Невеста растерянно смотрела на священника. На вопрос, согласна ли она стать женой Петра Петровича, она хотела сказать: «Нет. Он же был моим отчимом», но Соня вымученно ответила:
-Да.
Казалось, что все происходит не с ней, а она лишь смотрит со стороны. Жених ободряюще улыбнулся Соне, и она снова поразилась дурному фарсу. Кто бы мог подумать, что этот мужчина, добросовестно играющий роль папеньки, поведет ее под венец.
А впереди их ждала ночь, которая должна была плавно перетечь в годы супружеской жизни.
Соня родилась в конце 1887 года. Все детство она провела в деревне Заовражье вместе с теткой Марией Федосеевной Балашовой.
О родителях девочка ничего не знала. На расспросы Балашова скупо отвечала: «Нет у тебя отца и матери — ты сирота». Тетка не испытывала к девочке никаких родственных чувств, вела себя, как чужая, но исправно кормила ее и предоставляла кров над головой.
Девочка росла смышленая и даровитая. Чтобы иметь хоть какие-то деньги, она с восьми лет стала пасти гусей, а чуть позже рисовала красивые картинки, за которые ей перепадало еды или вещей. Один из купцов поручил девочке раскрашивать матрешек и исправно платил ей за ее работу.
К двенадцати годам у Сони появился друг Гриша. Они проводили много времени друг с другом, и однажды отец Григория сообщил девочке:
-А ты ведь не просто крестьянка. Тебя родила барыня и отвезла к Балашовой. Та за приличную мзду тебя содержит.
-А как эту барыню зовут? — робко поинтересовалась девочка.
-Тебя назвали, как и ее. Фамилию не скажу, запамятовал. Но вот смотрю на твои рисунки и думаю, что тебе есть, в кого так уметь.
-А что моя мать хорошо рисует?
-Всякое поговаривали. — туманно объявил мужчина.
Соня была поражена. Оказывается, она была не сирота и, возможно, ее родители живы!
Время шло, загадочная барыня не объявлялась, и Соня уже забыла про нее. Ей через несколько месяцев должно было исполниться четырнадцать лет, и она, обуреваемая девичьими страстями, мечтала о свадьбе с милым Гришкой, о том, как они дружно заживут и нарожают ораву детишек.
Ее чувства были взаимны, но Григорий ждал, когда Соня станет чуть постарше. Увы, не дождался.
В августе 1901 года на пороге дома Балашовой появилась экстравагантная дама. Удивленная Соня наблюдала, как та поздоровалась с Марией Федосеевной, перебросилась с ней несколькими фразами. Потом обернувшись к ней, начала забрасывать ее самыми разными вопросами. Под конец беседы, дама разочаровано произнесла:
-Она совсем необразованна и глупа.
Балашова встрепенулась и принесла незнакомке рисунки Сони. Женщина с недовольным выражением лица просматривала листы бумаги и потом отбросила их на стол:
-Мазня. — пренебрежительно заявила она. — Попрощайся тут со всеми. Завтра уедешь со мной в город, нужно привести тебя в приличный вид.
Соня потрясенно смотрела на женщину. Неожиданно до нее стало доходить, кто это… Сердце девочки бешено колотилось. Не так она себе представляла встречу с матерью. Ее родительница оказалась скупой на ласку, высокомерной и неприятной особой. Соня хотела возмутиться, что никуда не поедет, но поймав взгляд Балашовой, промолчала.
На прощанье Мария Федосеевна похлопала девочку по спине и наклонившись, шепнула:
-Слушайся Софью Петровну во всем, она твоя мать.
Софья Петровна привезла девочку в Москву, к своему другу — художнику Петру Петровичу Гославскому.
-Петр Петрович тебя удочерит, будешь жить с ним. — сухо объяснила мать дочери. — Но запомни: никто не должен знать о том, кем я прихожусь тебе.
У Сони началась новая жизнь. Петр Петрович оказался добрым, заботливым и терпеливым отчимом. Девочке наняли учительницу, которая научила ее читать и писать. Все было прекрасно, не считая дней, когда появлялась строгая Софья Петровна.
Она все время была недовольна успехами Сони и совершенно не замечала ее стараний. Но все-таки — это была небольшая ложка дегтя… В остальном Соня была почти счастлива. Единственное, что ее вгоняло в тоску — это отсутствие милого Гриши и мысли, что они больше никогда не встретятся.
У отчима был брат Евгений, а у того дочка, тоже Соня. Между девочками было три года разницы, но они подружились и на всю жизнь сохранили теплые взаимоотношения.
Мать стала приглашать ее и Петра Петровича в свой знаменитый салон, устроенный в трехкомнатной квартире. Однажды там с Соней произошла неприятная история. Простая деревенская девушка попалась на «удочку» одного из молодых художников, решивших ее соблазнить, как легкую добычу. От скандала Соню спасло вмешательство Софьи Петровны.
Возмущенный Петр Петрович не мог прийти в себя от произошедшего и пришел к неожиданному решению. Чтобы защитить честь своей приемной дочери, он решил жениться на ней. Гославский расторг отцовство и обвенчался с Соней.
Отказаться от замужества Соня не могла. С одной стороны на нее напирала мать, с другой стороны Петр Петрович. Да и куда ей было идти? Не на улицу же. У нее никого кроме них не было.
