«Не стыдися, покажь себя государю!», — строго приказал отец. Мария, зардевшись как маков цвет, опустила глазки и прошлась по палатам. Царь Иван Васильевич, прозванный в народе Грозным, мрачно смотрел на девицу, подперев кулаком голову. И никто не мог сказать: любо ему происходящее или не любо.
Морозной ночью 8 февраля 1553 года разрешилась от бремени молодая супруга царского воеводы боярина Федора Федоровича Нагого, которого в народе знали под прозвищем Федец.
Родилась у боярина девочка, которую окрестили по обычаю русскому православному, да дали ей имя Мария.
Федец дочку увидел не скоро: воевода давно дома отсутствовал, по делам государевым находился на западной границе. Марию передали на попечение мамок да нянек, которые учили девочку быть послушной дочерью при отце, хорошей женой при муже, заботливой матерью при детях и рачительной хозяйкой дома.
В возрасте 17 лет боярская дочка стала писаной красавицей: стройная, статная с косами в руку толщиной. Правда, красу Марии мало кто видел: девица проводила большую часть времени дома, на улицу показывалась редко и в сопровождении мамок.
Однако и редких проходов Марьи по улицам хватило, чтобы начали свататься женихи. Федец всем от ворот поворот давал. Дело в том, что в ту пору Нагие не угодили чем-то государю, и оказались в опале. При таких условиях ждать предложения от по-настоящему знатного жениха было затруднительно, а довольствоваться худородным Федор Федорович не собирался.
В 1577 году Марии исполнилось 24 года: по тем временам она считалась чуть ли не старой девой. К тому времени Нагим удалось преодолеть опалу. По велению Ивана Грозного Федор Федорович был назначен царевым окольничим, и вместе с дочерью своей отправился в Москву.
К тому моменту в женихах Марии ходил один молодой боярин, живший неподалеку от вотчины Федца. Дело шло к свадебке, потому для молодой боярышни стало шоком известие о том, что на нее, как на девицу красивую и благочестивую, «положил глаз» 47-летний царь Иван Васильевич, имевший к тому моменту не меньше пяти жен, большинство из которых погибли страшной смертию.
А вот Федора Федоровича Нагого слух об интересе государя к его дочери привел в радостное неистовство. Еще бы! Его дщерь могла стать царицею на Руси!
Марию собрали, нарядили, да и повезли к царю. Здесь боярышне предстояло проявить себя, показать Ивану Васильевичу и красу свою, и благочестие. По приказу отца, Мария, стыдливо опустив прекрасные глаза, подала царю чарку вина. Грозный смотрел пристально, но не было понятно, доволен ли государь.
После этого своеобразного «смотра», Иван Васильевич заявил Федцу, что сразу после запланированного похода в Лифляндию он намерен сочетаться с Марией законным браком.
*
Вместе с царем в поход отправился и Федор Федорович. Лишь в 1580 году Иван Грозный вернулся в Москву из Лифляндского похода, и тут же, как и обещал, женился на Марии Нагой, которой к тому моменту исполнилось 27 лет.
Столь «значительный» возраст невесты был нетипичен для Ивана Грозного: ранее царь женился исключительно на молоденьких девушках, почти девочках.
Дело в том, что на этот раз царь не столько искал усладу для себя, сколько подыскивал женщину, способную родить ему здорового и крепкого мальчика. Наследник был нужен Ивану Васильевичу на тот случай, если с Иваном или Федором приключится какая-нибудь напасть.
По церковным нормам законными считались только три брака. Специально для Ивана Грозного церковь придала законность четвертому браку государя, однако, брак с Марией Нагой был шестым, что уже не вписывалось ни в какие каноны.
Вероятно, поэтому бракосочетание было скромным и тихим. На церемонию были приглашены лишь самые близкие царю придворные.
19 октября 1582 года к огромной радости царя Мария родила сына, названного Дмитрием. Иван Грозный к тому моменту лишился одного из своих наследников: царевич Иван Иванович погиб в Александровской слободе в ноябре 1581 года в возрасте 27 лет. Сразу после гибели царевича стал распространяться слух, что это сам царь убил сына ударом посоха.
Ивану Васильевичу, впрочем, не удалось долго лицезреть сына-малютку: через два года после рождения Димитрия государь скончался.
Бояре венчали на царство 27-летнего Федора Ивановича. Еще при жизни Иван Грозный, считавший сына неспособным к самостоятельному правлению, сформировал опекунский совет из князей Милославского и Шуйского, бояр Юрьева, Бориса Годунова и Богдана Бельского.
«Слабый умом и телом» Федор Иванович оказался в полной зависимости сначала от опекунского совета, а затем от выдвинувшегося вперед Бориса Годунова, на сестре которого царь был женат.
