«Желанья наши совершились…», — напевала императрица неотвязчивый мотив. «Любим ты мной, и я тобой! Чего еще душа желает?», — бормотала она с усмешкой. Эти незамысловатые вирши были составлены отнюдь не ею. Зато — вот незадача! — о ее фаворите.
Чувство, зарождавшееся в душе Екатерины II казалось непривычным: не то ревность, не то досада. Что и говорить, на пути монаршей особы редко становились соперницы.
Особенно обидно было это теперь: ведь та, что вскружила голову ее некогда пылкому поклоннику, была молода и хороша собой. Императрица же прелестью юности похвастать уже не могла…
Катенька родилась в 1758 году в семье будущего генерал-майора и коменданта Петропавловской крепости Николая Ивановича Зиновьева. Надо заметить, что отец ее достиг высоких постов отнюдь не за верную службу Отечеству.
Или, по крайней мере, не только благодаря ей. Дворцовому перевороту 1762 года, в результате которого к власти пришла Екатерина II, немало способствовал племянник Зиновьева — сын его любимой сестрицы Лукерьи, Григорий Орлов.
Дождь из милостей, пролившихся на Григория Григорьевича — статного красавца, отважного сердцем и храброго душой, оказался весьма затяжным. В бравом Орлове Екатерина II нашла не только верного подданного, но и, что скрывать, возлюбленного.
Говорят, чувства монаршей особы были столь сильны, что она даже подумывала о замужестве — очень уж хорош был ее Гриша…Однако планы эти были обречены на провал. Ходили слухи, будто бы дилемму государыни разрешил сенатор Панин, высказавшийся вполне однозначно: «Императрица может делать все, что ей угодно.
Но госпожа Орлова никогда не будет нашей императрицей». Впрочем, сомнения по поводу бракосочетания не помешали Екатерине II родить от любимого мужчины сына, названного Алешей.
Словом, шли годы, а рука всемогущей императрицы не оскудевала. Хотя, следовало признать, Григорий Григорьевич свои чины и капиталы заслугами своими оправдывал. Так, в 1771 году, когда Москва была испугана эпидемией чумы, уносившей до тысячи жизней в день, именно меры, введенные Орловым, помогли сдержать распространение болезни.
Те вершины, которых достиг фаворит, не заставили его возгордиться: родственников своих он по-прежнему помнил и по мере сил о них заботился. И в 1773 году, когда дядя его, Николай Иванович Зиновьев, скончался, он взял осиротевшую Катеньку ко двору.
Красивая и добрая нравом девушка пришлась по душе императрице. Та даже поощрила ее сближение с юным Алешей, которому было 11 лет: Катенька с новым родственником быстро сдружилась, а мальчик ею искренне восхищался: «Маленький Бобринский говорит, что у Катеньки больше ума, чем у всех прочих женщин и девиц в городе», — отмечала государыня.
Правда, восхищался милой девушкой не один Алеша. На юную особу положил глаз и двоюродный брат ее — Григорий Григорьевич. Ни родство, ни возраст — князь был старше нее на 24 года, — не способствовали их союзу.
И вскоре об Орлове, к тому времени уже оставленном Екатериной II ради Потемкина, пошли при дворе грязные слухи. Особенно отличился в этом князь Михаил Михайлович Щербатов распустивший сплетню о том, что Орлов-де «тринадцатилетнюю двоюродную сестру свою Екатерину Николаевну Зиновьеву иссильничал».
До истины подобное, конечно, было весьма далеко, но вот то, что Орлов испытывал к Катеньке отнюдь не платонические чувств — это было верно. И ведь та ответила на чувств своего высокопоставленного родственника со всей юной страстью:
«Летом 1776 г. говорили в светских кругах, что Е. Н. Зиновьева была беременна от кн. Орлова, что он назначил ей 100 т. р. и столько же драгоценными каменьями; но ей нужен был муж; когда Орлов вызвал к себе гр. Брюля, тот опасался, чтобы ему не предложили жениться на Зиновьевой».
Однако чувства Григория Григорьевич оказались куда сильнее, чем то предполагалось в досужих разговорах. Несмотря на то, что церковь запрещала браки в такой степени родства, князь женился на носившей его дитя любимой. 5 июня 1777 года состоялось тихое венчание, которое, впрочем, быстро стало достоянием общественности.
Дошло до того, что дело о близкородственном браке поступило в Государственный Совет. Сложный случай! Для Орлова это означало лишь одно: он лишился прежних милостей — ревнивая императрица позавидовала обретенному им счастью.
А в том, что оно было — это самое счастье — мало кто сомневался. Недаром при дворе разошлось стихотворение, посвященное Катей мужу:
«Желанья наши совершились,
И все напасти уж прошли.
С тобой мы в век соединились.
Счастливы дни теперь пришли.
Любим ты мной, и я тобой!»
Вынесенный приговор звучал сурово: князь должен был разлучиться с молодой своей супругой. И его, и ее повелевалось отправить в монастыри, где они бы замаливали свой страшный грех.
Действительно, история эта могла обернуться большой бедой для опальных, но за них заступился Кирилл Григорьевич Разумовский, советник, весьма уважаемый Екатериной II. Потому-то, еще раз обдумав случившееся, государыня вынесла решение: дело закрыть!
И все же князь Григорий Григорьевич счел за лучшее уехать с молодой супругой в Швейцарию. А вернулся в Петербург уже не гонимым и осуждаемым: подчинившись воле императрицы, общество приняло чету Орловых.
Счастье пары, однако, было недолгим: спустя 2 года Катенька заболела чахоткой. В 1781 году, 22 лет от роду, она угасла на руках обожаемого мужа. Смерть безмерно любимой женщины тяжело сказалась на здоровье князя — он лишился рассудка. Свою Катеньку он пережил ненадолго — обезумевшего Орлова не стало в 1783 году.