В 1904 году у супругов родился сын Дмитрий, в 1905 году дочь Татьяна. Несмотря на рождение детей, у Сони не было желания заниматься бытом и создавать уютный домашний очаг, что огорчало ее супруга.
Она же предпочитала наслаждаться творческой жизнью, часто посещая дом Евгения Петровича Гославского, где устраивались литературные среды. Кроме того, Соня начала заниматься изобразительным искусством с Ольгой Христофоровной Аджемовой – профессором Московского Строгановского училища.
В одно из занятий Ольга Христофоровна сказала Соне:
-Для меня большая честь заниматься с дочерью известного гения.
Соня ничего не поняла, и ее недоуменное выражение лица дало понять Аджемовой, что девушка не в курсе, кто ее отец. Возмущенная преподавательница поговорила с Гославскими и было решено открыть Соне тайну ее рождения.
У Евгения Петровича хранился альбом с репродукциями отца Сони и он протянул его ей, сказав:
-Я дарю тебе, Сонечка, этот альбом.
Она распахнув альбом, прочитала надпись: «Дорогому, любезному хозяину, Евгению Петровичу Гославскому, благодарный за тёплое гостеприимство, Ваш И. Левитан».
-Это подарок вам. При чем тут я? — удивилась Соня.
-Потому что Левитан твой отец. У него был роман с Софьей Петровной Кувшинниковой и ты плод их любви.
Софья Петровна, несмотря на благополучный брак с Дмитрием Павловичем Кувшинниковым, горячо влюбилась в молодого талантливого Исаака Ильича. Их отношения продлились несколько лет и были разорваны из-за новой влюбленности художника.
Внебрачный ребенок, появившийся у Кувшинниковой, был отвезен в деревню Заовражье. Кувшинникова не призналась ни мужу, ни Левитану о младенце.
Открытие потрясло Соню. Она сильно переживала, что ее не было с отцом, когда он умирал…
Соня с удвоенными силами бросилась писать картины, но творить ей мешали мать и муж. Кувшинникова постоянно подчеркивала, что у дочери нет таланта, а муж, являвшийся прекрасным художником, заставлял почувствовать Соню, что она зря теряет время и у нее ничего не получится.
В семейной жизни начался разлад. Супруг построил дом в Крыму и звал туда Соню, но ехать туда она не хотела. Дочь Левитана и Кувшинниковой больше не была покорной девочкой и умела сказать твердое: «Нет».
В 1907 году Софья Петровна Кувшинникова скончалась.
Соня решила попробовать свои силы на актерском поприще. Ей помогала ее подруга Софья Евгеньевна Гославская.
Так как Соня часто отсутствовала дома, у ее супруга появилась помощница по хозяйству — Екатерина Григорьевна Медынцева. Женщина помогала Петру Петровичу и в быту, и с детьми. Постепенно она заняла место хозяйки дома, и Соня обнаружила, что семья разрушена. Был развод и Гославский женился на Медынцевой.
В 1918 году Медынцева заразилась тифом. Петр Петрович обратился к бывшей жене, чтобы она помогла и Соня примчалась в дом, который принадлежал когда-то ей. Пока она ухаживала за больной, заразился Петр Петрович и выздороветь уже не смог, в отличие от Екатерины Григорьевны, пошедшей на поправку.
После похорон Медынцева забрала детей и повезла их в Тамбов к родственнику.
1918 год стал для Сони фатальным. Она жила впроголодь, чувствовала себя бездарностью, переживала об утрате ставшего ей родным Петра, страдала, что теперь неизвестно, когда увидит детей и увидит ли их вообще. Как-то к ней заглянула Софья Евгеньевна и у них состоялась грустная беседа.
— Только теперь, когда я их потеряла, когда их нет, и я не могу увидеть их, я поняла и оценила, что значит дети. Я всегда любила их, но безболезненной, спокойной любовью.
Я уезжала, бросала их, но знала, что очень скоро я вернусь и вновь их увижу, обниму и снова они мои, со мной. Теперь их нет, их отняли, нас разлучили. Если даже брошусь к ним, помчусь туда, в Тамбов, она меня не пустит к ним, я это знаю.
Софья Евгеньевна кропотливо записала все, о чем они говорили в тот день. Соня находилась в смятении чувств, на нее нахлынула черная депрессия, и она считала, что ей зря дали жизнь…
Как странно, зачем я родилась? Зачем дали мне жизнь? Ведь я же никогда и никому не была нужна, мною просто или забавлялись, или помыкали и отнимали всё, что меня радовало, что я любила.
Я любила своих гусей, любила лежать, смотреть в небо и петь песни, которым научили меня наши добрые старухи. Гришуня подыгрывал мне, потом обучил меня грамоте, потом велел расписывать матрёшек, мне с ними так хорошо жилось. И всё исчезло, рассеялось, как дым, как туман. Всё отняли, куда-то зачем-то увезли…
Подруга мало чем могла утешить Соню. Когда та смолкла, наступила тягостная тишина и Софье Евгеньевне показалось, что Соня спит. Она тихонько встала и покинула квартиру. А Соня не спала… Она лежала и обдумывала свою жизнь, приходя к выводу, что все плохо и бессмысленно.
На следующий день Соня выбросилась с балкона.
Так, трагично оборвалась жизнь единственной дочери величайшего из художников.
