Скрип кровати раздавался всю ночь, и Данилыч весь извелся: ревновал крепко! Но, по крайней мере, теплилась в душе надежда: уедет Петр Алексеевич, и красавица Марта снова будет принадлежать Меншикову.
Увы, надеждам графа не суждено было сбыться. Утром, садясь в карету, царь обернулся и сказал своему верному «птенцу»:
-Марта для тебя — запретное лоно!
Она появилась на свет 5 апреля 1684 года в ливонском городке-крепости Мариенбурге, в ту пору занятом шведами. Папенька новорожденной малышки, Самуил Скавронский, был простым литовским крестьянином. Маменька, Доротея Ган, также не могла похвастаться знатностью происхождения, но зато выделялась красотой и дородностью.
Родители дали девочке имя Марта, отпраздновав ее появление на свет обильными возлияниями. Дело в том, что Скавронских считали в Мариенбурге «людьми веселыми». Самуил и Доротея любили пить прибалтийскую настойку с немудреными закусками. Приняв основательно на грудь, плясали до упада. Когда Марте исполнилось четыре годика, стали и ей подносить «пробочку».
В 1689 году глава семейства выпил свою последнюю чарку настойки — сердце Самуила отказало, и он отдал Богу душу. Безутешная вдова осталась с пятью малыми ребятишками на руках.
Женщина не имела ни средств, ни возможности поднять детей и поэтому раздала их по состоятельным семьям. Карл, Федор, Христина и Анна оказались в разных частях Прибалтики, а вот пятилетняя Марта осталась в Мариенбурге.
Девочку приютил местный пастор Иоганн Эрнст Глюк. Попервам Марта росла в доме Глюка на правах воспитанницы, но в возрасте 13 лет стала служанкой и горничной своих благодетелей.
Пастор Глюк был человеком строгим, он и своих детей заставил трудиться, так что считать, будто ее притесняют, Марта не могла. К тому же, с четырьмя дочерьми Глюка девочка находилась в самых близких отношениях, считала их сестрами.
К семнадцати годам Марта Скавронская превратилась в поразительную красавицу. Девица шагу не могла ступить по Мариенбургу, чтобы какой-нибудь охальник не начал вслух восхищаться ее изумительными изгибами: нравы в Лифляндии царили свободные.
Да что там говорить, даже благодетель Глюк заглядывался на воспитанницу, и дабы не впасть совсем во бесовское искушение, пастор выдал Марту за шведского драгуна-трубача Иоганна Крузе.
Едва успели сыграть свадьбу, как Крузе был вызван в гарнизон — на крепость наступала русская армия. Больше Марта мужа никогда в жизни не видела.
В 1702 году русская армия, командовал которой генерал-фельдмаршал Борис Петрович Шереметев, выбила шведов из Мариенбурга. Шведы ранее сильно насолили русским, грабя и истребляя мирное население. Давать пощады этому краю Шереметев не собирался, о чем писал государю Петру I:
«Послал я во все стороны пленить и жечь, не осталось целого ничего, всё разорено и сожжено, и взяли твои ратные государевы люди в полон мужеска и женска пола и робят несколько тысяч, также и работных лошадей, а скота с 20 000 или больше… и чего не могли поднять покололи и порубили».
В Мариенбурге русские пленили порядка четырехсот местных жителей. По просьбе горожан пастор Глюк отправился к Шереметеву с челобитной. Иоганн Эрнст попросил фельдмаршала не «утеснять» людей, ведь к преступлениям шведов они отношения не имели. Чтобы разжалобить сердце Бориса Петровича, Глюк взял с собой дочерей, в том числе, юную красавицу Марту.
Борису Шереметеву в ту пору исполнилось пятьдесят лет, и о его любовных «пакостях» в Москве ходили легенды. Фельдмаршал мигом положил глаз на очаровательную воспитанницу пастора.
Пастор Глюк был рад, что влиятельный русский обратил внимание на Марту. Девице было приказано немедленно собираться в гости к фельдмаршалу. Марта плакала: Шереметев старик, «уродливый как жаба» — но поделать было ничего нельзя.
Фельдмаршал оставил Марту в своем доме, и в первую же ночь «добился ея расположения».
С этого момента Марта стала постоянной спутницей Бориса Петровича, он не разлучался с нею даже отправляясь в войска: Скавронская следовала в карете за обозом, и Шереметев время от времени «нырял» к ней.
Это продолжалось несколько месяцев, пока в 1703 году в ставку фельдмаршала не приехал самый влиятельный «птенец гнезда Петрова» Александр Данилович Меншиков. «Данилычу» в ту пору было всего 30 лет, лишь год тому назад Петр Алексеевич даровал своему сподвижнику графский титул, но Шереметев уже побаивался Меншикова.
Фельдмаршал, сжигаемый жаждой бахвальства, совершил роковую ошибку. Борис Петрович решил похвастаться юной метрессой и приказал Марте прислуживать ему и Меншикову за столом.
Прибалтийская красавица кровь с молоком поразила Александра Даниловича в самое сердце. Как только граф и фельдмаршал остались одни, Меншиков потребовал отдать ему Скавронскую.
Шереметев крепко ругался, угрожал господними карами, но был вынужден уступить девицу «птенцу гнезда Петрова». Эту жестокость Шереметев не простил Данилычу до конца жизни.
