Будучи человеком с чувством юмора, он любил повторять, что на свете есть четыре идеальные вещи: только что срезанная роза, хороший микроскоп Цейса, стакан чая с лимоном и рюмка ледяной водки.
Владимир Георгиевич Гаршин, племянник знаменитого писателя Всеволода Гаршина, сам писал стихи, был импозантным сероглазым красавцем и дворянином, человеком тонким, отзывчивым и душевным.
Окончив медицинский факультет, Владимир был оставлен на кафедре патологической анатомии. Человеком он был несомненно талантливым, о чем говорят его исследования и открытия в области медицины. Гаршин изучал патологию голодания, перерождение эпителиальных тканей и раневой процесс.
Жизнь его помотала: он служил у белых в Крыму, был схвачен и приговорен к расстрелу, которого чудом избежал…
Гаршин жил в знаменитом толстовском доме в Ленинграде по адресу набережная реки Фонтанки, дом 56, и работал в Первом Ленинградском медицинском институте, а также в Институте экспериментальной медицины. Он всегда очень нравился дамам, хотя считал свое семейное положение прочным и стабильным. Владимир Григорьевич был женат, имел двоих сыновей.
Одна из его студенток вспоминала: «Когда профессор подымался на кафедру Первого Ленинградского меда и молодым движением откидывал назад густые, без единой сединки, каштановые волосы, женская половина аудитории замирала…»
В феврале 1937 года произошла его встреча с Анной Ахматовой, когда она лежала в Мариинской больнице на обследовании по поводу патологии щитовидной железы. Когда он узнал, что у коллеги-врача наблюдается Анна Ахматова, он попросил разрешения навестить ее. Профессору Гаршину было 49 лет, Ахматовой — 47.
«Трогательный и милый человек, с такой деликатностью, которая уже тогда казалась музейной редкостью», — скажет о нем современница.
Он с нежной заботой относится к Анне Андреевне, носит ей горячие супчики из столовой и домашнюю отварную картошечку в судках, следит за тем, чтобы она тепло одевалась и правильно питалась.
Владимир Георгиевич навещает в палате заболевшую Ахматову, рассказывает ей добрую сказку, кормит бульоном и находит для нее самые удивительные в мире слова:
— Анна, я люблю Вас. Я очень давно люблю Вас. Я люблю Вас всю свою жизнь. А мне немало лет…
Анна Андреевна улыбается чуть смущенно:
— Нам обоим немало лет.
Ахматова нисколько не сомневается в искренности его признания: «Мне цыганка нагадала, что Владимир Георгиевич будет любить меня до самой смерти». Ахматова не сказала в ответ «люблю», а признание Гаршина приняла, как должное. Кстати, всем своим мужчинам Ахматова тоже не говорила этого слова.
Николай Пунин, бывший муж Ахматовой, в своем дневнике напишет: «Аня, честно говоря, никогда не любила. Все какие-то шуточки: разлуки, грусти, тоски, обиды, зловредство, изредка демонизм. Она даже не подозревает, что такое любовь…»
Между Гаршиным и Ахматовой начинается роман. Влюбившись в Анну Андреевну, Владимир Григорьевич оставляет семью, а Анна уходит от Николая Пунина.
Они оба словно переживают вторую молодость. Знакомые никогда не видели Ахматову такой счастливой, как в этот период. Гаршин и Ахматова гуляют по вечернему городу, веселые и беззаботные, попадают под весенний ливень. Промокшие до нитки, бегут в квартиру знакомого семейства, живущего неподалеку и получают сухую одежду и горячий чай.
Анна Андреевна, в чужой блузке и юбке, становится такой милой и хорошенькой, что Гаршин не может на нее налюбоваться. И Лиде Андриевской, и ее мужу Борису Энгельгардту, тому самому знакомому семейству, ясно: это любовь.
Из дневника Лидии Андриевской:
«02.06.37. Часто заходит Гаршин. Когда он пришел в первый раз, женщины нашей квартиры переполошились: «Какой красивый!»
Война вносит свои коррективы в их отношения. Ахматова эвакуировалась в Ташкент, а Гаршин стал главным патологоанатомом осажденного города. В блокаду многие профессора уехали в эвакуацию, а Владимир Георгиевич остался, отказался ехать.
