопала в ладоши Дитрих. – Наконец-то я нашла человека, с которым можно поговорить, помечтать вместе. И… потом заняться любовью…
И начался роман, ставший главным в жизни великого писателя. Он влюбился в Марлен так, как влюбляются лишь однажды. До сердечной боли. До слёз. До невыносимых душевных мук. До нервных срывов и длительных тоскливых запоев. Из его письма к Марлен цитирую «Не могу себе представить, что когда-нибудь я полюблю другого человека.
Я имею в виду не так, как тебя, я имею в виду — пусть даже маленькой любовью. Я исчерпал себя… Мои руки — это твои руки, мой лоб — это твой лоб, и все мои мысли пропитаны тобой». Марлен мучила Ремарка, сама того не осознавая. Она просто не могла любить кого-то одного. Это было свойство её натуры. Ремарк пребывал в отчаянии, но поделать ничего не мог.
А муж Марлен принимал нового любовника жены с безучастной благожелательностью. И не обращал ни малейшего внимания на причуды супруги. Про Ремарка Дитрих написала : «Ремарк был удивительно деликатный человек с чуткой, ранимой душой и тонким талантом, в котором всегда сомневался.» Буквально через несколько дней Ремарк предложил Марлен развестись с мужем и выйти за него.
На что Дитрих сообщила, что развод невозможен. Кроме того, она только что сделала аборт от Джеймса Стюарта, с которым снималась в фильме. У Ремарка опустились руки….Начало войны в Европе было делом времени. Оставаться в Швейцарии становилось небезопасно, особенно Ремарку – сам Гитлер объявил его врагом Германии.
Писатель хлопотал о визе в США, но в огромном потоке беженцев его заявление даже не рассмотрели. И тогда в посольство США обратилась Дитрих. И Ремарк тут же получил американскую визу и в 1940 перебрался в Штаты. Их отношения продолжились в Голливуде. Этот роман оказался для Ремарка очень мучительным – особенно в пору, когда Марлен увлеклась Жаном ГабЕном.
Свою возлюбленную писатель называл Пумой – за безжалостность и своенравность. Один из самых тонких, самых печальных романов Эриха Марии Ремарка – книга «Триумфальная арка». Образ главного героя, Равика, автобиографичен. В нём легко узнать самого Ремарка. А вот главная героиня Джоан Маду – это Марлен Дитрих.
В этих строках романа выражены переживания многих любовников Марлен: «Он понимал, что погибнет, если проведет с ней ночь… Она станет приходить снова и снова, играть на том, чего уже добилась, и всякий раз требовать новых уступок, ничего не уступая взамен, пока он не окажется полностью в ее власти. И в один прекрасный день она оставит его, безвольную жертву собственной страсти и слабости.
Конечно, сейчас она вовсе этого не хочет, она даже не может представить себе ничего подобного, но тем не менее все произойдет именно так». Ремарк ревновал. Терпел, пытался избавиться от мучительной связи, пожиравшей его изнутри. «Работать. Работать. Прочь от Пумы! Прочь, прочь! В этом нет больше никакого смысла», — писал он в своем дневнике.
Но окончательно порвать с этой женщиной он был не в состоянии. Обида, скандалы, бесконечные выяснения отношений и жалобы писателя. А рядом с женщиной, которую Ремарк так любил, невозмутимый, грубоватый, ироничный Габен. Для него Это было невыносимо. Узнав, что Ремарк выписал из Швейцарии свою коллекцию картин, Дитрих попросила подарить ей на день рождения одно из полотен Сезанна.
Ремарк ответил отказом. Марлен смертельно обиделась. Разрыв отношений прошёл для Ремарка очень болезненно. Он оставил Голливуд и переехал в Нью-Йорк. Из глубокой депрессии его вытащила бывшая жена Чарли Чаплина, актриса Полетт Годдар. Она окружила писателя заботой и любовью. И в 1957 они поженились.
Женатый Ремарк продолжал писать своей любимой актрисе: «Я хочу быть с тобой рядом, и больше мне ничего не надо. Ты должна знать, что я есть. И не должна ничего бояться. Ты должна чувствовать, что я всегда буду с тобой». На похороны писателя Марлен Дитрих не приехала, но отправила роскошный букет, приложив карточку с нежным посланием.
