Молодой мужчина со щегольскими усиками неожиданно произнес:
— Помните, что сегодня 27 мая? Завтра я утону.
Вера, державшая на руках годовалого Леню, укоризненно посмотрела на мужа:
— Федор, я бы на твоем месте так не шутила. Это не остроумно.
— Верочка, ты же знаешь? Я рассказывал тебе, как во время учебы в академии встретил на улице цыганку?
— Да, что-то припоминаю.
Федор Иванович продолжил:
— Цыганка попросила: «Позолоти ручку!» и пристально посмотрела мне в глаза. Я достал уже мелкую купюру — только бы отвязалась, но старуха произнесла скороговоркой: «В день своего тридцатилетия ты умрешь!», оттолкнула мою руку и пошла прочь.
Пятилетняя дочка Пановых, пухленькая девочка с тугими русыми косичками, названная в честь матери Верочкой, с удивлением округлила глаза и посмотрела на отца: папа шутит? Разговор происходил 27 мая 1910 года за семейным обедом накануне дня рождения главы семьи.
«Обед наш скромен: суп да говядина, без вареной говядины отцу обед не обед. Он долго и вкусно обгрызает и обсасывает кости, запивая пивом из высокой серой кружки, которую он привез из Германии. На кружке изображены охотники и собаки с узкими недобрыми мордами», — вспоминала Вера Федоровна Панова.
Федор Панов, происходивший из богатой купеческой семьи, работал бухгалтером в ростовском банке Общества взаимного кредита. Судьба оказалась к нему неблагосклонной: мать Федора, Александра Ивановна, вышедшая по приказу отца за нелюбимого, после смерти родителя прогнала мужа, в браке с которым родила пятерых детей, и промотала огромное наследство за три года.
Федору Ивановичу, окончившему Московскую академию коммерческих наук, пришлось рассчитывать только на себя. Родственники хотели, чтобы Федор поправил свое положение за счет выгодной женитьбы на дочке владельца лучшего в Ростове магазина посуды Великанова.
Но Федор Панов оказался романтиком и женился по большой любви, выбрав дочь бедной учительницы музыки, черноглазую «скромную гимназисточку в коричневом платьице», Веру Леонидовну. Этого семья никогда не могла простить Федору и молоденькую невестку Пановы не приняли в свой клан.
Человеком Федор был умным и талантливым, знал три иностранных языка, до полного банкротства семьи успел побывать за границей, обожал парусный спорт, по собственным чертежам построил яхту, которую назвал в честь любимой жены «Верой» и даже открыл на Дону первый яхт-клуб.
Жили Пановы дружно, воспитывали двоих детей, у которых была няня Мария Алексеевна. В доме было уютно, по вечерам Вера Леонидовна играла на фортепьяно, Федор Иванович занимался своими чертежами, детей веселил домашний любимец — кот Зайка. Верочка обожала мужа и не предполагала, что завтра она станет вдовой и за одну ночь поседеет.
Утро 28 мая 1910 года было теплым и солнечным. Федор отправился к Дону с семьей. Жена с детьми остались на берегу. Панов взял двух пассажиров (пожилого мужчину и юношу) на яхту и отчалил. Внезапно на реке резко сменилась погода: порыв сильного ветра перевернул яхту «Вера».
Жена особо не волновалась: Федор прекрасно плавал и иногда сам устраивал такие спектакли перед сидевшей на клубной террасе женой: «нарочно опрокидывал яхту и, спасаясь от «кораблекрушения», приплывал к пристани. Плавал он отлично, сердце было безупречное».
К опрокинутой яхте бросилось несколько лодок. В результате вытащили всех. Кроме капитана. Тело его прибило к берегу на следующий день. Причина смерти Панова — разрыв сердца. Федору в этот день исполнилось тридцать лет.
Вера Леонидовна после похорон мужа устроилась работать в аптеку «Лемме и К» конторщицей. Ее жалования еле-еле хватало на семью.
В 1915 году Верочке-младшей исполнилось десять лет и она поступила в частную женскую гимназию Софьи Любимовой, обучение в которой взялись оплачивать братья отца. Вере заказали коричневое шерстяное платье и черный передник, ранец, учебники, тетради, краски и карандаши.
Именно в гимназии она ощутила насколько бедна ее семья: некоторые из гимназисток приезжали на учебу в собственных экипажах, правилом для девочек было иметь роскошный альбом для записи стихов и летнее фирменное гимназическое платье из голубого сатина, на которое матери так и не удалось выкроить денег. Вера проучилась в гимназии два года и была рада, когда гимназическое учение прекратилось.