Брак отца с Марией государь считал незаконным, поэтому Дмитрий был в глазах Федора Ивановича не более чем бастардом, не имеющим никаких прав на престол. По совету Годунова Федор удалил мачеху и единокровного брата в Углич.
Впрочем, обижать Марию кроткий царь не стал. Федор Иванович выделил мачехе много разного добра. Вот как вспоминал об этом современник, англичанин на русской службе Джером Горсей:
«Царицу сопровождала разная свита, её отпустили с платьем, драгоценностями, пропитанием, лошадьми и проч. — всё это на широкую ногу, как подобает государыне».
Между тем, влияние Бориса Годунова с каждым годом росло. В 1587 году Борис Федорович отдалил от царя всех бояр-опекунов и, по сути дела, стал единоличным правителем государства. Даже заморские дипломаты шли на аудиенцию не к Федору Ивановичу, а к Годунову.
Добившись невиданной власти при живом царе, Борис начал методично разбираться со своими врагами и, прежде всего, с боярским родом Нагих. Дядья Марии, видные бояре Иван, Андрей, Афанасий были сосланы на Север. Ранее в Углич отправились отец царицы, а также ее братья Михаил и Григорий.
Борис Федорович строго-настрого запретил петь церковные здравницы в честь Дмитрия Углицкого.
Мария знала о злоупотреблениях Годунова, однако, верила, что после смерти слабосильного Федора ее сын займет престол и покарает Бориса.
Жили Мария и Димитрий в княжеских палатах на территории Угличского кремля — здание это сохранилось до наших времен.
15 мая 1591 года напротив княжеских палат в Угличе разыгралась трагедия, ставшая поворотным моментом истории России.
День был вполне обыкновенный. Царевич Димитрий гулял на улице с «малыми робятками» Ванькой Красенским, Петрушкой Колобовым, Важеном Тучковым и Гришкой Козловским.
Играли детишки в так называемую «свайку». Игра отнюдь небезопасная, но в те времена весьма распространенная. Мальчишки бросали через проведенную на земле черту металлический тяжелый гвоздь — свайку. Задача игрока — втыкать свайку в кольца, разложенные на земле за пределами черты.
За царевичем приглядывали мамка Василиса Волохова, постельница Марья Колобова и кормилица Арина Тучкова.
Вскоре во дворе раздался истошный крик: царевич Димитрий лежал на земле бездыханный, из раны на его шее лилась кровь.
Царица Мария Нагая выскочила из княжеских палат, и, поняв что сын ее мертв, схватила полено и начала осыпать ударами Василису Волохову. Также Мария кричала, что находившийся во дворе Осип Волохов, сын Василисы, зарезал царевича.
Обвинила Мария и еще нескольких человек, в том числе, присланных из Москвы для надзора за опальной семьей Никиту Качалова и Данилу Битяковского.
Сторож Спасского собора в Угличе Максим Кузнецов вместе со священником Федотом по прозвищу «Огурец» по приказу Марии бросились на колокольню и начали бить в набат, созывая людей.
Вскоре у княжеских палат собралась чернь, которая без суда и следствия «задрала» объявленных Марией виновниками людей.
Охватившее жителей Углича безумие вылилось еще в несколько жесточайших нападений.
Борис Годунов, узнав о случившемся, отправил в Углич комиссию под началом боярина Василия Шуйского. Шуйский допросил всех участников, в том числе, кормилицу Арину Тучкову, заявившую:
«Как пришла на царевича болезнь чёрная, а у него в те поры был нож в руках, и он ножем покололся».
«Болезнь черная» — это эпилепсия, которой страдал Дмитрий. По всей видимости, во время игры у мальчика случился приступ, он упал и напоролся на свайку, которую держал в руке.
Шуйский приказал казнить двести жителей города, участвовавших в расправе над «душегубцами» Волоховым, Качаловым, Битяковским и прочими. После следствия шестьдесят семей были сосланы в Сибирь.
Однако же, главной виновницей бесчинства стала Мария Нагая. Для царицы Годунов и Шуйский также заготовили наказание:
«За недосмотрение за сыном и за убийство невинных Битяговских со товарищи» Нагую постригли в монахини под именем Марфа. Братья царицы были брошены в тюрьму за «небрежение к царевичу».
Таким образом, Мария стала монахиней Марфой и поселилась в Николовыксинской пустыни. Сына и надежи у нее больше не было, и Борис Годунов, главный враг рода Нагих, мог быть доволен.
В 1598 году Федор Иоаннович скончался, не оставив наследника. Мужская линия Московской ветви династии Рюриковичей пресеклась.
Земский собор избрал на царство Бориса Годунова, шурина царя Федора. Так бывший опричник Ивана Грозного занял русский престол, получил всю полноту власти в государстве.