Полетт Годдар эти цветы на могилу не положила, а после сожгла все письма легендарной актрисы к писателю. Как бы там ни было, но во время этого романа родились трогательные и возвышенные письма Эриха к Марлен. Позже они вылились в жемчужину творчества автора — книгу «Скажи мне, что ты меня любишь».
В этих письмах Марлен Дитрих впервые предстает такой, какой ее знал лишь Ремарк — глубокой и сильной женщиной. Той, которая умела дарить тепло и была достойна пылкой любви.
Её главная любовь — Жан Габен
Марлен говорила о Габене: «Он — самый чувствительный, самый нежный из всех, кого я встречала. Он словно малое дитя, которому хочется, чтобы его любили, и такой он мне был особенно близок. Моя любовь к нему осталась навсегда. Он никогда не просил доказывать ее, не такой он человек…» Роман Габена и Дитрих проходил на глазах Ремарка.
По сути, она поддерживала отношения с обоими, недоумевая, что так расстраивает Эриха и почему так злится Жан. Два соперника, два очень разных человека избегали друг друга. Их объединяла лишь любовь к Марлен… В это трудно поверить, но она любила сразу обоих! Ремарка чуть меньше, Габена больше. Но даже мысли не допускала прогнать одного из них.
Мучающийся писатель находился на грани нервного срыва. Он уезжал в Нью-Йорк, чтобы не видеть счастье Марлен, и возвращался. Дитрих писала ему нежные, полные любви письма. Ремарк приезжал и обнаруживал в её доме Габена. Ремарк крайне удивился, узнав, что Габен избивал Марлен. Однажды он увидел синяк на лице Дитрих. А она этим побоям не придавала ни малейшего значения.
Более того, она на несколько месяцев превратилась в заботливую домохозяйку и даже выгнала с кухни служанку, заняв её место у плиты. Она собственноручно готовила Габену его любимые блюда. Словом, она – любила. Ей было сорок лет, ему — на три года меньше. Их роман продлился шесть лет.
Узнав о том, что Габен в пылу скандала позволяет себе распускать руки, Хемингуэй напрямую предложил Марлен «набить этому французу морду». Но Дитрих замахала руками – что ты, Эрни, как можно! Тогда Хемингуэй хитро прищурился и сказал:– Тогда я кое-что тебе покажу, Марлен. И научил Дитрих парочке боксёрских приёмов, главный из которых можно назвать очень просто – «внезапный удар в челюсть».
После чего по Голливуду разнёсся слух. Однажды Жан Габен дал волю чувствам и устроил Дитрих грандиозный скандал. Услышав в ответ на грязное французское ругательство не менее витиеватое ругательство по-немецки, Габен пришёл в неописуемое бешенство и наотмашь ударил Марлен. Женщина отлетела в угол кухни, затем поднялась и надвинулась на Габена.
Тот от неожиданности попятился. В потемневших глазах актрисы он не увидел для себя ничего хорошего. А потом Марлен ударила Габена. Крепкий коренастый человек упал на спину. И не просто упал – пролетел всю кухню и с печальным грохотом ударился о дверцу холодильника. Его взор померк. Потолок пришёл в движение и поплыл.
Марлен воспользовалась уроками Хемингуэя и провела классический апперкот. Было всё именно так или несколько иначе – значения не имеет. Главное, Марлен не давала спуску никому и могла за себя постоять. Её никто никогда не бил – это мог позволить себе только Габен.
Вряд ли какая-нибудь женщина поднимала руку на самого Габена. Но Дитрих смогла. Марлен затосковала, когда Габен, решил, что отсиживаться, когда другие воюют, нельзя.
В апреле 1943 Жан Габен вступил в ряды армии Шарля де Голля. Его отправили в Северную Африку, где во время войны шло жестокое противостояние фашистов и союзных войск. И Марлен как сильная и любящая женщина выехала с труппой в Алжир в надежде встретить Габена. Она не боялась ничего.
Выступала в деревянных бараках и под открытым небом под угрозой бомбардировки, где тысячи глаз устремлены на нее, а она ищет в толпе того единственного, ради которого решилась в столь опасное путешествие. И эта встреча состоялась: Вот она бежит вдоль танковой колонны, а Жак Габен, щурясь, и не веря своим глазам, соскакивает с танковой башни, бросается навстречу: «Милая!- Любимый!»
