Шестнадцатилетняя саратовская гимназистка Татьяна Николаевна Лаппа, старшая дочь действительного статского советника и столбового дворянина, потомка выходцев из Литвы, по-домашнему просто Тася, приехала на летние каникулы к тетушке в Киев.
Своенравная барышня гимназию не любила и часто вместо учебы убегала на каток. Еще она увлекалась театром и музыкой, особенно оперой, неплохо играла на фортепиано.
Ее матушка — гордая полячка Евгения Викторовна Пахотинская, воспитывала Тасю барыней, и если дочь разбрасывала свои вещи, учила: «Не подбирай, горничной скажи. Неизвестно, как сложится жизнь. Пока позволяют обстоятельства — ничего не делай».
В 1908 году сестра отца Софья Николаевна пригласила Тасю на лето погостить. На пересадке в Тамбове девушка потребовала чаю со сливками. Чай подали жидкий, она велела заварить свежего. Сохраняя достоинство, расплатилась и, как положено, оставила чаевые. Ей всего шестнадцать, и так заманчиво было подобно взрослой даме одной путешествовать из Саратова в Киев в ожидании приключений!
Тетка Татьяны служила вместе с матерью Миши Булгакова — Варварой Михайловной в женском образовательном учреждении — Фребелевском институте. Женщины были подругами. Семнадцатилетний Миша в то время сдавал экзамены и жил у Софьи Николаевны на Большой Житомирской, поскольку вся его семья перебралась на дачу в Буче. После приезда племянницы Таси тетушка попросила Мишу показать ей город. Парочка отправилась гулять по Киеву.
Девушка влюбилась в прекрасный Киев и в Мишу. В перерывах между экзаменами долгие летние дни они проводили вдвоем, катались на лодке по Днепру. Потом они в каком-то кафе ели необычную яичницу — зажаренный кусок хлеба, а внутри яичный желток.
Сдав экзамены, Михаил не торопился к своим на дачу. Если он уезжал, то сразу возвращался к Тасе. В конце августа Миша проводил Тасю на вокзал, она обещала приехать на следующее лето.
Целый год молодые люди переписывались. Тася договорилась с няней, и когда отцу привозили почту, та принимала и первым делом доставала барышне письмо от Михаила. Оба жили предвкушением новой встречи. Инициатива по прекращению отношений молодых людей последовала от родителей Таси и чуть было не привела к трагедии.
Следующим летом родители вместо Киева отправили Тасю в Москву к бабушке по материнской линии. Огорченный Миша не знал что делать. Перед самым отъездом Таси в их квартиру принесли телеграмму. Отец, расписавшись в получении, с недоумением несколько раз перечитал телеграмму, написанную приятелем Михаила — Александром Гдешинским: «Телеграфируйте обманом приезд Миша стреляется». Но все, слава Богу, обошлось.
Допытаться у Таси, что все это значит, было невозможно. Телеграмму переправили тете Соне в Киев. Вместе с матерью Михаила женщины посмеялись, а вот ему было не до смеха.
В честь окончания гимназии Булгакову дядя — врач Николай Покровский (кстати, он послужил прототипом профессора Преображенского в романе «Собачье сердце») подарил двадцать пять рублей. Миша тут же написал Тасе, что купит билет до Саратова, а Тася пусть просто придет на вокзал повидаться, и он сразу уедет обратно. Письмо перехватила Тасина мать, и барышню посадили под домашний арест. Мишу из Киева тоже не отпустили.
Тасе запрещали ездить в Киев три года, влюбленных связывали только письма и редкие визиты Миши в Саратов. Миша поступил на медицинский факультет Киевского университета. Он страшно скучал по Тасе, учился плохо, даже «завалил экзамены» и остался на второй год.
Тася, окончив саратовскую гимназию, объявила родителям, что хочет учиться в Киеве: так они договорились с Мишей. Отец с матерью предлагали Париж, но она отказалась. Тогда Николай Николаевич настоял, чтобы Тася еще на год осталась в Саратове: «Хочу посмотреть, сможешь работать или нет».
Осенью Тася в качестве классной дамы уже трудилась в гимназии. Девицы ее совсем не слушались, и пытаясь их урезонить, она лепетала: «Знаете, ну не надо… вот так себя вести». Зимой в Саратов приехал Михаил и познакомился с родными Таси. Юноша понравился Тасиным родителям.
