— Молчать! Руки по швам! — взорвался 56-летний Куропаткин, казалось бы, спокойный и взвешенный человек, не выдержав наглости романовского отпрыска.
Довольно часто, когда речь заходит о сильных мира сего, вспоминают не об их добродетели, а о пороках, которые идут рука об руку с величием.
Русские монархи не исключение. Славились своей неудержимостью к кутежам, своим высокомерием и снобизмом, считающими такое поведение вполне естественным и правильным. Нередко такое поведение оборачивалось трагедией для окружающих их людей.
Каждый из этих эпизодов заслуживает отдельного рассказа, ведь у них своя история, полная страстей, интриг и человеческих слабостей.
Петр I
Его увлечение алкоголем было пусть не главным, но все-таки значимым времяпровождением в жизни царя. Особенно это проявлялось в молодые годы Петра.
Известно, что тогда он частенько наведывался в так называемую Немецкую слободу, где совместно с немецкими и английскими торгашами предавался обильным возлияниям. Князь Александр Куракин, двоюродный дядя Петра I, вспоминал:
Там, в немецких кварталах, Пётр предавался безумным пьяным оргиям со своими товарищами. В гневе он мог избить приближённых. Жертвами своих злых шуток он избирал «знатных персон» и «старых бояр». Людей толстых протаскивали сквозь стул, где невозможно статься, на многих платья сдирали и оставляли нагишом…
Князь рассказывал, что подобные эпизоды нередко длились несколько суток, иногда приводя к трагическим последствиям, включая летальные исходы среди участников этих мероприятий. Примером может служить случай с Францем Лефортом, другом, соратником и что уж там скрывать, главным собутыльником царя.
Справляли новоселье в Лефортовском дворце на Яузе. Пётр приказал выставить караульных у всех входов и выходов, чтобы ни один приглашенный гость не ускользнул из здания. Повелел пить, есть и танцевать аж три дня подряд. После этой гулянки Лефорт вскоре слёг и на восьмой день скончался.
Кстати, на этой же гулянке Пётр собственноручно избил своего шурина Авраама Фёдоровича Лопухина. Тот якобы нанёс словесную обиду «другу Францу».
В конце XVII столетия Петр Великий создал необычный институт, так называемый «Всепьянейший собор», именуемый также «Сумасброднейшим, всешутейшим и всепьянейшим собором». Это была своеобразная сатирическая организация, своей деятельностью бросавшая вызов устоям церкви и её строгой иерархии.
В состав этого необычного собрания входили высокопоставленные чиновники государства, представители знатного дворянства и самые близкие к царю люди. Каждому участнику присваивалось особое шутовское прозвище, которое звучало порой весьма непристойно.
Это напоминало грандиозное театральное действо, карнавал, где каждый участник облачался в одеяния священнослужителя и разыгрывал комические ритуалы, иногда даже привлекая настоящих представителей духовного сословия. Вместо Святого Писания здесь использовали массивную коробку из-под вина, искусно замаскированную под священную книгу.
В 1698 году в царском дворце был бал. Пётр I, внимательный ко всему происходящему вокруг, вдруг заметил, что его верный соратник и близкий друг Александр Меншиков прибыл на бал не так, как того требовал этикет. На его поясе висела рапира.
Царь поинтересовался у своего денщика — почему он здесь с оружием. Меншиков попытался оправдаться, но слова застряли у него в горле под тяжёлым взглядом царя. Тот, не дождавшись ответа, ударил Меншикова по лицу и сломал ему нос.
Там же на балу Пётр жестоко наказал Фёдора Головина, не далее как вчера любезно принятого царём и обласканного должностями. Сибирский наместник отказался есть европейский салат с уксусом. «Сами жрите свой лошадиный корм», — резюмировал Головин. За что и был тот час подвешен за ноги. Пётр велел его кормить отвергнутым «лошадиным кормом», пока тот не начнёт давиться им.
В начале XVIII века государем были введены Петровские ассамблеи, призванные способствовать культурному развитию российского общества и внедрению европейских обычаев. Всё бы ничего, но вот за опоздание на ассамблею жёстко наказывали.
Опоздавшего, невзирая на его чин, силой заставляли выпить «Чашу великого орла». Как бы штрафную. И не легкого вина, а полтора литра водки! Были случаи, что некоторые после этого возлияния отдавали Богу душу.
Александр III
Будучи еще молодым и не искушённым в государственных делах, будущий император Александр III, довёл одного высокопоставленного чиновника до самоубийства.
Та страшная история оставила глубокий след в душе цесаревича. Александр Александрович в то время занимал должность генерал-адъютанта при своём отце, императоре Александре II. И вот однажды, как писал князь Пётр Кропоткин в своих мемуарах «Воспоминания», с ним произошла досадная ситуация.
