У всех сжималось сердце при виде такого горя. Но приказ звучал строго: «Не жалейте королеву!» Нельзя было выражать сочувствия, и, тем более, плакать. Женщины не должны были доставать платки. Только веселье, только улыбки! В июле 1595 года королева Анна Датская сходила с ума от своей утраты. Но жалеть ее было категорически запрещено.
Свою вторую дочь датский король решил назвать Анной.
— Это в честь его возлюбленной, — шептались в Копенгагене.
Действительно, Фредерик II когда-то был безнадежно влюблен в красавицу Анну Харденберг. Увы! Государственный совет запретил королю брать в жены девушку невысокого происхождения. Поэтому-то Фредерик, в возрасте тридцати семи лет, пошел под венец с четырнадцатилетней кузиной.
Они зажили мирно и вполне счастливо. Когда в 1574 году родилась их вторая девочка, королева не стала возражать против предложенного имени. В конце концов, София Мекленбург-Гюстровская знала себе цену. Знала, что имеет большое влияние на мужа. Так зачем же переживать по поводу событий давно минувших дней?
Анну воспитывали строго. Несмотря на титул принцессы, она не была избалована украшениями и роскошными нарядами. Мать следила, чтобы девочка получила хорошее образование и была подготовлена к роли будущей жены и матери. Управлять прислугой, выбирать правильных людей на должности, было едва ли не важнее математики и географии.
— Ты станешь королевой, — уверенно повторяла София.
Еще совсем девочкой Анна узнала, что ведутся переговоры о ее браке с королем Шотландии. Дело в том, что у двух государств имелись нерешенные территориальные вопросы. Разобраться с этой проблемой можно было только двумя способами: мечом или брачным договором.
Поскольку ни Фредерик II, ни шотландский король Яков VI не грезили битвами, то выбор был предопределен. В 1585 году судьба Анны, фактически, была решена.
Впрочем, у Якова была и другая претендентка на роль жены. Из Лондона ему настоятельно советовали взять в жены Екатерину де Бурбон, родную сестру Генриха Наваррского. Но, едва взглянув на портрет принцессы, король скривился. К тому же, Екатерина была на восемь лет его старше!
Но в самый разгар подписания брачного контракта скончался отец Анны. Шотландские посланники с тревогой ожидали, что скажет опекунский совет (ведь новый правитель был еще несовершеннолетним).
К счастью для Эдинбурга, прежние договоренности решили не нарушать. И 20 августа 1589 года в столице Дании сыграли свадьбу по доверенности: у алтаря стояла принцесса Анна, а рядом с ней – представитель её мужа, сэр Джордж Кейт, пятый граф Маришаль…
— У меня почти нет времени проститься с вами! – переживала Анна, обращаясь к семье.
— Теперь ты королева, — властно отвечала мать, — и должна быть рядом с господином, своим мужем.
Отплывая от датского берега, Анна даже не представляла себе, что ее ждет. Ей было пятнадцать лет, и она ничего не знала о жизни! В своей каюте новоявленная королева горячо молилась… А ночью ее разбудил страшный шум.
Корабль, на котором плыла Анна, попал в шторм. И в какой! На протяжении трех дней волны швыряли судно, словно щепку. А затем корабль оказался возле норвежских берегов.
Правитель Шотландии в сильнейшем волнении следил за новостями. Сначала ему сообщили, что его жена пропала без вести. Потом, что она погибла… И, наконец – о чудо! – пришли сведения о ее спасении.
Яков помчался к Анне при первой же возможности. Так они и встретились – в чужих владениях, совсем не в торжественной обстановке… Но лицо Анны сияло от счастья. Ей понравился этот человек!
О возвращении в Шотландию не могло быть и речи, поскольку шторма сделали навигацию невозможной. Поэтому король и королева, рука об руку, прибыли в родную для Анны Данию. Там же их повенчали во второй раз, и там же они провели первые полгода своей семейной жизни. Для них обоих это время оказалось очень счастливым.
Датская сторона не скупилась на праздники в честь молодой четы, Яков выглядел очень довольным своей супругой…. А пока молодожены находились в Копенгагене, для них срочно перестраивали и отделывали королевский дворец в Эдинбурге.