Летом 1912 года Тася отправилась в Киев и поступила на историко-филологическое отделение Высших женских курсов Фребелевского института. Каждый месяц отец присылал Тасе пятьдесят рублей, больше не мог — у семьи возникли непредвиденные расходы. Этих денег еле-еле хватало на еду, жилье и плату за учебу.
Но Тася была счастлива — Миша был рядом, они стали жить вместе. Он подрабатывал репетиторством, чтобы платить за квартиру, которую они снимали на Рейтарской, 25. Через полгода Тася бросила учебу, плата за которую наносила бюджету слишком сильный урон. Молодые люди были беспечны и если хотелось проехаться на такси или посидеть в кафе, они не отказывали себе в этом.
Влюбленные решили пожениться, и их родители наконец-то смирились с этим. 26 апреля 1913 года, сразу после Пасхи, 20-летняя Тася и 21-летний Михаил обвенчались. До венчания Тася забеременела и сделала аборт. Впоследствии она говорила, что никогда не хотела иметь ребенка. У Булгакова никогда не было своих детей.
Михаил заказал обручальные кольца в лучшей ювелирной лавке Маршака. На своем кольце выгравировал дату венчания и «Татьяна Булгакова», на Тасином — дату и «Михаил Булгаков». Казалось, впереди счастливая долгая жизнь. Вскоре молодой супруг с отличием окончил медицинский факультет.
Летом 1916 года Тася вместе с мужем, теперь уже военным врачом, поехала на фронт, где работала сестрой милосердия в госпиталях в Каменец-Подольском и Черновцах. В сентябре 1916 года Лаппа переехала в село Никольское Сычевского уезда Смоленской губернии.
Михаил Булгаков служил там земским врачом. Из-за морфинизма мужа забеременевшая второй раз Тася прервала беременность. Булгаков впадал то в депрессию, боясь, что о его недуге узнают, то в агрессию — наставлял на жену браунинг, как-то швырнул в нее горящий примус.
Татьяна Николаевна провела с Булгаковым самые тяжелые годы его жизни. В смоленском захолустье Тася не дала мужу погибнуть от морфинизма, во Владикавказе в 1920 году выходила Булгакова от брюшного тифа, а в Москве провела вместе с ним первый, голодный год.
Когда осенью 1921 года тридцатилетний Михаил Афанасьевич приехал с женой из Киева в Москву, чтобы навсегда здесь остаться, свободного жилья не было никакого. На его счастье жившие на Большой Садовой в доме 10, сестра Надя с мужем Андреем Земским съезжали и уступили свою комнату Булгаковым. От Земских остались диван, зеркало, два шкафчика и письменный стол. Соседей у них было было шестнадцать человек. Это была та самая «нехорошая квартира» № 50.
Когда удавалось выручить немного денег за статьи Михаила Афанасьевича, они покупали на рынке мороженую картошку и Тася готовила на керосинке на общей кухне. Однако чаще сидели без копейки, приходилось что-то из вещей относить на базар, но скоро продавать стало нечего.
Тася с каждым днем теряла силы от малокровия и все больше лежала. В отчаянии Михаил обратился за помощью к брату матери Николаю Покровскому. Дядя привез мешок картошки, немного муки, бутылку постного масла и успокоил: Тася поправится, если будет нормально питаться. Она поправилась и очень старалась быть полезной мужу.
В письме своей матери Михаил писал: «Мы с Таськой уже кое-как едим, запаслись картошкой, она починила туфли, начинаем покупать дрова. Бедной Таське приходится изощряться изо всех сил, чтобы молоть рожь на обухе и готовить изо всякой ерунды обеды. Но она молодец!»
Булгаков ночами писал «Белую гвардию» и любил, чтобы Тася сидела рядом и что-нибудь шила. Когда от переутомления у него леденели руки, Тася специально для этого грела воду в керосинке, а потом массировала онемевшие пальцы.
Теперь, когда ее драгоценный Мишенька нашел себя в писательстве, она все чаще задавала себе вопрос: кто она такая — бездетная домохозяйка, которая только и умеет, что ругаться с соседкой Аннушкой на коммунальной кухне, бегать на Смоленский рынок и уставать к вечеру так, что хочется только приложить голову к подушке.
Михаил стал ее стесняться и предупреждал: если встретишь меня с женщиной на улице, сделаю вид, что мы с тобой не знакомы. Он назначал свидания зубному врачу Зине Коморской, вечерами пропадал у машинистки Ирины Раабен, увлекся Юлией Саянской. И это только те женщины, о которых Тася знала.
