— На тебя наденут ошейник! Будешь плясать по приказу хозяина! – хрипло и зло говорил Кестнер. – Ты едешь с рабом в эту дикую страну!
Спокойно и неторопливо Виттория попросила своего давнего друга не беспокоить ее больше. Она не показала, что обижена его тоном. Но – надо признать – в словах Августа Кестнера звучал отголосок ее собственных опасений. Что ждало в России красивую молодую итальянку? Ведь ее избранником стал крепостной художник.
У виноградаря из Альбано детей было, словно ягод на кисти – девять человек! Виттория Роза появилась на свет шестой, в январе 1805 года. И никто не смог бы сказать в ту пору, что черноглазая малышка однажды станет одной из самых знаменитых женщин Европы.
Родители воспитывали девочек строго: смотреть по сторонам не разрешалось, легкомысленные мысли были полностью исключены. Утро начиналось с молитвы, ею же завершался день. А в воскресенье вся семья занимала две лавки в местной церкви.
— У Виттории лицо Мадонны. – как-то сказала синьоре Кальдони одна из соседок.
Мать девушки и сама видела, что в их семье расцветает дивный цветок. По ночам синьора Кальдони плохо спала, размышляя, что ждет Витторию. Её чистоту надо было непременно сохранить.
Ведь оступиться легко, а вот заслужить уважение других, стать частью общества… Вот поэтому дочь никуда не отпускали одну.
Однажды, на римской улочке, когда девушка прогуливалась вместе с матерью, к Виттории подошел незнакомец. Он говорил по-итальянски с заметным акцентом и представился как Август Кестнер. Коллекционер и художник, секретарь ганноверского посольства, он был сражен красотой Виттории.
«Ее прелесть была настолько совершенна, — писал он позже, — что такой красоты, пожалуй, не видел никто со времен зарождения человечества…»
Кестнер пригласил Витторию в дом своей знакомой, графини фон Ренден. Рассыпаясь в похвалах, он уверял, что для девушки будет очень интересно оказаться среди людей аристократического круга и богемы – ведь супруга прусского посла покровительствовала художникам.
— Моя дочь никуда не пойдет. – отрезала синьора Кальдони.
Поклонившись немолодой даме, Кестнер тут же сделал верный ход: он пригласил Витторию вместе с матерью. Теперь причин отказываться не было…
Они навсегда запомнили тот первый визит: блеск роскошного дома поражал воображение. Но графиня фон Ренден оказалась очень доброй и любезной.
Синьора Кальдони с подозрением воспринимала комплименты в адрес дочери, и не отступала от нее ни на шаг. Ей, женщине суровой, все время казалось, что Витторию заманивают в ловушку.
А потом Витторию с матерью пригласили снова. На этот раз, у супруги посла были в гостях многочисленные художники, которые повскакивали со своих мест, когда девушка вошла в залу. Восхищенный шепот пронесся словно вихрь… Именно тогда впервые прозвучало предложение: пусть Виттория позирует для картины?
— Ни за что на свете! – воскликнула синьора Кальдони.
Но и тогда придумали компромиссный вариант: позировать можно только полностью одетой. Никаких нескромных предложений! И только в присутствии матери! Девушка умоляла позволить ей попробовать, и синьора Кальдони сдалась.
Она не сразу привыкла к этому – что ее дочь в кратчайшие сроки стала самой популярной натурщицей в Риме. В их бедном квартале такое занятие считалось недостойным, поэтому семья помалкивала, чем занимается дочь.
Официальная версия звучала иначе: Виттории сильно повезло, и она устроилась камеристкой к богатой прусской графине. Этим объяснялись ее постоянные отлучки и поздние возвращения. К тому же, за честь девушки не надо было беспокоиться – мать служила ее оберегом…
Произошло что-то невероятное. Виттория Кальдони настолько поразила художников своей совершенной красотой, что к ней выстраивались в очередь. Ее умоляли: «Позвольте написать ваш портрет!».
