Марлен Дитрих была уникальной личностью, полной сюрпризов и странностей. Но самым удивительным ее пристрастием была любовь к пенициллину. Стоило кому-то из окружения великой актрисы приболеть, как она тут же принималась рьяно уговаривать их принимать именно это средство.
Однако почти никто не догадывался, что за этим увлечением скрывается не забота о здоровье друзей, а трогательная история большой любви.
Все дело в том, что британский ученый Александр Флеминг, покоривший мир своим открытием целительных свойств обычной зеленой плесени, долгое время был тайным возлюбленным неотразимой Марлен. Это был самый невероятный и волнующий роман в ее насыщенной жизни, тщательно оберегаемый от любопытных глаз.
С юных лет сердце актрисы трепетало при мысли о мужчинах науки — поговаривали, что из них получаются самые страстные и пылкие избранники. Ведь полностью поглощенные своими изысканиями, они не обращают внимания на других женщин, но уж если влюбляются, то отдаются чувству без остатка.
В 1949 году, во время съемок фильма Альфреда Хичкока «Страх сцены» в Лондоне, друзья Марлен Дитрих решили познакомить ее с сэром Александром Флемингом, первооткрывателем пенициллина.
Доктор Хиндл, известный борьбой с желтой лихорадкой, организовал встречу Флеминга и Дитрих на ужине у общих друзей, композитора Миши Шполянского и его жены Эльзы. Дитрих попросили лично заняться организацией этого ужина.
Перспектива знакомства с живой легендой науки одновременно и радовала, и пугала Марлен. Поначалу она даже попыталась отказаться, сославшись на неумение готовить. Но Шполянские дружно запротестовали:
«Брось кокетничать, дорогая! Все знают, что ты — непревзойденная кулинарка, настоящая фея кухни!»
Пришлось прекрасной актрисе спешно направить телеграмму своему давнему другу и бывшему возлюбленному Эриху Марии Ремарку в Нью-Йорк, чтобы получить консультацию насчет вин — ведь поговаривали, что Флеминг большой знаток и ценитель благородных напитков.
Ремарк не только дал подробные рекомендации, но и не преминул шутливо предостеречь в ответной депеше: «Только не вздумай, увлекшись, наброситься на своего гостя с поцелуями сразу после десерта. Повремени хотя бы, пока не погаснет свет.»
В день судьбоносного ужина Марлен, сославшись на страшное недомогание, пошла на крайние меры — отменила съемки важнейшей сцены, где ее героиня должна была трагически погибнуть, и заперлась на кухне, самозабвенно отдавшись кулинарному творчеству.
Четыре часа кряду она колдовала над гуляшом, хотя ее коронным блюдом, которое она готовила лишь для избранных, была изысканная яичница.
Ровно в восемь сэр Александр прибыл к Шполянским в сопровождении доктора Хиндла.
«Умоляю, только не упоминайте при Флеминге про пенициллин, он этого на дух не переносит», — шепнул ошарашенной Марлен Хиндл.
Подали аперитивы и закуски. За столом повисла неловкая тишина. Шполянские многозначительно переглядывались, а Марлен старательно изучала узор на тарелке. Но стоило Флемингу попросить передать салат, как Дитрих вспыхнула и резко бросила: «Давайте не будем говорить о кино, это такая скука!» Сведение счетов за пенициллин состоялось.
Флеминг осекся и замкнулся в себе. Дитрих ждала комплиментов своей стряпне, но ученый словно и не замечал, чем его потчуют. Зато доктор Хиндл уплетал за обе щеки, будто неделю голодал. Под занавес ужина Марлен откупорила бутылку вина, рекомендованного Ремарком. Флеминг искренне удивился: оказалось, он вообще не пьет.
«То есть как? — изумилась Эльза. — Но все уверяют, что вы большой любитель выпить!» «Вы что же, принимаете меня за зависимого?» — оскорбился Флеминг под сдавленные смешки четы Шполянских.
На этой «веселой» ноте ужин подошел к концу. Самым довольным выглядел доктор Хиндл, с трудом выбравшийся из-за стола. Флеминг же, покидая гостеприимный дом, ухитрился наступить на подол платья Дитрих.
«Ах, какой я неловкий!» — пролепетал он, заливаясь краской. Не успела Марлен и слова вымолвить, как вдруг Эльза Шполянская оступилась, наступив на кожуру банана. С пронзительным криком она рухнула на землю, сломав ногу.
Бедную девушку пришлось транспортировать до машины скорой помощи, использовав вместо носилок ковёр из холла.
«Смотрите не вздумайте вколоть своей супруге пенициллин!» — с сарказмом посоветовала Марлен невезучему Михаилу. Как ни парадоксально, но эта шутка очень развеселила Флеминга.
Он извлёк из кармана пиджака небольшой пакет: «Это единственное, что я смог придумать вам в подарок — моя первая культура синтезированного пенициллина».
Марлен изумилась: «Но мне сообщили, что у вас аллергия на пенициллин».
Флеминг вспыхнул: «Это вам доктор Хиндл наговорил? Он никак не может простить мне, что именно я совершил это открытие, хотя изначально мы работали над ним совместно. Вот он и бесится, когда слышит про пенициллин.»