На память Гаршин, известный коллекционер, подарил Анне старинную камею. На камне рельефом была вырезана античная женская головка. Аметист был в простой металлической оправе с прямой застежкой, работа конца XIX века. Эта камея носила название «Клеопатра».
Отправив Анну в эвакуацию, Гаршин преподавал студентам, проводил вскрытия, вел научную работу — если можно такими обычными словами говорить об обычной человеческой деятельности в нечеловеческих условиях.
Владимир Георгиевич проводил на фронт сыновей, пережил смерть жены, перенес тяжелую форму дистрофии и не забывал ежемесячно посылать деньги Ахматовой. Даже в этом аду Гаршин оставался человеком: помогал друзьям и знакомым пережить голод. Он, например, часть своего пайка мог отдать потерявшей карточки лаборантке, а потом сам сидел впроголодь.
«Мы обязаны ему спасением, без него мы бы не выжили: он два раза приносил нам по литру спирта, мы потом выменяли его на продукты», — напишет о нем Ольга Рыбакова.
Весной 1943 года Гаршин сделал Ахматовой письменное предложение руки и сердца и попросил ее принять его фамилию.
«Анна, Андреевна, здравствуйте. Простите, что не сразу ответил на Ваше письмо, так сложились обстоятельства. Дома я теперь не бываю, ночую прямо здесь, на кафедре. Почти каждую ночь вижу Вас во сне.
Милая, бесценная Анна Андреевна, выходите за меня замуж, доверьтесь мне, я сделаю все, чтобы Вы были счастливы! И очень прошу, смею надеяться, что Вы согласитесь принять мою фамилию… Любящий Вас Владимир Гаршин».
В следующем письме Анна Андреевна дала согласие и с тех пор называла Владимира Георгиевича своим мужем.
Мечты Ахматовой простирались далеко: став законной женой профессора Гаршина, она будет иметь собственную квартиру, определенный статус и общественное положение (не только как поэтесса) и, что для нее немаловажно, получит известную в литературной среде фамилию. Была Анна Ахматова, стала Анна Гаршина.
Анна Андреевна признается Лидии Корнеевне Чуковской, что мечтает поскорее вернуться в Ленинград, потому что должна вернуться «совсем другой» — законной женой профессора: «Я хочу жить, как тысячи других женщин. Да, я никогда не жила так, но я точно знаю, что я этого хочу, и хочу уже давно, меня ждет удивительный, надежный человек!»
«Я выхожу замуж за профессора медицины Владимира Гаршина», — радостно сообщала Анна своим знакомым.
Потом, в числе первых, из эвакуации, в мае 1944 года, «обгоняя солнце», Анна помчится к Гаршину в Ленинград. Ахматова была уверена, что она едет «выходить замуж», и кому-то из знакомых гордо заявила: «Мы получили новую квартиру». Измученный и страшно похудевший, с букетом нежных ландышей Гаршин нетерпеливо расхаживал по платформе.
Лидия Чуковская писала Гаршину из Ташкента о жизни Ахматовой в эвакуации: «Мы живем довольно далеко друг от друга — я в одной комнате с моими родителями, дочкой, племянником, няней — на частной квартире, — она в отдельной комнате в Писательском доме.
<…> Спасает Анну Андреевну то, что рядом с ней живут чрезвычайно милые, деликатные, добрые люди, горячие ее почитатели — старички-супруги Волькенштейн, которые всячески облегчают ее существование, покупают продукты на рынке, берут хлеб, топят и пр. Однако, несмотря на все это, надо сказать, что быт у А.А. еще трудный <…>
Анна Андреевна, как всегда, переносит все неудобства стоически, без жалоб и ропота (чего нельзя сказать обо всех ее собратьях по перу). Я бываю у Анны Андреевны каждый день, иногда провожу с ней часа 2–3, мы вместе ходим на почту, в баню, к прачке, иногда забегаю только на минуточку
<…> Я приношу ей яблоки, белый хлеб, изюм, иногда масло — вообще делаю, что могу <…> Часто увожу ее к нам — умыться, пообедать…»
Встретив похорошевшую и даже чуть располневшую Анну Андреевну на Московском вокзале, Владимир Георгиевич виновато сообщил, что квартира на Каменноостровском (бывший Кировский пр., 69/71), которую он получил от Института экспериментальной медицины и которую Ахматова просила подготовить к ее приезду, еще ремонтируется.