Через минуту танки завелись, выпустили облака сизого дыма и двинулись дальше, а Дитрих осталась — ее ждали новые выступления. Потом была жизнь с Габеном в недавно освобожденном Париже. Они ссорились, мирились и не могли отказаться друг от друга. Габен стал главной любовью ее жизни.
Он хотел на ней жениться, хотел от нее детей, но Марлен отказывалась, ведь она по прежнему считалась женой Руди и разводиться не собиралась. А затем она вернулась в Америку, чтобы участвовать в съемках нового фильма. Перед ее отъездом Габен решительно сказал: если она уедет, между ними будет все кончено. Марлен уехала.
Она снималась, пела и была уверена, что ревнивый, но верный ей Жан не оставит ее. Когда их пути разойдутся, она прочтет прощальные строки последнего письма Габена: «Ты была, есть и будешь моей единственной настоящей любовью. К несчастью, я чувствую, что потерял тебя, хотя нам хорошо было вместе. Я буду вспоминать о тебе с огромным сожалением.
Глубокой болью и бесконечной скорбью…». Жан Габен женился в 1949 на молодой и красивой девушке-манекенщице всего через два месяца после знакомства. Она была похожа на Марлен. В этом браке родилось трое детей и он был заботливым отцом.
Поговаривали, что Марлен искала встреч с любимым и даже сняла квартиру рядом с его домом. Часами ждала у окна, чтобы только мимолетно увидеть его. Но встретившись, услышала грубое: «Какого черта ты здесь делаешь?» В 1976 Габен скончался, «забрав с собой половину души» Марлен.
В 1975 на концерте в Сиднее Марлен Дитрих упала в оркестровую яму и сломала шейку бедра. Выписавшись из больницы, она отправилась в Париж и заперлась в своей квартире. В домашнем заточении она провела четырнадцать лет. Она отказывалась от сиделки, считая, что ей это не по средствам. Когда-то ей было по силам оплачивать счета родных, а теперь её счета никого из них не волновали.
Ей даже не с кем было поговорить, не от кого ждать поддержки. Хотя именно в эти последние годы она, никогда никому не жаловавшаяся, нуждалась в помощи. Была дочь, были внуки, сделавшие состояние на имени знаменитой бабушки. За несколько дней до кончины Дитрих перенесла инсульт. Она стала абсолютно беспомощна и жить одна уже не могла.
Надо было переезжать в дом престарелых. Но Дитрих этого категорически не хотела. Достоверно обстоятельства её кончины неизвестны. По одной из версий, за минуту до смерти из её квартиры вышел врач, который осмотрел актрису и нашёл её состояние для столь преклонного возраста превосходным. Не успела закрыться дверь, как Марлен была мертва.
По другой (официальной) версии, у неё случился обширный инфаркт. Самую драматичную версию обстоятельств кончины Марлен Дитрих выдвинула близкая подруга актрисы 76-летняя Норма Боске. Она рассказала, что, не желая переезжать после перенесённого инсульта в дом престарелых, Дитрих убила себя сама, приняв смертельную дозу снотворного.
Однако следов лекарства найдено не было. Впрочем, как бы там ни было, в 1992 Марлен Дитрих не стало… На прощание с актрисой в церковь Мадлен в Париже пришло полторы тысячи человек. Ее гроб накрыли французским и американским флагами.
Тело Марлен Дитрих было перевезено в Берлин и захоронено там. Через год на аукционе «Сотбис» в Нью-Йорке её дочь Мария Рива за пять миллионов долларов продала наследие Марлен Дитрих городу Берлину. Дочь предала Марлен и после ее смерти. Она написала о матери мемуары под названием «Жизнь Марлен Дитрих, рассказанная ее дочерью».
В ней она решила свести счеты со своей великой родительницей. Обзывала ее шизофреничкой и бездарной актрисой, рассказала о всех любовных связях матери, при этом уверяя, что к сексу Марлен была равнодушна и импотентов-мужчин ценила больше, поскольку считала их уютнее. Сама же дочь всю жизнь старалась быть похожей на свою знаменитую мать.
Тоже пыталась стать актрисой, тоже заводила многочисленные романы, но… мужчины ее были сплошь безликими, а актерского дарования было недостаточно. Мама ей оказалась не только не по росту таланта, но и души. Не нам судить Марлен Дитрих. Она прожила свою жизнь так, как сумела её прожить.