«Слушайте, а почему бы нам не сбежать отсюда?» — внезапно предложила Марлен.
Они ловко ускользнули от семейства Шполянских. Флеминг галантно сопроводил Марлен до дверей её отеля. По дороге они без умолку смеялись, перебирая в памяти комичные эпизоды злосчастного ужина.
Кроме того, Александр открылся, что Марлен произвела на него неизгладимое впечатление. Актриса была польщена, однако внешний облик её нового поклонника категорически не устраивал.
Его старомодный мешковатый пиджак буквально умолял о радикальной трансформации. «Что ж, займёмся перевоспитанием», — решительно подумала Дитрих.
На следующий день они вновь встретились. Так начался их головокружительный роман. Каждое утро, перед тем как отправиться в лабораторию, Флеминг оставлял букет цветов и любовное послание у порога Марлен. Она же, со своей стороны, скрупулёзно изучила всё, что смогла разыскать о возлюбленном в архивах Британской библиотеки.
Влюблённые часами прогуливались по ночным набережным Темзы. Александр, не умолкая, разглагольствовал о пенициллине, щёки его пылали, он то и дело сбивался и бросал на Марлен умоляющие взгляды. Актриса принимала это за признаки разгорающейся страсти, однако дальше невинного флирта дело пока не заходило.
Тогда Марлен перешла к решительным действиям. После поцелуев и объятий она принялась за преображение Александра: научила одеваться модно и раскованно, приохотила к балету и конным прогулкам, даже уговорила пару раз пропустить научные заседания.
Флеминг оказался способным учеником и с энтузиазмом постигал прелести светской жизни. Но вскоре Марлен начала замечать, что ее спутник поглядывает на других женщин. А она вовсе не собиралась делиться своим творением, будь то хоть сам Дон Жуан.
Марлен особенно встревожило то, что Флеминг стал проявлять повышенный интерес к одной из танцовщиц балета. Он начал часто пропадать, пропускал назначенные свидания в кинотеатре, где Дитрих тщетно ожидала его, сидя в автомобиле.
Потом он звонил, приносил извинения, предлагал новую встречу, но снова исчезал. Оскорблённая в своих лучших чувствах актриса уже почти смирилась с поражением, но вдруг её внимание привлекла одна странная деталь: в последнее время Флеминг вновь стал появляться на публике в своих мешковатых старомодных пиджаках.
«Что же она с ним творит? — недоумевала Марлен. — Неужели все мои усилия пошли прахом?»
Впервые в жизни Дитрих пошла против собственных принципов. Она позвонила Флемингу и, признавшись, что не мыслит без него жизни, назначила свидание. Александр, конечно, не пришел. Марлен бросилась в Королевский балет, где служила предполагаемая разлучница, но и там Флеминга не оказалось.
Тогда Дитрих решилась навестить его лабораторию и раз и навсегда выяснить правду. Пройдя по пустым коридорам, она вдруг услышала за одной из дверей взволнованный голос Александра. Марлен заглянула в щель и увидела, как Флеминг, стоя в полурасстегнутой рубашке без пиджака, что-то страстно вещает в глубину комнаты.
«Боже мой, он привел сюда подружку-балерину, чтобы предаться греху на лабораторном столе среди пробирок!» — в бешенстве подумала Дитрих.
Она хотела тут же уйти, но любопытство пересилило. Распахнув дверь, Марлен застыла как громом пораженная. В лаборатории не было ни души, кроме Флеминга. А на столе перед ним стоял пузырек с пенициллином. Ему-то ученый и изливал свои чувства, рассуждая о формулах органических соединений с таким жаром, словно объяснялся в любви.
Марлен мигом все поняла. Сэр Александр был настоящим Дон Жуаном, но в науке, а не в любви. Он нашел свою единственную страсть в мире колб и реактивов. «Боже, почему я не плесень!» — прошептала ошарашенная Дитрих, тихонько прикрыла дверь и удалилась.
Через пару дней Марлен предстояло возвращение в Голливуд — съемки у Хичкока подошли к концу. Флемингу она больше не звонила, да он и сам не давал о себе знать. Уже покидая отель, актриса получила от посыльного загадочный сверток. Взглянув на обратный адрес, Марлен затрепетала.
Внутри лежал тот самый пузырек с пенициллином — первым образцом синтезированной плесени, с которого и началась их история. «Это лучшее, что я могу вам подарить», — гласила записка. Будь там голова соперницы-балерины, это сошло бы за примирение. Но Флеминг прислал свою истинную любовь, которая оказалась сильнее.
Некоторое время из Америки Марлен еще посылала Флемингу продуктовые наборы — в послевоенной Британии царил жестокий дефицит. Позднее до нее дошли вести о его женитьбе, потом о раннем уходе супруги, и о том, что великий ученый остался одинок навеки.
«Такова участь всех гениев — быть одинокими», — философски заключила Дитрих. А в мемуарах оставила такие строки: «Нынче памятники ставят всем подряд, даже поп-певцам. Монумента Александру Флемингу я пока не видела. Возможно, где-нибудь он и есть. И это правильно!»
