— Я больше не выдержу, — простонала она. – Я готова на коленях просить его!
Но государь по-прежнему не желал подписывать бумаги.
Беспечная красавица, сводившая с ума Александра Дюма, была готова, на что угодно. Она мечтала, чтобы император позволил ей развод, но получала отказ за отказом. Лидочкин стыд никто не желал прикрыть.
Лидочке было суждено превратиться в одну из первых красавиц Москвы: ее мать воспевали поэты! Об Аграфене Закревской, супруге генерал-губернатора, вздыхали многие кавалеры, включая Пушкина и Баратынского.
Твоих признаний, жалоб нежных
Ловлю я жадно каждый крик:
Страстей безумных и мятежных
Как упоителен язык! – писал Пушкин.
На балах Аграфена блистала. Статная красавица умела подчеркивать свои прелести, и всегда была в центре внимания.
«Женщина умная, бойкая и имевшая немало приключений», — писал о ней современник, князь Мещерский.
Но своего супруга Аграфена только терпела, поскольку была выдана замуж против воли. Неудивительно, что про нее болтали всякое… К тому же, Закревская и сама давала поводы – ведь общалась преимущественно с мужчинами и практически не имела подруг.
Вот и рождение Лидочки вызвало слухи. В ту самую пору Аграфену Закревскую частенько видели в обществе графа Армфельда. Экий стыд! Но девочку, появившуюся на свет в 1826 году, записали все-тки дочерью генерала, супруга Аграфены.
Родителям было не до девочки – отец пропадал на службе, мать предпочитала балы и заграничные поездки. Лидочка оставалась дома с прислугой, с учителями, которых нанимали для нее. К семнадцати годам она превратилась в прелестное существо с большими голубыми глазами и свежим цветом лица. И эту хорошенькую юную особу вскоре взяли во дворец – Лидочка стала фрейлиной императрицы.
Бриллиантовый фрейлинский шифр – особый знак принадлежности к избранному кругу – был предметом мечтаний многих молодых дворянок. Вращаясь среди самых знатных и богатых людей России, они имели больше шансов благополучно устроить свою жизнь. В ту пору еще свежи были воспоминания о дочери бедной помещицы Смирновой, бойкой Женечке, которая стала фрейлиной и сумела выйти за князя.
Но у Лидочки не было надобности ни в деньгах, ни в титуле… Она вполне могла позволить себе брак по велению души. Однако сложилось иначе. Для нее выбрали сына канцлера Нессельроде, Дмитрия, выпускника философско-юридического факультета Петербургского университета. 2 января 1847 года молодых обвенчали в столице (зимние свадьбы были совсем не редкостью в аристократических кругах).
Дмитрий Карлович, молодой муж, отвез супругу в большое заграничное путешествие. Берлин, Париж… Глаза Лидочки сверкали не хуже бриллиантов, украшавших ее дивную шейку. Как много восхитительных лиц она успела узреть! И как непохож на них был скучный, угрюмый граф Дмитрий Карлович…
Когда они вместе вернулись в Россию, Лидочка отчаянно заскучала. Свадебное путешествие стало самым ярким воспоминанием в ее жизни.
В феврале 1850-м она родила сына, Анатолия, и тут же упросила мужа отпустить ее в Европу «поправить здоровье». Ребенка оставили в России на попечении тех же нянек, что когда-то нянчили саму Лидочку… В Париже молодую мать приютила родственница мужа, Мария Федоровна Калергис.
Это была самая неподходящая компания из всех! Дама Калергис прославилась тем, что ушла от мужа и принимала у себя обожателей. А позже к Лидочке и Марии Федоровне присоединилась еще одна дама с неоднозначной репутацией – Надежда Ивановна Нарышкина.
Она была возлюбленной писателя и ждала от него ребенка, а еще ее считали причастной к смерти одной молодой француженки… Иными словами, Нессельроде следовало бы немедленно мчаться в Париж и забирать жену из этого общества!
