— Мейми еще мала! Она сестра твоя! — голос Аманды дрожал от возмущения.
— Ничего, матушка, — насмешливо улыбнулся Чарли. — Я ведь с самыми серьезными намерениями. Если попорчу девчонку — без куска хлеба не оставлю!
Аманда обессиленно рухнула в кресло. Долгие годы она верила, что всё можно исправить. Однако предпринятые меры оказались напрасны: в венах её сына текла черная кровь!
— Держись подальше от господских покоев, — поучала малышку Джулию мать. — На глаза хозяину не попадайся. Если встретишь — кланяйся ниже, лица не поднимай. Может, и обойдет стороной беда.
Однако темноглазая Джулия не любила наставления. Уже не раз она прокрадывалась в хозяйские комнаты, с восторгом разглядывая диковинную обстановку. И все-то у господ было не так, все-то по-другому. И столики, украшенные тонкой резьбой, мало походили на грубо сколоченный стол, за которым ей доводилось обедать.
И диваны, обтянутые малиновым шелком, оказались совсем не чета набитым соломой тюфякам. А какие чудные висели на стенах картинки!
— Опять запропала! Вот получишь ты у меня! — ругалась мать, грозя хворостиной. — Не дело это — в господском доме отираться. Даром что у хозяев белая кожа, а кровь — черная-черная!
Изнывая от любопытства, Джулия старалась рассмотреть бледного — так непохожего на нее — хозяина. И однажды, когда он поманил ее за собой, она, точно зачарованная, пошла следом.
Через девять месяцев, в ноябре 1849 года, тринадцатилетняя рабыня Джулия Фрэнсис Льюис родила девочку. Новоявленный отец — сорокалетний плантатор Дэвид Диксон — назвал малышку Амандой.
Прослывший одним из богатейших людей Джорджии, Дэвид Диксон имел особые вкусы: многим темнокожим рабыням довелось испытать на себе бремя его внимания. Правда, по-настоящему сумела угодить только Джулия.
Совсем юная темнокожая девочка пришлась Диксону по душе: он оставил ее при себе, посвятив в дела управления поместьем. Джулия стала экономкой, получив право беспрепятственно заходить в любую комнату большого дома, которым управляла твердой рукой. Однако ранние роды подорвали ее здоровье: вновь подарить своему хозяину ребенка Джулия не смогла.
Аманда оказалась единственной дочерью Дэвида Диксона, который прикипел к малышке. Не чая души в ребёнке, он хотел, чтобы Аманда ни в чём не знала нужды и не гнула спину на плантациях. Диксон поручил воспитание девочки своей матери — Элизабет, которая привязалась к внучке.
Пусть официально Аманда и считалась рабыней своей бабушки, та сделала многое, чтобы внучка не чувствовала себя обделенной: наряжала, словно куколку, научила читать, писать, рисовать и играть на пианино, а также привила светские манеры.
Однако, несмотря на заботу близких, Аманда остро ощущала свое неоднозначное положение: дочь белого плантатора и темнокожей рабыни, волей отца она была поставлена выше других невольников, но общество Джорджии не принимало ее. Аманду не вывозили в свет и прятали, когда к Диксонам приезжали гости: девочка-мулатка — пятно на репутации семьи!
В 1865, в год окончания Гражданской войны, Аманде исполнилось 16 лет. Пусть рабство и было отменено, но о равенстве говорить не приходилось. Тем более, в Джорджии, оплоте старого Юга. И всё же Аманда была полна светлых надежд: после стольких сложных лет должны, наконец, наступить иные времена! Прислушиваясь к разговорам старших, она стремилась уловить суть грядущих перемен.
Одним из тех, кто много говорил о новом будущем, был Чарльз Юбэнкс, двоюродный брат Аманды, вернувшийся с Гражданской войны. Приехавший к Диксонам отдохнуть и поправить здоровье, Чарльз вскоре стал оказывать Аманде знаки внимания, перед которыми невозможно было устоять.
Слишком мало мужчин успела встретить Аманда, жившая на плантации отца словно в золотой клетке! И Чарльз так выгодно отличался от скромного круга её знакомых: в его глазах она не замечала тени презрения.