Поначалу Виттория, краснея, отказывалась от вознаграждений за свою работу. Но потом вмешался все тот же Кестнер, с которого все и началось:
— Если вы не станете получать денег, возникнут вопросы. – говорил он. – Вы ведь работаете у графини, верно?
Образования у Виттории практически не было – мать научила ее молиться и совсем немного читать. Но теперь графиня фон Ренден предложила наверстать упущенное. С сияющими от восторга глазами, девушка согласилась. А еще короткое время спустя Кестнер и графиня купили для Кальдони новый дом…
Слава маленькой итальянки дошла и до короля Баварии. Будучи ценителем женской красоты, он прислал в Рим своего художника, который сделал несколько набросков (и завершил их уже в Мюнхене). Она сводила с ума не только художников!
«Впоследствии Витторией вдохновлялся Гоголь, — писал М. Алпатов, — рисуя образ Аннуциаты, которая своей ослепительной, как молния, красотой, покорила сердце молодого римского дворянина».
Все удивлялись одному – как Виттория, будучи столь известной и по-своему влиятельной, остается столь сдержанной, чистой и лишенной малейшей доли высокомерия.
Она никогда не принимала ничьих ухаживаний, на пыталась понравиться богачам, которые обращали на нее внимание. Ее сердце оставалось спокойным. Ровно до того момента, как в Рим приехал крепостной графа Воронцова.
Его звали Григорием Лапченко, и он был на четыре года старше Виттории. В Риме он одновременно учился у великих творцов прошлого, и выполнял заказ графа – тот заказал ему несколько работ.
И, конечно, поездка не могла бы считаться полноценной, если бы Лапченко не увидел музу всех художников Европы – Витторию Кальдони. Они встретились в 1831-м году… И Лапченко понял, что он не в силах покинуть итальянский город.
Дерзкая мысль посетила его – написать такой портрет Виттории, который не сделал еще никто. Но ведь девушка отказывала всем, кто даже намекал на это. Но – вот чудо! – на этот раз она согласилась. Григорий не сразу понял, почему. Виттория и сама влюбилась…
За ней пытались ухаживать десятки мужчин, а она выбрала крепостного! И когда он сделал ей предложение, то сразу согласилась.
— Ты станешь рабыней! – говорил ей Август Кестнер. – Ты не понимаешь, что это такое! В этой стране на тебя наденут ошейник, и ты будешь повиноваться хозяину своего Григория!
Она молчала. Григорий на некоторое время вернулся в Петербург, а затем снова приехал в Рим. Считается, что брак был заключен 29 сентября 1839 года, сразу по двум обрядам – православному и католическому, так что ни Виттория Кальдони, ни ее избранник не поменяли веру. Итальянка для крепостного значила так много, что он добился у графа Воронцова вольной.
Виттория не стала рабыней, как ей обещали.
Некоторые не верили в их любовь. Кто-то говорил, что Виттория, понимая, что выходит из возраста, когда будет нравиться, решила устроить свою жизнь.
Другие считали, что это Лапченко удобно устроился – он занял денег у сестры Виттории, чтобы купить в Италии виноградник. А писать полотна… становилось все сложнее. Потому что Григорий стремительно терял зрение.
Уже в России у них родился единственный сын, названный Сергеем. Лапченко часто переезжали – жили в Ревеле, Киеве, Динабурге (где впоследствии их сын стал учителем в гимназии). В 1871-м перебрались в Петербург, и после этого Григорий прожил всего пять лет. Его финансовые дела шли не самым лучшим образом, а ведь когда-то он написал подлинный шедевр!
Да, ту самую картину, которая попала в Эрмитаж! Она так будоражила зрителей, что император велел перевесить ее подальше. Слишком смело, слишком дерзко… И как раз по этой причине я не смогу вам ее показать. Увы.
Уверяли, что даже в конце своей жизни Виттория оставалась прекрасной. А вот когда она умерла, история для нас не сохранила. Известно, что она пережила мужа. Иногда ставят дату 1890-й год, но это неверно. Одна из самых знаменитых женщин своего времени, та, которую почитали за честь изобразить на полотне, покинула этот мир удивительно тихо.
