Сорочку – мокрую, пропахшую потом девушки – важно отнесли к жениху. Это был самый первый дар для будущего мужа, прямиком из жарко натопленной баньки. Перед тем, как пойти под венец, невесте надлежало хорошенько попариться.
Баньку для будущей новобрачной топили родители и подруги красавицы. И сопровождалось это действо множеством обычаев и ритуалов.
Вытница громко причитала. Выла на все лады, отсюда и название. Таких «плакальщиц» приглашали специально, чтобы все в округе знали – оплакивают Нюрку. Идет она замуж. И чем громче и слезливее были причитания вытницы, тем счастливее должна была сложиться будущая семейная жизнь.
К слову, знатной вытницей была родная бабушка поэта Сергея Есенина, Аграфена Панкратьевна. Когда осталась она вдовой с детьми, зарабатывала, как могла – сдавала комнаты внаем, а еще превосходно выла! Причем ее талант равно использовали и для оплакивания умерших, и для плача по невестам.
Дело в том, что перед самым свадебным торжеством невеста шла в баню. Она должна была предстать перед мужем идеально чистой, и для нее топили баню родители и лучшие подруги.
Это было грустное действо. Невесте полагалось лить слезы, оплакивая свою будущую тяжелую жизнь. Был в этом особый смысл – мать щадила дочь, старалась не нагружать работой, особенно, если имелись жены сыновей. Мать не дала бы дочь в обиду.
А вот в новом доме девушка сразу оказывалась на самой нижней ступеньке иерархии… Золовки могли задирать перед ней нос. Свекор и свекровь распекали за плохо сделанную работу. А трудиться приходилось с утра и до вечера, чтобы заслужить уважение своей обретенной семьи! Как пелось в обрядовой свадебной песне:
Ступишь ли ногой – поглядят за тобой
Махнешь ли рукой – засмеются над тобой.
Молвишь ли словечко – передразнивать начнут,
Сядешь ли за стол – все куски сочтут
Станешь ли молчать – станут глупой величать…
Вот и плакали невесты, даже если шли под венец по своей воле. И в бане мешались горькие слезы с потом, и снятую с девушки рубашки сразу доставляли ее будущему мужу. Мокрая сорочка? Хорошо! Значит, и рыдала будущая новобрачная от души, и помыли ее как следует.
Баню для новобрачной всегда украшали. С пением сажали девушку на пороге, расплетали ей косу, и только потом вели внутрь. Кстати, веник должен был принести жених. Его тоже старались украсить, затем проносили по деревне, и только потом возвращали в баню.
«Пошла смывать свои гульбы», — говорили иногда в деревнях. До свадьбы к невесте могли свататься и другие парни, и, возможно, к кому-то и лежала у нее душа. Но теперь обо всем об этом следовало позабыть. Вода смывала прошлое девушки, каким бы оно ни было.
Кстати, если невеста была «с изъяном», и у нее до свадьбы сложились с кем-то отношения, следовало идти виниться к священнику. Читали молитвы, накладывали на девушку епитимью, проводили обряд очищения. И потом – тоже в баню!
Так что баня не только позволяла помыться, она еще и выполняла символическую роль очищения от грехов.
— Деву ли повели? – спрашивали подружек, когда они, гурьбой обступив невесту, вели ее к бане.
— Деву! – дружно кричали девушки.
— А чиста ли дева та?
— Чиста была, и еще чище будет! – следовало отвечать подружкам.
В бане надо было поклониться на четыре стороны, а потом уже начиналось омовение. Иногда при этом присутствовала мать жениха, чтобы убедиться окончательно: невеста способна и тяжело работать, и стать матерью.
Вообще-то, в этом вопросе старались разобраться заранее, поэтому девушек из семей, где было мало детей, или они часто умирали, охотно не сватали. Но обычай имелся, и его нередко соблюдали.
На камни, для большего жара, брызгали квас или брагу. Эти же напитки разрешалось пить, причем с сытными и сладкими пирогами. Считалось, что так невеста пытается задобрить подруг – чтобы не слишком горевали о ней, а другие чтобы не завидовали.
Во многих губерниях был еще такой обычай в предсвадебной баньке: собирать капельки пота невесты. Впоследствии их добавляли в свадебный напиток жениха, чтобы усилить его интерес к новобрачной.
На севере невесту могли отдать жениху прямо из бани! И этому имелось объяснение. Еще в раннем Средневековье ходила легенда, о том, что некий коварный банник выкрал из семьи девочку, когда та пришла помыться. И до восемнадцати лет воспитывал ее у себя!
Банник (именно так говорилось в легенде, а не банщик) был не человеком, а воплощенной силой тьмы. Поэтому наложил заклятие на воспитанницу, что она могла обрести свободу только в одном случае – если жених пришел бы за ней и увел ее за собой.
Мне очень напомнило сказу про «Аленький цветочек», только наоборот… Вот так и повелось: помылась, очистилась, переоделась во все новое, и уходит из бани с будущим мужем.
Пик свадеб на Руси приходился на весну и осень. Особенно удачной для торжества считали первую седмицу после Пасхи. Жениться «на красную горку» сговаривались еще зимой, а уж приданое девушкам начинали готовить сызмальства.
Лепта невесты (даже если она была состоятельной и могла себе позволить сделать заказ у мастериц) была непременным условием. Хотя бы несколько стежков, хотя бы пару вышитых полотенец, будущая хозяйка дома обязывалась подготовить.
Если девушка переходила в разряд невест, то она, по старинным поверьям, больше других подвергалась порче. Дескать, завистливый взгляд может сделать свое нехорошее дело.
Так что невесте старались не поручать никаких особенно важных дел (а то испортит!), а уж если по-другому было нельзя, то ей непременно находили помощниц. Это могли быть жены ее братьев, или младшие сестры, или другие родственницы.
Перед самой свадьбой невеста словно завершала свой жизненный путь. Венчание было рубежом. Невеста «умирала» для своей родни, уходила от нее навсегда («Дочь – что отрезанный ломоть», — говорили в деревнях. Опирались, в основном, на сыновей).
После свадьбы дочь нельзя было вернуть в отчий дом, даже если жизнь ее с мужем бывала невыносимой. Конечно, иногда убегали от жестоких супругов, но в целом это не поощрялось и осуждалось. А уж добиться развода было невероятно трудно! «Женитьба есть, а разженитьбы нет», — говорили в прошлые века.
Итак, перед свадьбой невеста основательно парилась. А после ее сопровождавшие могли устроить розыгрыш для тех, кто в баньку не ходил – выносили на лавку веники, которыми пользовались, и надо было угадать, который из них невестин. Если какая-то девушка выбирала «невестин веник», значит, скоро и ее поведут в баньку… Практически ритуал со свадебным букетом!
Да и жених тоже ходил в баню! Сопровождали его друзья и братья, но церемоний там было поменьше. А после свадьбы, наутро, новобрачных тоже непременно парили. Иногда вместе, иногда раздельно.
Свахи при этом тщательно рассматривали одеяла и простыни – остались ли на них какие-нибудь следы? Как раз благодаря этому обычаю царевна Софья узнала, что ее брат, Иван V, и его молодая супруга, мужем и женой после свадьбы не стали.
Баня была важной частью многих ритуалов на Руси. Кроме самого простого, практического смысла, она имела и множество ритуальных. И первый крик младенцев частенько раздавался в бане, и в последний путь отправляли покойного из нее. От начала и до конца в судьбе человека.
