Руки тянулись к ней со всех сторон. Замирая от ужаса, Екатерина попыталась не показать своего волнения. Бледная, с распущенными волосами, она медленно ехала сквозь толпу. Достаточно было одного громкого крика, одного резкого действия, чтобы ее участь была решена.
Двумя часами ранее над площадью уже летел призыв: «Девочку отдайте толпе». Нетрудно догадаться, что произошло бы потом…
Семьдесят две молодые дамы, одетые в самые роскошные шелка и бархат, грациозно двигались под музыку. 5 мая 1518 года в великолепном замке Амбуаз, что в долине Луары, праздновали особую свадьбу. Дипломатический союз между папой Римским и королем Франции решили скрепить браком. Вот поэтому для папского племянника, Лоренцо II Медичи, и подыскали французскую невесту.
«Я женю тебя на красивой и доброй даме благородного происхождения из моей родни, — пообещал король Франции – Лоренцо, — чтобы любовь, которую я к тебе питаю, могла расти и укрепляться».
Невеста и в самом деле была хороша – ее звали Мадлен де Ла Тур д’Овернь, и ей только что исполнилось двадцать лет. Изящная стройная девушка с беспокойством поглядывала на жениха. Тот явно был нездоров. Порой у него случался приступ кашля, отчего лицо Лоренцо становилось красным и напряженным. И все же в назначенный час молодоженов оставили одних.
После свадьбы на французской земле, Лоренцо и Мадлен отправились во владения герцога – во Флоренцию. Разместились они с королевским размахом (щедрый король Франции подарил новобрачной 10 тысяч золотых, не считая позолоченной посуды, пяти сундуков с шелком и резной мебели).
Папа Римский тоже не обделил племянника. А когда стало известно, что у Мадлен будет ребенок, Флоренция праздновала это событие три дня подряд…
Бедняжка Мадлен! Став женой очень больного человека, она заразилась сама. Говорили, что Лоренцо «наградил» её и своей давней хворью – такую во Франции (а после и в России) называли неаполитанской. Будущий отец таял на глазах, бледнела и его молодая жена. И всё же 13 апреля 1519 года Мадлен дала жизнь маленькой дочери, названной Екатериной.
— Надо немедленно ее крестить, — сокрушенно говорили родственники Лоренцо, — кто знает, что может произойти…
О, крошке Екатерине не было суждено узнать своих родителей. Пятнадцать дней спустя после ее рождения, скончалась прекрасная Мадлен. Шестью днями позже – Лоренцо. Сирота в шелковых пеленках у многих вызывала сочувствие. Людовико Ариосто, итальянский поэт, написал в те скорбные дни:
Единственный росток, бутон – и вот
Охвачена я горестью и страхом.
Лишь ветер дунет – и меня несет
К могиле с дорогим мне прахом.
Впрочем, звучали и иные голоса. Медичи у многих флорентийцев и жителей других итальянских земель, вызывали откровенную ненависть. И все из-за их союза с Францией! На протяжении многих лет французы топтали южную землю, пытаясь завоевать то одну, то другую область.
Заявляли претензии на престол Неаполя. В глазах обычных людей они были захватчиками. А Медичи, которые подружились с французами, воспринимались ими, словно предатели. На некоторое время семью Медичи даже изгнали из Флоренции… И все это было до рождения Екатерины.
Теперь противники бывших банкиров (а Медичи разбогатели именно на банковском деле), снова подняли головы. Кто мог им противостоять? Неразумное дитя? Да еще девочка? Кто мог защищать интересы папы Римского во Флоренции?
На всякий случай Екатерину забрали в Рим. Наследницу нельзя было оставлять одну. А параллельно папа Римский затеял тайные переговоры с… главным врагом Франции, с императором Карлом V. Это, конечно, было форменное предательство и нарушение всех прежних договоренностей…
Лев X Медичи, тот самый дядя покойного Лоренцо, был наказан за свою позицию флюгера. Полугода не прошло, как он простудился и умер. Положение маленькой Екатерины стало еще хуже, еще неопределенней. Раньше власть во Флоренции можно было удерживать хотя бы с помощью авторитета папы. А теперь?
