Отшатнувшись от зеркала, она дотронулась до своего лица. После пятнадцати лет лагерей Мария Капнист беззвучно плакала над своим отражением. О, какие морщины… Ей никогда не вернуть былой красоты. В 44 года из зеркала на нее смотрела старуха.
В доме на Английской набережной с утра царила суета. 22 марта 1913 года на свет появилась младшая дочь графа Капниста, которую решили назвать Мариэттой. Необычное имя для необычайно хорошенькой девочки: из колыбели смотрела большеглазая малышка.
«Поздравления, наши поздравления!» — шептали усталой матери.
Анастасия Дмитриевна, мать Мариэтты, была потомком запорожского атамана Серко. Отец принадлежал к дворянскому греческому роду и управлял обширными земельными угодьями в Крыму. Там, на юге, семья проводила каждое лето.
А зимние вечера скрашивало присутствие многочисленных гостей: Федор Шаляпин помог организовать домашний театр и даже сам пел в нем. Несколько раз на сцене Капнистов танцевала сама Айседора Дункан.
В памяти Мариэтты эти чудесные картины практически не оставили следа – она была слишком маленькой. Помнила ароматы духов, витавшие в доме. Шелест шелковых платьев и густой бас Шаляпина… Но все это осталось в ее памяти смутными расплывчатыми пятнами… В 1917-м, после революции, Капнисты уехали на юг.
Поначалу Крым казался семье самым надежным и спокойным местом. Однако скоро пламя революции обожгло и полуостров. Граф Капнист воспринял это как должное – он даже воодушевился. Когда остальная родня умоляла его эмигрировать, отказался наотрез. «Я приму революцию, — говорил он. – Будем жить по-новому».
Однажды всем дворянам велели явиться на сборный пункт, и отец Мариэтты не стал прятаться. Девочка помнила, как испугалась мать, когда на столе вдруг пошел трещинами и лопнул хрустальный бокал. А потом стало ясно, что отца больше нет…
Через два дня умерла сестра Мариэтты, Лиза. Говорили, что с ней случился нервный припадок и остановилось сердце. Потом умер брат, Василий, а еще одного, Андрея сумели вывезти в эмиграцию. Никто не знал, что с ним стало…. От большой семьи остались только мать и двое детей – Гриша и Мариэтта.
Им пришлось бежать из собственного дома, который вскоре был разграблен и разрушен. Анастасия Дмитриевна пряталась у знакомых и у своей бывшей прислуги. Позже Мариэтта рассказывала, что им приходилось молоть виноградные косточки, чтобы получить подобие муки. А какое счастье было, когда кто-то поделился выловленной рыбой!
«Надо затаиться, — повторяла мать, — выждать».
Они так и сделали. Мариэтта пошла в обычную школу, неплохо училась и выступала в школьных спектаклях. «Артистичная девочка», — говорили матери, и она только тихо кивала в ответ. Но в 1929-м решила перебраться в Ленинград: кто-то донес, что они «из бывших», и Анастасия Дмитриевна страшно перепугалась.
Город, в котором родилась Мариэтта, всем показался незнакомым, чужим. От волнений и сырого климата графиня Капнист почти сразу слегла и через год скончалась. А ее артистическая дочь поступила в театральную студию, а потом – в Ленинградский театральный институт.
Ей было двадцать лет, когда она дебютировала на сцене, пусть и в маленькой роли. Но Мариэтта была счастлива! Именно это ей нравилось больше всего! Как удивительно было перевоплощаться в кого-то еще, проживать другую жизнь… Та, что окружала ее, была наполнена слишком многими волнениями и трудностями.
Увы, но в 1934 году со сценой пришлось расстаться. Дворянское происхождение Мариэтты Капнист посчитали неприемлемым и исключили ее из института. Более того, ей запретили проживать в Ленинграде. Поэтому девушка отправилась в Киев, где еще могли оставаться родственники матери.
Поступила в финансовый техникум, который предоставлял студентам общежитие. Потом попала на работу в Батуми.
Однажды в компании она неосторожно пошутила – дескать, частично она иностранка. Отец ведь из греков… Это и стало для нее приговором: в ту пору к таким словам относились серьезно. А доносчик, конечно, что-то прибавил от себя… Приговор по статье «шпионаж» означал, что следующие восемь лет Мариэтта проведет в казахстанском лагере.
«Нас этапом пригнали ночью… Косы мои отрезали… Мы делали… кирпичи. Сначала не выходило, а потом по 180 штук за день наловчилась делать».