«Оказалось, что кроме учебников, тетрадей и тому подобного гимназистка должна иметь альбом для стихов и картинок, что розовая промокашка, вложенная в тетради, считается признаком безвкусицы и почти что нищеты, а надо покупать клякспапир других цветов и прикреплять его к тетрадям лентами с пышными бантами, и вот всей этой дребедени у меня не было, и я видела, что девочки с обидным сочувствием косятся на мои розовые промокашки без бантов и на мой более чем скромный альбом в переплете из коричневой клеенки, и горечью наполняло меня их сочувствие.
Много понадобилось лет, усилий и настоящих горестей, чтобы из моей души вытравилось это мелкое, гадостное чувство. И из каких дрянных мелочей складывается это чувство обездоленности!»
В смутном 1917 году гимназия закрылась и Верочка начала дома заниматься самообразованием, подрабатывала репетиторством, много читала и пыталась писать стихи и небольшие рассказы. Она очень старалась помочь матери. Однажды Вере Леонидовне выдали зарплату валерьянкой и двенадцатилетняя Верочка отправилась на рынок продавать лекарство и вещи из бабушкиного сундука.
В шестнадцать лет Вера, по протекции приятеля-журналиста, устроилась в газету «Трудовой Дон» и стала репортером, подрабатывая в четырех изданиях сразу. Вскоре у девушки сформировался свой узнаваемый журналистский стиль. В редакции подобралась компания молодых талантливых людей. Веселое было время!
Молодой поэт Арсений Старосельский влюбился в миловидную круглолицую, с модной стрижкой, Верочку. Обоим было по двадцать лет. Арсений писал стихи, обладал абсолютным музыкальным слухом, мог «замечательно точно и артистично насвистывать любую пьесу, включая сложнейшие симфонии».
Позже Старосельский прославился как автор слов песни «Надену я черную шляпу, Поеду я в город Анапу».
Вскоре после знакомства Верочка и Арсений поженились, а через год стали родителями — у супругов появилась дочь Наташа. Старосельский пытался воспитывать жену: хотел «выбить из нее мещанство».
— Вера, что ты за будуар себе устроила? Все эти занавесочки, цветочки у зеркала… Лучше бы «Капитал» Маркса прочла.
Вера вспоминала, что не успели они с Арсением пожениться и снять комнатку в коммунальной квартире, как муж принялся ее «учить уму-разуму». Несмотря на перегибы с перевоспитанием юной жены, Старосельский все же помог Пановой сделать реальные шаги на пути к ее заветной цели — стать писательницей.
Верочка была благодарна мужу за то, что отучил от ростовского говора, привил вкус к современной музыке и литературе, ввел в круг людей, более развитых интеллектуально, чем прежнее ее окружение.
И самое главное — у нее подрастала любимая, обожаемая дочь. Когда Наташе было два года, Вера угодила на больничную койку с приступом аппендицита. К сожалению, уже осложненного развитием перитонита. Бледная, с испариной на лбу и температурой сорок, она сказала пришедшему профессору Богоразу:
— Николай Алексеевич, ну зачем меня еще мучить, ведь я все равно умираю.
На что Николай Алексеевич, легендарный хирург, ответил:
— Вера, я обязан сделать все, что от меня зависит.
И сделал. Провел уникальную операцию, спасшую жизнь Пановой. Верочка очень удивилась, когда узнала, что профессор несколько лет назад потерял обе ноги, передвигается на протезах и умудряется при этом спасать чужие жизни.
В сентябре 1920 года, в Ростове-на-Дону, спеша из своей клиники в красноармейский госпиталь, Богораза столкнули с подножки трамвая и он попал под колеса. Николай Алексеевич чудом не умер от потери крови, был срочно доставлен в госпиталь и лежа на операционном столе умудрялся руководить своей операцией.
Очнувшись после наркоза, Верочка в палате ожидала увидеть мужа. Осторожно скрипнула дверь и вместо Арсения появился… Боря. Друг Арсения, Борис Вахтин, журналист из Ленинграда, сын Бориса Васильевича Вахтина, потомственного морского офицера, участника событий на мятежном броненосце «Потемкине», впоследствии расстрелянного.
Борис был некрасивым, но очень обаятельным и милым человеком. Вера потом скажет, что «комната светлела, когда в нее входил этот очень высокий человек с парадоксальной смесью скандинавских и монгольских черт лица».
Борис подошел к кровати Веры, взял ее за исхудавшую руку и дрогнувшим голосом сказал:
— Деточка моя…
От этих слов, которые Верочкин муж Арсений, как и все уменьшительно-ласкательные, презирал и запрещал, стало неожиданно тепло и спокойно. Так случилась самая сильная любовь в жизни Веры. На склоне лет Вера Федоровна говорила: «Если впоследствии мне пришлось заплатить за эту любовь величайшим горем, то было за что платить!»
