Беременную Авдотью отправляли в Новодевичий монастырь. В сани она садилась с трудом и старалась ни на кого не смотреть. Вся улица сбежалась, чтобы проводить ее. «Бедная, — бормотали бабы, утирая слезы расписными платками, — ведь ни в чем не повинна!».
А на углу дома дьякона замерла худая женская фигура. Простоволосая, одетая не по погоде, она внимательно следила за Авдотьей. И было что-то безумное в ее горящем, полном ненависти взгляде.
Полтора года пономарь Афанасий Иванов добивался, чтобы ему позволили жениться на Авдотье. Девушка была не только хороша собой, но и скромна, трудолюбива, безупречно себя вела и имела неплохое приданое. Оттого-то купец Лука Белянкин и не спешил с выбором зятя…
А еще имелась у Авдотьи старшая сестра, Марфа, свататься к которой никто не спешил. Две родные сестры были совершенно разными – если Авдотью можно было сравнить с белой лебедушкой, то Марфу – в лучшем случае – с обычной сорокой.
— Наперед надо старшую выдавать, — повторял купец.
Так и тянулись месяцы. Наконец, перед Великим постом 1747 года, удалось сговориться со вдовым купцом Боткиным. На радостях, что отдает залежалый товар (а было Марфе уже двадцать четыре года), отец пообещал веселую свадьбу! И едва наступила Красная Пасхальная неделя, выдал старшую дочь замуж…
Тогда и пономарь Афанасий Иванов приободрился. Значит, можно заново засылать сватов?
Повторно его приняли гораздо ласковее. И 30 ноября того же года обвенчалась Авдотья со своим суженым, и счастлива была, что идет замуж по доброй воле, а не потому, что кто-то взял…
Пономарь – служитель в церкви маленький. Обязан звонить в колокола и петь на клиросе, а еще прислуживать на богослужениях… Впрочем, при скромных заработках Афанасия, молодожены бед не знали: и приданое Авдотья принесла, и дядя мужа обещал ему посодействовать в дальнейшем. Иными словами, в будущее они смотрели без страха. И были уверены, что уготованы им долгие счастливые годы супружества.
Жили они по соседству с семьей местного дьякона. У того была беременная жена на сносях, и срок вот-вот подходил. Авдотья частенько заглядывала к этой женщине, Марии, и помогала ей понемногу со старшими ребятишками. Глядя на пшеничные макушки малышей-погодок, мечтала, что и у самой скоро пойдут дети.
Дьякон был в отъезде, когда все началось. Испуганная Мария послала сынишку за Авдотьей и умоляла ее не уходить, пока все не закончится. Позвали и викария из церкви. Тянулись часы, вот уже в окошке забрезжило утро… И едва раздался крик новорожденной девочки, решено было сразу же ее крестить.
Тут надобно сделать пояснение: это нынче крестить стараются на сороковой день после рождения. А то и позже. Но в восемнадцатом веке не было ничего необычного, если младенца крестили сразу, как тот появился на свет. Детки часто умирали маленькими, а потому родители и священники старались не оттягивать обряд крещения.
Вот так и вышло, что восприемницей новорожденной стала та, кто оказалась рядом с Марией: Авдотья. После этого усталая жена пономаря отправилась домой, чтобы поспать хотя бы пару часов. Едва ее голова коснулась подушки, как она погрузилась в сон.
Бедная Авдотья! Она не знала, что едва вышла за порог дома Марии, как все началось заново… И на свет появилась вторая девочка. Пономарь Афанасий, который уже слышал, что происходит у соседей, как раз заглянул, чтобы проведать жену дьякона… Вторую новорожденную девочку крестили тут же, и восприемником стал Афанасий. Муж Авдотьи.
Позже викария спрашивали: «Что же ты не предупредил Афанасия Иванова, что его жена уже крестила одну девочку?» На это священник только бормотал что-то невразумительное. Говорил, что растерялся, не подумал, и вообще не знал, будто бы Афанасий и Авдотья женаты. Но именно этот проступок стал роковым для молодоженов.
Ведь они стали друг для друга не только мужем и женой, но и по церковным канонам – кумом и кумой! А это духовное родство, такое же крепкое, как и кровное.
Но есть существенное замечание: кум не может жениться на куме. Невозможно! Церковь не позволяла! Это считалось таким же нарушением, как если бы родной брат взял в жены свою родную сестру.
Однако Авдотья была замужем за Афанасием…
Весь этот клубок пришлось распутывать дьякону, который вернулся на следующий день. Он узнал, что его жена родила двух девочек. Что одну крестила Авдотья, другую – Афанасий. И это было вопиющим нарушением правил. А еще спустя несколько дней обе новорождённые умерли, и несчастная молодая мать впала в состояние, близкое к помешательству.
Дьякон не мог молчать о случившемся. Он сразу доложил в Московскую консисторию (ведь дело происходило в Москве). А там уже архиепископ Московский, Платон, начал следствие.
Допросили викария, задавали вопросы Авдотье, а потом ее мужу. Спрашивать Марию было бесполезно – она потеряла рассудок. Кричала, гневалась, все время повторяла, что ненавидит всех…
— Нельзя вам быть женатыми, — заключил Платон, — развод!
Бедная жена пономаря упала в обморок. Она как раз только что узнала, что ожидает ребенка. Придя в себя, слезно умоляла архиепископа отменить свое решение, но он был непреклонен. Кум и кума – не муж и жена. Точка!
Не имело значения, что крещеные дети уже умерли. Все равно речь шла о нарушении церковных канонов… Несмотря на обращения в Синод, на мольбы Афанасия, дело пересматривали несколько месяцев, а потом повелели: быть Авдотье в Новодевичьем монастыре. При всем честном народе сажали ее, беременную, в сани. И везли за стены обители.
Постригать ее не стали. Пробыв в монастыре до рождения ребенка, Авдотья была отправлена в дом родни. Ей настрого запрещали видеться с мужем, которого теперь должно было считать своим братом по вере… И целых пять лет Авдотья и Афанасий опять писали жалобы, умоляли Синод…
Только в 1753 году архиепископ Платон сжалился над этой несчастной парой. Ведь они, на самом деле, ни в чем не были виноваты. И молодую женщину с пятилетним ребенком «вернули» к мужу.
Запрет на вступление в брак был отменен. Пономарь и его жена воссоединились и зажили вполне счастливо, став родителями еще четверых детей…
А записи об этом происшествии хранились в канцелярии Московской консистории и дошли до наших дней, благодаря чему я и могу рассказать вам про Авдотью и Афанасия.