Она работала и в шахте: рано утром заключенных спускали вниз, и поднимали только вечером. От этой тесноты и духоты Мариэтта навсегда заболела клаустрофобией. Тесные пространства отныне вызвали у нее только панику.
Там, в казахской глуши, она встретила женщину удивительной судьбы – Анну Тимирёву, возлюбленную адмирала Колчака. Они подружились, и Мариэтта неоднократно помогала болеющей Тимирёвой выполнить ее дневную норму. Позже, в Степлаге, графиня Капнист работала с актрисой Татьяной Окуневской, тоже осужденной по статье.
Периодически лагерное начальство с удовольствием приглашало к себе красивых молодых заключенных. Чтобы от нее отстали раз и навсегда, Мариэтта втирала в лицо угольную пыль. Да и тяжелая работа сказывалась – намного раньше времени ее лицо избороздили морщины.
Однажды в бараке вспыхнул пожар. Из огня Мариэтте помог выбраться поляк Ян Волконский. Позже именно его Мариэтта Капнист назовет отцом своей дочери, рожденной в 1949 году. Волконский не выжил в лагере, да и девочка, которую назвали Радиславой, чудом появилась на свет. В таких-то условиях!
«Она была моей надеждой, — говорила Мариэтта Капнист, — я жила ради нее».
Срок подходил к концу, и мать с дочерью перевели на поселение в Красноярский край. Правда, воспитывать девочку Мариэтте не дали. Ее поместили в Есауловский детский дом, и с Радой можно было только время от времени видеться.
Однажды воспитательница, на глазах у Мариэтты, сурово наказывала ребенка, и Капнист не выдержала, дала волю кулакам. А сотрудница детдома написала на нее донос. Так Мариэтту арестовали повторно.
Теперь ей грозили 10 лет за «антисоветскую агитацию». На втором суде поменяли и ее имя – отныне в документах она значилась как Мария Капнист. И все это не имело никакого значения. Главное, было выжить. Забрать Раду в конце концов…
«Даже созерцая жестокость, — позже писала она, — я научилась не терять себя и здравый смысл. Чем больше страданий, тем богаче мы становимся».
В лагере Мария познакомилась с Валентиной Базавлук, которая вскоре должна была выйти на свободу. Женщины подружились, и Мария поняла — это ее шанс не потерять Раду!
«Пожалуйста, — умоляла Мария Капнист, — найди мою дочь!»
И Валентина сделала это. Проехав по нескольким детским домам, нашла Раду и забрала ее к себе (удочерила только много позже). А в 1956-м, когда потихоньку начали реабилитировать бывших заключенных, напомнила о существовании Марии Капнист. Два года спустя «за отсутствием состава преступления» графиня Капнист обрела свободу. Душа её рвалась к дочери.
Поезд вёз ее к Раде, и она пыталась привести себя в порядок. Но зеркало в вагоне ужаснуло ее. В 44 года на Марию смотрела сморщенная старуха… Где ее молодость? Где ее красота? Только и остались большие яркие глаза…
Девочка не узнала ее, не потянулась к ней. У нее была «мама Валя», которая не хотела ее отпускать. Осуждать ребенка было невозможно, ведь Рада и правда не могла помнить Марию…. Роняя слезы, она побрела на вокзал. Что теперь значила ее жизнь? Имела ли она вообще какой-то смысл?
Надо было начинать все с нуля. Она поехала в Киев и устроилась на работу дворником. Как-то раз, подметая улицу возле киностудии имени Довженко, услышала голос:
— Очень фактурная старушка! Не хотите сняться в кино?
Так начался еще один этап ее жизни – кинематографический. Женщина с глубокими морщинами, но с аристократической внешностью, частенько приглашалась режиссерами на роли графинь и чародеек. Все отмечали, что у нее невероятное чувство юмора и внутренний стержень. Не сломалась, несмотря ни на что.
Рада, повзрослев, позже приехала к ней. Они обнялись и долго-долго говорили. Ребенком Рада не могла понять, почему мама оставила ее в детском доме, не могла принять. Но теперь все встало на свои места. И они сумели сблизиться. Последние годы Мария Капнист могла называть вполне счастливыми для себя.
Увы, она не смогла преодолеть своего страха перед замкнутым пространством. Избегала подземных переходов, что и сыграло свою страшную роль – в октябре 1993 года графиня Капнист переходила проспект Победы. Как всегда, проигнорировав переход. Визг мотора и все закончилось.
«Водитель ни в чем не виновен», — пробормотала она.
Она успела сыграть семьдесят шесть ролей в кино. И ни одной счастливой роли в жизни.