Но Лидочка не захотела бы поехать. В особняке Калергис регулярно собиралась богема. Писатели, композиторы, поэты. Александр Дюма-сын увидел Лидочку и обомлел. Он называл ее «дама с жемчугами» и влюбился с первого взгляда.
«Ее распущенные роскошные черные волосы ниспадали до колен. Она «раскинулась на кушетке, крытой бледно-желтым дамаском. По ее гибким движениям было ясно, что ее стан не стянут корсетом… Ее шею обвивали три ряда жемчугов. Жемчуга мерцали на запястьях и в волосах…» — А.Моруа «Три Дюма».
Слухи о приятном времяпрепровождении в Париже добежали до Петербурга довольно быстро. Во Франции всегда было немало русских аристократов, которые регулярно писали на родину! Так что Дмитрий Карлович наконец-то прозрел и отправился забирать жену, которая изрядно загостилась.
21 марта 1851 года заплаканная Лидочка встретила в Брюсселе. Мрачный муж был полон решимости вернуть ее назад. Когда они добрались до Варшавы, Нессельроде поехал один в столицу, а сопровождать Лидочку до дома вызвалась мать.
А дальше еще страннее! Говорили, что у Дмитрия Карловича серьезное ранение руки… И ему едва не отняли ее, выше локтя, и с большим трудом удалось конечность сохранить. В России говорили: стрелялся! Из-за жены! С Дюма! Лидочка молчала и перебралась в Москву.
— Стыд, стыд! – повторяла мать.
О, кто бы говорил!
Собравшись и как-то внезапно приободрившись, Лидочка решила подать на развод. Спокойно попросила об этом у мужа, но он не дал согласия. Тогда, пользуясь своими знакомствам и связами, госпожа Нессельроде бросилась к императору. Он мог помочь, но не захотел.
Дмитрий Карлович не давал жене видеться с сыном и держал его при себе, в Петербурге. Его условия были просты – полное раскаяние Лидочки и жизнь под одной крышей. Она отвергла это предложение. Разгневавшись на непримиримость мужа, стала давать еще больше поводов для сплетен.
То ее видели с Воронцовым, то с Барятинским… Впрочем, театральный режиссер Соловьев утверждал, что большей частью это были наговоры:
«У нее (Лидии), так же как у графини Закревской, было несколько семейств, которым она каждый месяц давала деньги на содержание… На страстной неделе… начиная с четверга и оканчивая Пасхой, нагрузив свою карету пасхами, куличами и прочими припасами, развозила все это, с приложением денег, известным ей недостаточным семействам…
Но вот что меня всегда удивляло и удивляет до сих пор: — об этих истинно-добрых женщинах, столько поработавших на пользу ближнего, говорили много дурного».
Доподлинно известно одно – обожателем Лидочки стал князь Друцкой-Соколинский. Он работал с ее отцом и не решался даже приблизиться к предмету своих чаяний. Но потом все же набрался смелости. И понял, что его чувство взаимно!
Почти год уговаривали Дмитрия Карловича дать развод. Снова по кругу! Нессельроде отказывался. Тогда Лидочка, заручившись поддержкой отца, все же обвенчалась с князем в Рязанской губернии и тотчас отбыла с ним за границу. А когда об этом узнали все, началось немыслимое!
Синод признал брак незаконным, Лидии запретили навсегда выходить замуж, а на князя наложили епитимью на 7 лет. Только в этих обстоятельствах Нессельроде сдался и все-таки оформил развод с женой.
Лидочка была счастлива. За границей она родила двух детей, которых князю пришлось усыновить, чтобы они носили его фамилию и могли наследовать. И только в мае 1875 опальное семейство сумело получить разрешение, чтобы вернуться на родину.
В России мятущаяся душа и отправилась к праотцам. А князь, погоревав недолго, вступил во второй брак… Теперь ему не было стыдно. Теперь все началось с начала.