Анна знала, что казна шотландского короля не так полна, как хотелось бы. И все же прибытие на новую родину ее изрядно разочаровало. В апреле 1590 года королева нашла свой дворец унылым и бедным.
Даже церемония коронации не могла добавить блеска к существованию жены Якова Шестого. И тогда Анна попросила мужа… позволить ей хоть немного украсить свои покои. Да, она привезла с собой дорогую посуду, красивые ткани и мебель. Но можно ли добавить к этому еще капельку изящества?
— Ее величество только появилась, а уже начала тратить, — недовольно говорили придворные.
Не понравилось это и Якову. Было решено, что за расходами Анны начнет присматривать сэр Джеймс Мелвилл, камердинер государя. Впрочем, юная королева восприняла это безропотно. Она была влюблена в мужа! Она даже сама вышивала ему монограммы на платках и рубашках!
Шотландскому народу Анна понравилась. Она не была красавицей, но всегда отличалась доброжелательностью и веселым нравом. С интересом узнавала о новых традициях и порядках. Восхитившись известием, что у каждого знатного клана есть свой собственный «фирменный» рисунок на ткани, приказала изготовить личный и для себя…
— Королева так беспечна, потому что ничего не знает про своего мужа, — шептались в кулуарах.
Действительно, до Анны очень поздно стали доходить слухи о друзьях Якова VI. Она-то считала свой брак идеальным! Но, поскольку бежали годы, а наследник так и не появился на свет, муж стал относиться к ней прохладнее. Лишь в 1593-м было объявлено, что королева, наконец-то, понесла.
Для каждого правителя важно, чтобы у него были дети. Особенно мальчики! В этом смысле Анна угодила мужу сразу – в 1594-м на свет появился Генри Фредерик, наследник трона. Королева принимала поздравления, ее муж сделал ей дорогие подарки…
Но едва дитя отнесли в церковь для крещения, как Анна получила страшное известие: младенца отдали на воспитание в другой дом.
— Верните моего сына! – умоляла королева.
Но Яков был непреклонен. Согласно древним шотландским обычаям, ребенок мог быть отдан в надежную семью, каковой посчитали дом графа Мара. Анна рыдала и обвиняла мужа в жестокости…
Она никак не хотела смириться с потерей маленького Генри. Дело дошло до того, что королева организовала заговор против графа Мара и планировала похищение сына. Отношения между мужем и женой, как нетрудно догадаться, от этого нисколько не выиграли.
«Не жалейте королеву», — приказал Яков.
Было запрещено даже упоминать имя Генри. Королева Анна Датская должна была видеть вокруг себя только улыбки, а не слова сочувствия. Да и к чему сочувствовать? Ведь мальчик жив, здоров, он прекрасно растет и окружен заботой в замке Стерлинг.
А поскольку заговор Анны быстро вскрылся, то опекуны принца подписали бумагу: они не имеют права отдавать принца никому без особого распоряжения короля. Получалось, что мать лишалась права даже видеть ребенка, если бы изъявила такое желание!
От слез и переживаний Анна слегла. В июле 1595 года правителю Шотландии осторожно сообщили – ее величество потеряла ребенка. Надо было срочно что-то делать, ведь бедная молодая женщина могла и сама лишиться жизни!
Маргарет Примроуз, кормилица принца Генри, пообещала королеве, что будет постоянно писать ей отчеты о состоянии малыша. Мальчика навещал только один отец, пока его мать медленно приходила в себя. Однажды Анне принесли бумагу с какими-то странными штрихами.
— Ваш сын сегодня держал перо своей собственной рукой, — с гордостью произнес король Шотландии, — считайте, что это его первая подпись. Подпись будущего короля!
Анна с тоской смотрела на мужа и не могла понять – почему он с ней так жесток?
«Брак — это величайшее земное блаженство или несчастье, которое может прийти к человеку», — возвышенно писал шотландский король.
А шотландский священник Джон Колвилл в то же самое время сообщал другу: «Между королем и королевой нет ничего, кроме скрытой ненависти».