— Нужно прогнать этих Медичи! – кричали во Флоренции. Впрочем, время для радикальных действий еще не пришло.
Заботу о маленькой девочке взяла на себя ее родная тетя, Клариче Строцци. Строгая благородная дама каждый день возносила молитвы, чтобы дом Медичи устоял. И это, в известной мере, помогло: на папский трон снова взошел представитель семейства. Медичи опять расправили плечи, а Екатерину даже перевезли из дома тетки в огромный дворец, в котором прежде жили ее отец и мать.
Увы! Новый папа в подметки не годился прежнему. Он был слабым политиком, легко поддавался убеждениям, и снова поменял политический курс. Климент Седьмой – так его звали – решил опять подружиться с французами. Конечно, это не понравилось императору Карлу V, который начал немедленное наступление на Рим.
И Вечный город пал. Несколько дней его предавали пожарам и разграблениям. Во Флоренции дрожали от ужаса, узнав, что происходит в Риме. И, конечно, появился прекрасный повод сместить Медичи: протестующая толпа ворвалась во дворец и объявила, что город отныне подчиняется другой власти.
Все мужчины, имевшие отношение к клану Медичи, в тот момент покинули Флоренцию. Женщин оставили одних! Клариче пришлось задействовать весь свой дипломатический талант, все аргументы, какие только можно было придумать, чтобы восставшие пощадили девочку Екатерину.
– Она дитя и ни в чем не виновата!
У и Клариче всё получилось — наследницу Медичи отправили в монастырь Святой Лючии. Предполагалось, что со временем Екатерина примет постриг, и ее фигура перестанет иметь хоть какое-то значение. Обитель выбрали не случайно: в ней не слишком доверяли Медичи и обращались с герцогиней без всякого уважения. Грубость монахинь, плохая еда и постоянный страх… Екатерина была словно в тюрьме.
Екатерина пережидала бури, которые бушевали за пределами обители, и почти смирилась с мыслью: ей скоро придет конец. Ненависть к ее семье была огромной. Да и богатая Флоренция оставалась слишком лакомым куском, чтобы Екатерину могли просто оставить в покое. Ей пришлось еще раз менять монастырь, потому что прежний не был слишком надежным…
В октябре 1529 года началась осада Флоренции. Восьмерка Бдительных – так называли представителей новой «администрации», которые отвечали за безопасность внутри города – решила снова перевезти Екатерину. Чтобы она не попала в руки союзников, пытавшихся восстановить во Флоренции власть Медичи.
Кто-то говорил, что от девочки проще избавиться. Другие уверяли: постриг, немедленный постриг! Но основная часть горожан была настроена более радикально:
— Девочку отдайте толпе! – кричали они. – Не должно оставаться никого из Медичи! Любой из Медичи – это угроза!
Ее била дрожь. Разбуженная среди ночи, Екатерина надела на себя монашеское платье, перекрестилась, а потом ее вывели из обители.
— Меня казнят? – робко спрашивала она у Восьмерки. Но мужчины с хмурыми лицами ничего не отвечали.
Екатерине велели сесть на лошадь. Она ехала сквозь толпу и к ней тянули руки со всех сторон. Одно неправильное движение, один неверно истолкованный жест, и все могло бы для нее закончиться . Но Екатерина старалась не показать своего страха.
В тот момент она ни о чем не думала, только об одном – если ей суждено встретить свой последний час, она сделает это с гордо поднятой головой.
Но ее опять пощадили. И опять отправили в монастырь. Лишь после снятия осады с Флоренции Екатерину снова забрали в Рим, над которым ее слабому родственнику удалось восстановить контроль.
— Милое дитя, — говорил Климент Седьмой, когда девочка приехала, — моя любовь не имеет границ!
Но она все помнила. И пережитое навсегда оставило отпечаток в ее душе. Екатерина Медичи закалилась в те годы. И как вы, наверняка, знаете, что ее ждала невероятная судьба – она стала королевой Франции и матерью трех ее королей.
