Страшно подумать, его маленькая невеста была ему неверна. Его красивая девушка с черными как ночь волосами, с печальными глазами теплого карего цвета. А он возлагал надежды на этот брак: ему, достигшему славы и признания, пора, пожалуй, было и остепениться.
Обзавестись настоящим домом, где ждала бы его нежная супруга и кудрявые темноглазые дети. Кто же виноват, что та, с которой он долгие годы был близок, не могла дать ему ни дома, ни семьи? Эта же, другая, такая трогательная и юная — могла…но не дала.
27 января 1839 года состоялось событие, которое должно было привлечь светскую публику Петербурга: свадьба Великого Карла, как называли современники талантливого художника Карла Брюллова, и дочери рижского бургомистра Эмилии Тимм.
Между тем, бракосочетание прошло на удивление тихо:
«Свадьба профессора живописи Карла Павловича Брюллова была незаметной до крайности – все тихо, обыкновенно, непразднично. В лютеранской церкви святой Анны, что на Кирочной улице, народу почти не было – только близкая родня.
Брюллов в продолжение венчания стоял, глубоко задумавшись, и ни разу не взглянул на невесту; лишь изредка он поднимал голову и неприлично торопил пастора с окончанием обряда».
Необычайную печаль жениха отмечали и те немногие, что были приглашены:
«В продолжение обряда Карл Павлович стоял глубоко задумавшись: он ни разу не взглянул на свою прекрасную невесту».
Отчего же так тосковал художник в день, который, казалось, должен был стать одним из счастливейших в его жизни?
К 1839 году Карл Брюллов добился многого. Впрочем, чего же здесь странного? В его возрасте, а ему ни много, ни мало в то время должно было исполниться 40 лет, от мужчины ожидаются некоторые достижения. Хотя бы на карьерном поприще. А на нем художник достиг успеха: не только на российском уровне, на европейском. С семейной же жизнью как-то не складывалось.
Его большая любовь, подруга и муза — графиня Юлия Павловна Самойлова была слишком свободолюбива и темпераментна для того, чтобы принадлежать одному мужчине. Очень красивая и очень богатая, пережившая один несчастливый брак, она, разойдясь с мужем, перебралась в Италию, где нравы были проще, а климат теплее. Именно там и пересеклись ее пути с Карлом Брюлловым.
Отношения эти, несмотря на крайнюю их близость, закрепить официально было невозможно. И не только потому, что графиня обладала страстным характером и любвеобильным нравом: разница их социального положения была слишком очевидна. Оттого клятв верности никто никому не давал.
Когда после доброго десятка лет в Италии, Карл Брюллов, следуя пожеланию императора Николая I, вернулся на родину, графиня Самойлова осталась в Европе. Художник был с почетом принят петербургским обществом, обзавелся мастерской, оброс заказами — аристократы выстраивались в очередь к модному портретисту.
Пришло для него время подумать и о семье: избранницей мастера стала семнадцатилетняя Эмилия Тимм. Одна из многочисленного потомства Фридриха Вильгельма Тимма, бургомистра Риги, получившая хорошее образование, талантливая пианистка…она отличалась редкой красотой и спокойным нравом.
Милая девочка, отнюдь не женщина-фейерверк, не Юлия Павловна. С такой можно было обустраивать быт, налаживать совместную жизнь. И все же, еще до бракосочетания, пошли об этой паре неприятные сплетни:
«Был слух, что у жениха и невесты вышла ссора незадолго до свадьбы, вмешалась в дело родня, ссору замяли, а со свадьбой поторопились.
Впрочем, что теперь думать да гадать: поселилось в мастерской очаровательное существо с тонким лицом и легкими движениями; все мило в госпоже Эмилии – и веселое с немецким выговором щебетание, и застенчивость, с какой она убегает от нескромных шуток супруга, и немецкая карточная игра по мелочи, к которой она старается приохотить посещающих мастерскую учеников.
Но Великий невесел, что-то грызет его, не дает покоя, даже в райские минуты, когда супруга его садится к фортепьяно, след озабоченности не исчезает с его лица».
Что тяготило Великого оставалось лишь гадать. Однако слухи и сплетни нашли свое подтверждение: брак этот, заключенный столь невесело, продлился 1 месяц и 11 дней. После же молодые разъехались. Да не просто разъехались, что, в принципе, было приемлемо.
Художник подал на развод. Официальный развод! Редчайшее явление. Вопрос этот традиционно решался через Синод. Однако, говорят, сам император заинтересовался стремлением Карла Брюллова, и тот лично ездил к могущественному Александру Бенкендорфу, начальнику тайной полиции, объяснять причины своего поступка. И, видимо, сумел объяснить, потому что развод в 1841 году был получен.
Общество же, искавшее истоки скандала, выдавало одну версию за другой. Семья молодой супруги лишь поддерживала слухи: мол, невоздержанный в излияниях художник поднял руку на Эмилию, выгнав ее из дома. Такой поступок, однако, не мог стать причиной для развода.
Тем более, полученного столь быстро. Зачастую не могла стать ею и подпадавшая под определение «неспособность к брачному сожитию» «французская болезнь» в которой обвиняли Брюллова самые грязные сплетни.
Оттого и появился чудовищный слух (которому нет ни фактического подтверждения, ни опровержения, равно как и прочим): невеста вступала в брак не девицей…а причиной этому был сам Фридрих Тимм, родной отец ее.
Однажды разъехавшись, супруги более не встречались. Репутация Карла Брюллова была разрушена историями, окружавшими его развод. Лишь самые преданные друзья встали на его защиту. Среди них и графиня Самойлова, которая, не боясь вызвать неудовольствие общества, принимала и поддерживала опального мэтра.
Вкусив семейного счастья, художник более не рисковал. А вот его несостоявшаяся любовь, Эмилия, рискнула. Оправившись от скандала в Риге, она переехала в Париж, где обучалась игре у самого Фредерика Шопена. В 1844 году уже в Германии, в Гейдельберге, она вновь вышла замуж. На этот раз за тридцатилетнего переводчика и литератора Алексея Греча. Отец которого, обсуждая его сватовство, писал:
«Она не девочка нынче, а опытная, слишком опытная женщина. Если же Алеша в этом не успеет, то я утверждаюсь мыслию, что все это расположилось к лучшему. Она женщина предобрая, но родня ее поганая, особенно отец, шут и гаер, со всею своею ученостью, притом фальшивый двоедушник!»
В 1850 году второй супруг Эмилии скончался, она, вместе с детьми, перебралась в Европу, и лишь спустя годы вновь вернулась в Петербург. Своего первого, Карла Брюллова, она пережила почти на 30 лет.