В один приёмный день к цесаревичу заявился известный военный инженер Карл Иванович Гуниус. Аудиенция последнему была нужна для обсуждения важных вопросов, связанных с результатами его недавней поездки в Северную Америку.
Александру инженер сразу не понравился. Он стал с ним разговаривать на повышенных тонах. Гуниус в пылу спора также не отставал. Их голоса становились все громче, а слова — острее.
Дальше — больше. В пылу спора молодой Александр Александрович позволил себе оскорбительные выпады по отношению к собеседнику, ранившие слух инженера. Карл Иванович, сохраняя достоинство, произнес со спокойной решимостью: «Вызвать вас на дуэль я не вправе, но если вы не принесёте мне извинений, то по законам чести я обязан буду покончить с собой».
Друзья инженера позже рассказывали, что Карл Иванович провел этот вечер в тревожном ожидании ответа. Ответа так и не последовало… И он сдержал своё слово.
Когда до императора Александра Второго дошла эта страшная новость, он впал в неописуемую ярость. Его гнев обрушился на сына, которого он принудил лично участвовать в похоронах несчастного инженера и следовать за его гробом, пока траурная процессия не дойдет до места последнего упокоения.
Князь Борис Владимирович
Эта история касается Великого князя Бориса Владимировича (1877–1943), внука императора Александра II и двоюродного брата последнего русского царя Николая II.
Несмотря на блестящее образование и безупречное происхождение, судьба распорядилась так, чтобы Борис Романов унаследовал не только славу своих предков, но и их пороки.
Богатый наследник династии Романовых прослыл на всю Европу охочим до роскоши и удовольствий. Светские балы и празднества манили его своей яркостью и свободой от строгих правил военного этикета.
На одной из таких пышных церемоний, во время коронации императора Николая II, он позволил себе вольность флиртовать с кронпринцессой Марией Эдинбургской (впоследствии королевой Румынии).
Она была не просто гостьей на этом торжестве — Мария была помолвлена с кронпринцем Фердинандом Румынским, за которого она должна была выйти замуж. Так что этот роман мог обернуться серьёзными последствиями для всех участников этой непростой ситуации.
Великий князь так вошел в роль обольстителя, что разрушил не одну помолвку, разбив сердца и надежды молодых невест. Но когда слухи о его внебрачном ребенке с француженкой начали угрожать репутации семьи, родители поспешили отправить его подальше от дома — в кругосветное путешествие.
Ха, ха! Отпрыск Романовых, оказавшись в Индии, поохотился на тигров. А когда приплыл к берегам Америки, то рванул прямиком в Сан-Франциско, где наслаждался вместе с американскими актрисами изысканным шампанским.
Наконец-то молодому Романову нашлось дело. Когда началась русско-японская война, его направили служить при штабе генерал-адъютанта Алексея Куропаткина. Даже там, среди хаоса сражений и военного быта, его внимание привлекла одна из медсестёр.
Как потом выяснилось, это была княгиня Гагарина. Он, как всегда, в своей манере, попытался завоевать её сердце, но его ухаживания встретили холодный приём. Княгиня ответила на его притязания резкой пощёчиной и обратилась с жалобой к генералу.
Куропаткин, получив письмо от оскорбленной дамы, незамедлительно призвал князя для серьёзного разговора. Выговор был строгим, однако Борис Владимирович не собирался терпеть нравоучения.
С гордой осанкой он напомнил генералу о своём высоком происхождении: «Я здесь Великий князь, а вы всего лишь генерал». Эти слова, словно искра, воспламенили взрывную натуру Куропаткина. Генерал потерял самообладание и рявкнул: «Молчать! Руки по швам!».
Ответ Бориса Владимировича был мгновенным и неожиданным. Его рука метнулась к кобуре. Раздался выстрел, вследствие которого генерал был ранен в руку. «Щенок, ты еще и стреляешь-то не важно», — морщась от боли, прошептал Куропаткин.
Алексей Николаевич, как бы ему не хотелось, отписал императору о случившемся. По долгу службы он обязан был доложить. В конце сообщения задал вопрос: «Что делать в такой непростой ситуации?». Ответ не заставил себя долго ждать: «Действуйте согласно закону».
А это уже приговор. Поступок Великого князя квалифицировался как покушение на убийство старшего по званию. А за это, да еще в условиях боевых действий, полагалась смертная казнь.
Однако никто не решился привести этот приговор в исполнение. Врачи, собравшись вместе, тихо переглянулись и вынесли вердикт: он безумен. И вот так, вместо эшафота, великого князя отправили домой, где его ждала тишина и забвение.