Мария Нагая, прозябавшая в монастыре под именем Марфы, Годунова совершенно не интересовала. Рюриковичи рухнули, и теперь Борису Федоровичу предстояло создавать и укреплять собственную династию.
И вот с этим укреплением стали возникать проблемы. Народ был убежден, что выводы комиссии Василия Шуйского по убийству царевича Дмитрия — ложные. Мало кто сомневался, что царевича загубил именно Годунов.
В 1604 году по Руси начала стремительно распространяться весть о чудом выжившем Димитрии, спасшемся в Польше и теперь готовом отобрать у Бориса свой законный трон.
Вот тут-то царь Борис и вспомнил о Марии Нагой. Марфу немедленно доставили из монастыря в Москву, где Годунов вместе с супругой своей Марией Григорьевной Скуратовой-Бельской, дочерью Малюты Скуратова, самолично допрашивали низложенную царицу. Историк Н.И. Костомаров писал:
«Он, говорят, велел привезти мать Димитрия в Новодевичий монастырь; оттуда привезли ее ночью во дворец тайно и ввели в спальню Бориса. Царь там был со своею женою. «Говори правду, жив ли твой сын или нет?» — грозно спросил Борис. «Я не знаю», — отвечала старица. Тогда жена Бориса царица Марья пришла в такую ярость, что схватила зажженную свечу, крикнула: «Ах ты б!
Смеешь говорить: не знаю — коли верно знаешь!» — и швырнула ей свечою в глаза. Царь Борис охранил Марфу, а иначе царица выжгла бы ей глаза.
Тогда старица Марфа сказала: «Мне говорили, что моего сына тайно увезли из Русской земли без моего ведома, а те, что мне так говорили, уже умерли». Рассерженный Борис приказал отвести старицу в заключение и держать с большею строгостью и лишениями».
Годунов не зря так волновался появлению Лжедмитрия: по сути дела, его правлению пришел конец. 13 апреля 1605 года, узнав об успехах самозванца на поле боя, царь Борис так взволновался, что у него носом пошла кровь, и он скоропостижно скончался.
Вскоре Лжедмитрий со своими поляками вступил в Москву, занял Кремль. Чуть раньше бояре по велению самозванца убили 16-летнего царя Федора II Годунова и его мать царицу Марию Григорьевну.
18 июля 1605 года Лжедмитрий приказал доставить в столицу свою «мать», старицу Марфу. Марию Нагую с почестями повезли в Москву, и на въезде в город ее встретил «сын». Лжедмитрий облобызал Марфу, плакал, говорил ей нежные слова. Мария Федоровна прилюдно признала самозванца своим сыном Дмитрием.
«Сын» выделил Марии Федоровне палаты в Вознесенском монастыре на территории Кремля. Марфу снова стали называть царицей, она стала принимать просителей. Побывала у Нагой и гордая полька Марина Мнишек, невеста Лжедмитрия.
Для рода Нагих настали золотые времена. Самозванец щедро одарил родственников «матери» золотом, чинами и землями.
В Москве Лжедмитрий жил на полную катушку, ни в чем себе не отказывал. Поляки пировали в русских палатах днями и ночами напролет, а свадьба Лжедмитрия с Мариной Мнишек стала одним из самых роскошных событий во всей Европе.
Самозванец и подумать не мог, что, пока он наслаждался властью и деньгами, бояре, открывшие ему ворота Москвы, замышляли новое предательство, на этот раз против Лжедмитрия.
Среди народа начал распространяться слух, что Марию Нагую силой заставили признать «сына».
В 1606 году начался бунт. К Лжедмитрию ворвалась озверелая толпа. Самозванец, пытаясь спастись, закричал, что сама Мария Нагая признала его своим сыном. Князь Голицын, один из участников расправы, в ответ крикнул:
«Сейчас я был у царицы Марфы; она говорит, что это не её сын: она признала его поневоле, страшась смертного убийства, а теперь отрекается от него!».
Лжедмитрий сумел выскользнуть из палат и заперся в опочивальне. Бунтовщики тут же начали ломать двери, самозванец, оказавшись в ловушке, вылез в окно и, пытаясь спуститься по строительным лесам, упал с 15 саженей в житный двор, где был растерзан восставшими.
Подхватив на руки труп Лжедмитрия, народ ломанулся к Вознесенскому монастырю и стал «кликать» царицу. Мария, облаченная в монашеское одеяние, вышла к толпе.
«Говори, царица Марфа, твой ли это сын?» — спросили её.
Марфа ответила: «Не мой!».
Толпа потащила тело Лжедмитрия прочь, а испуганная и обессиленная Марфа вернулась в свои покои.
Произошедшее в Москве потрясло Марию Федоровну до глубины души. Здоровье старицы было совершенно подорвано, она слегла, и в 1608 году «раба божия инока царица Маря Федоровна всея Русии царя Ивана преставися» в возрасте 55 лет.