Панова рассталась с Арсением и вышла замуж за Бориса. «Арсений, в сущности, радовался такому положению вещей, так как он тогда собирался жениться. В общем, не происходило никаких драм, ничьи сердца не были разбиты, ничьи жизни не были искалечены, а я была счастлива своей любовью к Борису и его отношением ко мне», — из воспоминаний Веры Федоровны.
В браке появилось двое сыновей: в 1930 — Борис, в 1932 — Юрий. Вера наслаждалась счастливым браком: любящий муж, трое чудесных детей.
Идиллия длилась до конца 1934 года. Весть об убийстве Кирова в Ленинграде распространилась мгновенно. Борис стал одним из первых в кровавом «Кировском потоке».
Вахтина, работавшего в редакции газеты «Молот» обвинили в троцкизме, исключили из партии и уволили. Чтобы содержать семью, Вахтин пошел на завод «Россельмаш» учеником слесаря. В один из вечеров за Борисом пришли и приказали собираться.
Когда Бориса уводили, Вера, не помня себя от ужаса, выскочила за ним на улицу, не чувствуя ни холода, ни набившегося в туфли снега. Панова верила: Борис — кристально чистый человек, «наверху» разберутся. Но вскоре за Верой закрепился статус жены врага народа. Потом последовало увольнение с работы. Пришлось вспомнить занятия репетиторством, другого дохода не было. Семья едва сводила концы с концами.
Вера отчаянно добивалась свидания с мужем. Борису дали десять лет лагерей на Соловках. И вдруг — невероятная удача: Пановой разрешили увидеться с мужем. Начались спешные приготовления. Потратив последние деньги, Вера везла любимому картошку с мясом, яйца, хлеб, вишневое варенье и теплые вещи.
Борис выглядел почти счастливым, уминая любимую жареную картошку и расспрашивая о детях. Вера еле сдерживала слезы: «такая невинная радость — досыта накормить любимого человека». Оба они не знали, что видятся в последний раз в жизни. Вскоре Бориса расстреляли. Ему было тридцать лет, как и Верочкиному отцу, когда его не стало.
«Прощаясь, я его поцеловала и перекрестила ему лоб, я знала, что он думает о самоубийстве… Потом я вышла и пошла к воротам… И вдруг я услышала голос Бориса: «Вера, прощай», и он прошел за колючей проволокой — уже в самый, самый последний раз я увидела его солнечные волосы и прекрасное, неповторимое лицо», — из воспоминаний Веры Федоровны.
Вера была убита горем. Знакомые и коллеги отвернулись от нее, «жены врага народа». Над Пановой нависла смертельная угроза. Когда-то у нее было все, теперь почти ничего не осталось. Ей казалось, что у нее нет будущего, и нет сил жить прошлым, и невозможно посмотреть правде в глаза.
В 1937 году Вера с детьми и матерью переезжает в Полтавскую область, в поселок Шишаки. Очевидно, что ее гонит страх за благополучие детей и боязнь ареста.
Из местной газеты 34-летняя Вера узнала про конкурс с премией для репертуара колхозного театра. Вечерами она берется за написание пьесы «Илья Косогор». В жизни такие истории заканчиваются банально-трагическим финалом. Но Пановой повезло: у нее обнаружился литературный талант. Настоящий, природный. За несколько лет она сделала себе в провинции имя, даже замахнулась было на Москву…
К удивлению Веры, пьеса заняла первое место в конкурсе. Панова даже получила за нее денежную премию — семь тысяч рублей, что было совсем не лишним в ее бедственном положении.
Сценарий к столичной Новогодней Елке 1940 года принес начинающей писательнице четыре тысячи рублей. Суммы просто баснословные! К Всероссийскому конкурсу 1940 года Вера написала пьесу «Старая Москва», которую поставил два театра: Александринский в Ленинграде и театр Моссовета в Москве.
Имя Пановой попало в поле зрения литературного начальства, пригласившего ее поработать для столичных театров. Однако как жене «врага народа» Вере было запрещено жить в столицах. Знакомые помогли перебраться Вере Федоровне с дочерью в город Пушкин, где их и застала война. Страх неизвестности, жизнь впроголодь, болезнь Наташи.
С большим трудом Вере Федоровне и ее дочери удалось уехать с оккупированной немцами территории. Мама Пановой вместе с мальчиками находилась в Шишаках. Преодолев полторы тысячи километров, то в поезде, то пешком, то на перекладных, Вера находит своих сыновей и маму живыми и невредимыми, но территория также оккупирована немцами. Надо бежать! Но куда?