Официальный союз между белым мужчиной и темнокожей женщиной в Джорджии был невозможен, но влюблённая Аманда не видела в этом преграды: она давно смирилась со своим неоднозначным положением. В 1866 году Аманда подарила Чарльзу сына Джулиана, в 1870 году — Чарльза-младшего.
Однако дети не скрепили связи: вскоре после рождения младшего, Аманда оставила Чарльза. Чувства не выдержали испытания жизнью. Чарльз так и не сумел излечить душевные раны, нанесённые войной: он всё чаще проводил часы в обществе бутылки и нередко пропадал в компании весёлых женщин. Покорно сносить оскорбления Аманда не хотела.
Оставив мысли о личной жизни, Аманда отдавала все силы детям. Подрастающие сыновья требовали неустанного внимания. Меньше всего Аманда хотела, чтобы они унаследовали черты отца и деда.
Надеясь, что воспитание и образование помогут искоренить дурное, она нанимала мальчишкам лучших гувернёров: Джулиан и Чарли должны были не только научиться грамоте и счёту, но и понять, как обуздать свои порывы.
Следующей по значимости после сыновей для Аманды была плантация. Дэвид Диксон постепенно утрачивал былую хватку: он уже не мог следить за поместьем, как прежде. Бразды правления Диксон постепенно отдавал своей единственной дочери.
И когда зимой 1885 года Диксона не стало, то выяснилось, что все 17 000 акров земли он завещал Аманде. Опираясь на «здравый смысл и неограниченное усмотрение», а также «без вмешательства с чьей-либо стороны, включая мужа, который у нее может быть», она должна была безраздельно владеть имуществом.
Последняя воля Дэвида Диксона вызвала грандиозный скандал. Против Аманды говорило всё: она была незаконнорожденной дочерью своего отца, женщиной, бывшей рабыней и, наконец, темнокожей.
79 родственников Дэвида Диксона разной степени дальности обратились в суд, чтобы оспорить его завещание. Однако все попытки оказались обречены на провал. После долгих разбирательств суд принял решение в пользу Аманды.
Оказавшись богатой и свободной, Аманда предоставила делам плантации идти своим чередом, и, оставив свою золотую клетку, перебралась в город. Обосновавшись в Огасте, она купила просторный дом, который обустроила на свой вкус, выписав из Европы и ореховый гарнитур, и ковры, и книги, и картины.
Аманда прилагала немало усилий, чтобы добиться расположения общества. Не столько для себя, сколько для обожаемых сыновей, которым прочила большое будущее.
Труды Аманды не пропали даром. Джулиан составил блестящую партию, женившись на мисс Еве Уолтон, чей род восходил к Джорджу Уолтону, одному из отцов-основателей США. А Чарльз взял в жены Кейт Холси, дочь местного епископа.
И лишь после того, как сыновья Аманды, укрепив связи удачными браками, заняли прочное положение в обществе, она начала подумывать о собственном счастье. В июле 1892 года Аманда сочеталась браком с Натаном Тумером, бывшим рабом, сумевшим выбиться в люди.
Для Натана, немолодого вдовца, это был второй по счету союз. От первого у него остались четыре дочери, которым, как он полагал, нужна женская рука.
Аманда охотно взяла девочек под свое крыло. Однако семейная идиллия долго не продлилась: 23-летний Чарльз Диксон, который был женат на дочери епископа, влюбился в сводную 14-летнюю сестру Мейми Тумер.
Видя, что сын сходит с ума и не желая допустить скандала, Аманда отвезла Мейми в монастырскую школу, где ученицы находились под строжайшим надзором. Неприступные стены должны были защитить Мейми от непрошенного внимания.
Однако, подобно сластолюбивому деду — Дэвиду Диксону, не способному удержать себя в руках, Чарльз попытался получить девушку, пришедшуюся ему по вкусу. Но не преуспел, хотя попытка похищения Мейми наделала немало шума.
Слыша за спиной насмешливые пересуды, видя, как разрушается ее положение в обществе, Аманда тяжело заболела. Измученная нервным расстройством и болями в сердце, самая богатая темнокожая женщина в Америке ушла в начале июня 1893 года. После того, как Аманды не стало, Чарльзу оказалось не до Мейми: начались судебные тяжбы за наследство.
Лишь через год Чарльзу и Джулиану удалось достичь соглашения с Натаном Тумером. По слухам, одним из пунктов договора стала неприкосновенность Мейми…