Сам Гаршин жил в крохотном ведомственном жилье при кафедре на улице Ренгена, но заблаговременно позаботился о жилье для Анны.
Анна Андреевна временно поселилась у друзей Владимира Георгиевича — Рыбаковых, которые выделили ей отдельную комнату, а Гаршин ежедневно навещал ее и приносил продукты, полученные по своим продовольственным талонам. Разрыв отношений был внезапным и неожиданным.
Однажды Рыбаковы услышали как в комнате, которую занимала Анна Андреевна, происходит разговор Ахматовой и Гаршина на повышенных тонах. Затем Владимир Георгиевич стремительно вышел, хлопнула входная дверь. Больше Ахматова и Гаршин не виделись.
Анна попросила вернуть ее письма, что Гаршин и сделал. Ахматова их уничтожила. Гаршин до самой смерти будет спрашивать у общих знакомых:
— Как там Анна Андреевна?
Она же не спросит о нем ни разу. Спустя время Ахматова отзывалась о Гаршине как о психически больном: якобы ему приснился сон, в котором его покойная жена отговаривала Владимира Георгиевича от женитьбы на Ахматовой. Причем сон этот повторялся как навязчивая галлюцинация и в эти дни с ее слов, Гаршин выглядел совсем больным.
Ахматова отправила телеграмму своей подруге Ольшевской: «Гаршин тяжело болен психически расстался со мной сообщаю это только вам Анна». Ну что ж, отказался жениться — значит псих.
На работе у Гаршина младший медицинский персонал обсуждал происшествие:
— Захотела, видите ли она замуж за Владимира Георгиевича. Как бы не так.
— А он?
— А что он? Говорит: «Я жениться на вас не смогу».
— Так и сказал?
— Так и сказал. А она — хлоп в обморок.
— Да уж…
— А он пощупал ей пульс и говорит: «Как ты некрасиво лежишь, Аня». Спокойно закурил и ушел.
Пожив вдали от Анны Андреевны, Гаршин понял, что она не та женщина, с которой он хотел бы жить. Истинные причины отказа Гаршина жениться известны были только ему.
Так или иначе, женская гордость Ахматовой была задета: несостоявшийся ее жених вскоре сделал предложение коллеге. По словам Анны Андреевны, Гаршин предпочел ей «молоденькую медсестру».
На самом деле, его избранница, Капитолина Григорьевна Волкова, была профессором медицины, тоже патологоанатомом и ровесницей Ахматовой. С Волковой Гаршина связывали давние отношения.
Сразу после первой мировой войны он посвятил ей, отвергшей его ухаживания, язвительное стихотворение:
Ваши пальцы пахнут тpyпaми,
Нежно красит их судан,
Вы сердца сложили группами,
Создал шеф к работе план. <…>
И когда по белой лестнице
Вы подыметесь в отдел,
Корректура, счастья вестница,
Скрасит горький ваш удел.
Несмотря на давнее знакомство, Гаршин и Волкова десять лет были в ссоре, не общались. Снова он стал приходить к ней во время блокады, после смерти жены, когда ему было очень одиноко. Они поддерживали друг друга как могли. В 1945 году Волкова и Гаршин поженились.
В 1946 году, после Постановления ЦК партии с критикой творчества Зощенко и Ахматовой, когда от Анны Андреевны отрекутся даже близкие, Владимир Георгиевич Гаршин на собрании в институте встанет и попросит слова.
Его голос будет звучать в страшной гулкой тишине:
— Я был другом Ахматовой, остаюсь ее другом и всегда буду им…
Знала ли она об этом? И было ли ей это тогда интересно? Однажды, открыв шкатулку с украшениями, Анна Андреевна, ища какую-то безделицу, обнаружит: камея, которую ей подарил Гаршин вдруг треснет пополам сквозной трещиной прямо через лицо. Спустя неделю она узнает: в тот день, 20 апреля 1956 года на 69-м году жизни умер Гаршин.