Михаил оправдывался тем, что творцу нужно вдохновение: «Тебе не о чем беспокоиться — я никогда от тебя не уйду». Но Тася не могла смотреть на похождения мужа сквозь пальцы, скандалила.
С Любой Белозерской, женой журналиста Ильи Василевского, недавно вернувшейся из эмиграции, Булгаков познакомился в январе 1924 года. Люба была яркой и эмансипированной: каталась на лыжах, занималась верховой ездой, танцевала, окончила водительские курсы. Женщина-водитель в Москве в те годы была большой редкостью.
С Василевским красавица Люба вскоре рассталась. Вскоре она пожаловалась, что ей негде жить. И Михаил Афанасьевич сказал жене: «Люба поживет с нами…»
Она с недоумением уставилась на мужа: «То есть как? В одной комнате?» Тася, конечно, не позволила. Однажды Булгаков, позавтракал, задумчиво прикоснулся льняной салфеткой к губам и сказал жене: «Если найду сегодня подводу, то уйду от тебя. Помоги собрать книги». Она помогла, а потом без сил упала на диван, сотрясаясь в рыданиях…
Официальный развод они оформили в марте 1925 года, а в апреле Михаил женился на своей Любанге или Банге, как называл Белозерскую. После развода Лаппа пробовала стать машинисткой, училась на швею, работала на стройке разнорабочей.
Тасю бывший муж не забывал, помогал материально. Однажды принес свой новый, пахнущий типографской краской роман «Белая гвардия», который писал, когда Тася была еще рядом.
Прочитав «Посвящается Любови Евгеньевне Белозерской», она швырнула журнал Булгакову в лицо. Как же так, ведь обещал посвятить роман ей, с Белозерской тогда не был даже знаком!? Ведь те страшные дни в Киеве они пережили вместе. Больше они не виделись.
Первое время она ждала, что Булгаков оставит Белозерскую. В сорокалетнем возрасте Татьяна Николаевна стала невенчанной женой доктора Александра Крешкова и уехала с ним в Сибирь. Доктор был ревнив, считал что она так и не разлюбила Михаила Афанасьевича. Крешков уничтожил все, что напоминало Тасе о Булгакове: фотографии, письма, документы.
О смерти Булгакова, женатого третьим браком на Елене Шиловской, в 1940 году Тася узнала из некролога и тут же поехала к сестре Михаила Афанасьевича. Сестра сказала, что перед смертью писатель звал Тасю, хотел попросить прощения.
Тася была уверена, что по-настоящему он любил только ее и наверняка перед смертью хотел не только покаяться перед нею, но и признаться, что никогда не забывал о ней, что сам разрушил свою первую любовь, наполненную страстными встречами, трогательными письмами и нежными клятвами, и жестоко, всей дальнейшей жизнью наказан за это.
В 1945 году доктор Крешков вернулся с фронта с другой женщиной, и Татьяна Николаевна переехала с матерью в Харьков. После этого она год снимала комнату в Москве и работала библиотекарем.
Тася вышла замуж за бывшего друга Булгакова адвоката Давида Александровича Кисельгофа. Они были знакомы с 1923 года. Теперь это были два уставших одиноких человека, бесконечно доверяющих друг другу.
С супругом в 1947 году она уехала в Туасе. Для местных жителей эта дружная семейная пара была образцом интеллигенции. Взяв впервые в руки роман «Мастер и Маргарита», Татьяна Николаевна интуитивно чувствовала, что именно здесь что-то написано для нее. Не мог Михаил уйти из жизни, и не повидавшись с нею, и не оставив ей прощального привета.
Первая же страница романа заставила сильнее забиться ее сердце: «За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви?» Возлюбленную звали Маргаритой Николаевной. Она была красива, умна… Маргарита Николаевна не нуждалась в деньгах… могла купить все, что ей понравится. Маргарита Николаевна никогда не прикасалась к примусу… не знала ужасов житья в совместной квартире». Да, так было, когда она вышла замуж за Мишу. Отчество — Николаевна, как у нее… Это он пишет о ней. А вот точная деталь: героиня стоит у квартиры номер 50, на Садовой. Той самой квартире, в которой они жили с Мишей…
Тем не менее, третий брак Татьяны Николаевны был удачным. Супруги прожили вместе 27 лет до самой смерти Давида Александровича в 1974 году. Татьяна Николаевна не дожила до 90-летия несколько месяцев и скончалась в апреле 1982 года.