Марта стала повсюду сопровождать Меншикова, а где Меншиков, там и государь. В одно из посещений своего любимца, Петр Алексеевич заприметил красавицу, взращенную на лифляндской сметане. Глаза царя тут же вспыхнули.
Петр Алексеевич церемониться с Меншиковым не стал. Графу был дан строжайший запрет: не прикасаться. Если же Марта ненароком забеременеет, царь пообещал своему ближайшему сподвижнику казнь «быструю и мучительную». О запрете стало известно в свете, после чего Скавронскую стали называть «запретное лоно».
Александр Данилович побожился, что выполнит наказ государя. Царь, спешивший в Ливонию, остался у Меншикова переночевать. Об этом ночлеге царя подробно написал Франц Вильбуа:
«Царь долго смотрел на Екатерину и, поддразнивая её, сказал, что она умная, а закончил свою шутливую речь тем, что велел ей, когда она пойдёт спать, отнести свечу в его комнату. Это был приказ, сказанный в шутливом тоне, но не терпящий никаких возражений. Меншиков принял это как должное, и красавица, преданная своему хозяину, провела ночь в комнате царя».
После этой встречи Марта забеременела, и в 1704 году произвела на свет мальчика, названного Петром. В 1705 году Скавронская родила государю второго сына, Павла. К несчастью, здоровье у младенцев было хрупкое, и ни один из них не дожил до четырехлетнего возраста.
Петр Алексеевич влюбился в Марту по-настоящему: глубокой и преданной любовью. Молодая женщина, несмотря на то, что поначалу жила с царем отнюдь не по доброй воле, ответила государю взаимностью: в ее любви к «Петруше» сомневаться не приходилось.
Петр понял: эта женщина должна быть с ним рядом всегда, должна стать его законной женой. В 1705 году царь отправил метрессу в село Преображенское к своей любимой сестрице Наталье Алексеевне.
Наталья приняла литовскую красавицу с радостью, наняла ей опытных учителей для обучения русской грамоте. Вскоре Скавронская была введена в свет, где чувствовала себя как рыба в воде.
В 1707 году Марта приняла православное крещение под именем Екатерины Алексеевны Михайловой.
Царь, где бы он ни был, отовсюду писал «Катерине» нежные письма. Только возлюбленная могла остановить тяжелые нервные припадки, случавшиеся у государя. Граф Геннинг-Фридрих Бассевич писал:
«Звук голоса Катерины успокаивал Петра; потом она сажала его и брала, лаская, за голову, которую слегка почёсывала. Это производило на него магическое действие, он засыпал в несколько минут. Чтоб не нарушать его сна, она держала его голову на своей груди, сидя неподвижно в продолжение двух или трёх часов. После того он просыпался совершенно свежим и бодрым».
Главное, что Петр ценил в Екатерине — он не сомневался в ее любви. В этом плане Скавронская разительно отличалась от расчетливой Анны Монс, совершенно царя не любившей.
В феврале 1712 года царь венчался с Екатериной в петербургской церкви Исаакия Далматского.
Жили Петр и Катерина душа в душу, но государь, несмотря на всю свою любовь к жене, позволял себе иметь любовниц. В какой-то момент Скавронская решила, что ей тоже такое поведение позволительно.
В мае 1724 года в Москве Петр Алексеевич короновал обожаемую супругу, что было невиданной честью. Вскоре после коронации государь узнал об измене жены с красавцем-камергером Виллимом Монсом, братом той самой Анны Монс.
Гнев Петра был воистину страшен. Император велел казнить Монса, а его голову поднести Екатерине на блюде.
Всякое общение с императрицей государь оборвал. Лишь в 1725 году на смертном одре Петр Алексеевич призвал «Катеринушку». Императрица упала на колени, схватила горячую руку царя, стала покрывать ее слезами. Царь перед смертью простил неверную жену.
Но вот завещания государь так и не оставил. Екатерина снова оказалась под влиянием «Данилыча» Меншикова. Светлейший понял, что возвести Скавронскую на трон будет для него самым выгодным — и так и сделал при помощи гвардии.
Прибалтийская крестьянка, бывшая служанка пастора Глюка, стала ни много ни мало «Всепресветлейшей, державнейшей великой государыней императрицей Екатериной Алексеевной, самодержицей всероссийской».
Екатерина Алексеевна стала первой женщиной-прямой правительницей русского государства, но, по правде сказать, власть в стране принадлежала Александру Даниловичу Меншикову.
Марта Скавронская, с юных лет подчинявшаяся властным мужчинам — пастору Глюку, фельдмаршалу Шереметеву, Меншикову, императору Петру Алексеевичу — безропотно отдала рычаги управления государством временщику.
Государыня предпочитала балы, маскарады и другие развлечения в своих шикарных дворцах в Царском Селе.
Александр Данилович был регулярным гостем у императрицы, и, по слухам, захаживал и в ее опочивальню в надежде создать собственную династию. 42-летняя Екатерина Алексеевна, к большому разочарованию «Данилыча», забеременеть так и не смогла.
Разгульная жизнь быстро подорвала здоровье Екатерины Алексеевны. 11 апреля 1727 года императрица заболела, и примерно через месяц скончалась в возрасте 43 лет. Придворные врачи установили, что причиной смерти стал абсцесс легкого.