Поможет Арсений Старосельский, первый муж Веры: пришлет ей и ее семье вызов в Пермь. Его вторая жена скончалась в блокадном Ленинграде. С дочкой Татьяной от этого брака Старосельский находился в эвакуации в Перми. Узнав о тяготах, которые его дочь Наташа, Вера и их семья пережили в немецкой оккупации на Украине, Старосельский сумел сделать для всех вызов в относительно благополучную Пермь.
Арсений Старосельский работал там корректором в местной газете «Сталинская путевка» и воспитателем в детском лагере для эвакуированных детей. До этого ему пришлось повоевать: младший лейтенант Арсений Владимирович Старосельский находился на Ленинградском фронте с начала июля 1941 года до конца января 1943 года. После обморожения обеих ног его комиссовали.
Встретившись с бывшим мужем, Панова отметила, что Арсений очень истощен физически. Но экс-супруг старался держаться бодро. На ее вопрос о коллективе редакции Старосельский расцвел улыбкой и ответил вполне по-ростовски: «Шикарные ребята!»
Для Пановой находится работа рабкора. Вера Федоровна и не помышляла, что ей, вдове расстрелянного в 1938 году троцкиста, будет уготована всесоюзная слава и три Сталинских премии. В 1947 году за роман «Спутники» Вера получит первую премию, а к ней в придачу 100 000 рублей, важную красную книжечку и бесплатный проезд.
Следующая премия будет через год за роман «Кружилиха», третья — в 1950 году за повесть «Ясный берег». Все эти истории о жизни простых людей во время и после войны.
Когда повесть «Спутники» готовилась к публикации в журнале «Знамя», Вера познакомилась с попавшим в уральский госпиталь писателем Давидом Рывкиным, больше известным под псевдонимом Давид Дар. Он был ранен на Ленинградском фронте, и в нем Панова нашла родственную душу. Давид стал мужем Веры Пановой. После его женитьбы по Ленинграду стала ходить эпиграмма:
Хорошо быть Даром —
получаешь даром
каждый год по новой
повести Пановой.
Панова с мужем и детьми вернулись в Ленинград и поселились в квартире, принадлежавшей Давиду. Именно в этой квартире Верой Федоровной было создано множество романов, повестей и рассказов, многие из которых были экранизированы.
Верой Пановой было написано шесть романов, шесть повестей, двенадцать пьес и десять сценариев, но наибольшую известность ей принесла небольшая повесть «Сережа», экранизированная Георгием Данелией и Игорем Таланкиным.
Последним произведением, написанным Верой Пановой, стала автобиографическая повесть «Моё и только моё. О моей жизни, книгах и читателях», которая полностью опубликована была лишь через шестнадцать лет после смерти писательницы — в 1989 году.
В 1967 году 62-летняя Вера Федоровна перенесла инсульт. У нее отнялась рука, она лишилась возможности передвигаться. Последние произведения она, в основном, диктовала.
«Да, на каждом шагу мне в жизни попадались хорошие люди, и сколько добра я видела от них! И сквозь все прожитые мною годы мне сияет это добро. Сияет и напоминает, как мало я сама делала людям, какой на мне лежит громадный долг…», — Вера Панова, «Моё и только моё. О моей жизни, книгах и читателях».
Последние годы Веру Федоровну терзала мысль об ужасной ошибке, которую она не могла себе простить: в 1958 году Панова присоединилась к травле Бориса Пастернака (за роман «Доктор Живаго») — поэта, которого на самом деле очень ценила и стихи его сделала позже эпиграфом к своей книге мемуаров.
Всю жизнь ее преследовал страх за свою семью, за детей. Страх одиночества, горького сиротства, поселившийся в ней после сокрушительной в своей внезапности потери отца и мужа, был ужасен. Страх принял за нее решение присоединиться к критике Пастернака. Вот только душа все никак не желала с этим решением примириться.
До близкого знакомства с биографией Веры Пановой у меня было мнение о ней как о благополучной, обласканной властью писательнице (три Сталинские премии, многочисленные издания и переиздания произведений, постановки в столичных театрах и экранизации — «Евдокия», «Поезд милосердия», «Сентиментальный роман», » Проводы белых ночей»), но как я ошибалась…
Вера Федоровна ушла из жизни в марте 1973 года. Ее отпели в Никольском морском соборе, похоронили по православному обряду на комаровском кладбище. Таково было ее завещание — вопреки всем советским понятиям.
Несколько слов о детях Веры Федоровны Пановой. Наталья Старосельская стала переводчицей, Борис Вахтин — ученым и писателем, младший Юрий — доктор биологических наук.
