Потрясенная Мария читала петербургские газеты, принесенные ей отцом. В них говорилось, что ее муж осужден по первому разряду: лишен всех чинов и дворянства. Наказанием для него стала двадцатилетняя каторга в Сибири.
-Почему я узнаю об этом только сейчас? — возмущенно воскликнула княгиня Волконская.
-Мы не хотели тревожить тебя раньше времени. — признался генерал Раевский.
-Папа, как вы могли? — сверкая глазами, спросила Мария, отбрасывая в сторону стопку газет. — Неужели вы думали, что я забуду мужа?
-Он государственный преступник и свой выбор сделал. У тебя есть ребенок. Ты должна заботиться о нем. — мрачно произнес Александр, брат Марии.
— Мой первостепенный долг — отправиться вслед за мужем! — обозначила свою позицию Мария.
Отец с братом тут же начали ее переубеждать. Семейство Раевских не могло поверить, что все их интриги, которые они плели с момента заключения Волконского под стражу, потерпели крах. Мария отказывалась их слушать и упрямо качала головой. Внезапно она поняла, что они постоянно ее обманывали.
Начало января 1826 года для генерала Николая Николаевича Раевского выдалось тяжелым. После декабрьского восстания 1825 года арестовали двух его сыновей Александра и Николая и двух зятьев Орлова и Волконского.
Помимо этого его дочь Мария, супруга Волконского, родила сына и находилась в плохом состоянии после родов.
Николай Николаевич весь месяц хлопотал о родственниках. Ему удалось выхлопотать освобождение сыновьям, а вот с зятьями все было сложно. Особенно с князем Волконским. Ему ясно дали понять, что «нет такого ужаса, в котором не был бы замешан Волконский».
Князь вместо того чтобы как-то смягчить к себе отношение, еще более усугублял свое положение, выставляя себя на допросах откровенно глупым человеком. Даже государь Николай Павлович после одного из допросов, раздраженно написал:
Сергей Волконский набитый д…к, таким нам всем давно известный, лжец и подлец в полном смысле и здесь таким же себя показал. Не отвечая ни на что, стоя, как одурелый, он собою представлял самый отвратительный образец неблагодарного злодея и глупейшего человека
В начале марта 1826 года Мария пришла в себя и узнала, что ее муж находится под следствием по делу декабрьского восстания. Известие стало для нее ударом, ведь она ничего не знала о том, что ее муж состоит в заговоре против императорской семьи.
Княгиня считала, что поступок мужа ужасен. Идеи, за которые его арестовали, вызывали у нее отвращение. Но несмотря на все это, она считала, что обязана поддержать супруга.
Волконская засобиралась в Петербург.
Генерал Раевский, посовещавшись со своим старшим сыном Александром, решили, что Марию нужно беречь. Она ни в коем случае не должна была узнать, что ее муж — один из основных заговорщиков и что, скорее всего, он будет наказан по высшей мере.
Раевские смогли пообщаться с арестованным князем и убедили его, что он должен скрывать от жены тяжесть своей вины. Волконский согласился и на свидании с супругой, состоявшимся 21 апреля 1826 года, он ни словом не обмолвился о том, что приговор ему будет суров.
По уговору с Раевскими он посоветовал жене покинуть Петербург и ехать заниматься их малюткой сыном.
Впоследствии Мария описала в своих мемуарах эту встречу:
Мы вошли к коменданту; сейчас же привели под стражей моего мужа. Это свидание при посторонних было очень тягостно. Мы старались обнадежить друг друга, но делали это без убеждения.
Я не смела его расспрашивать: все взоры были обращены на нас; мы обменялись платками. Вернувшись домой, я поспешила узнать, что он мне передал, но нашла лишь несколько слов утешения, написанных на одном углу платка, и которые едва можно было разобрать
Считая, что с мужем ничего страшного не произойдет, побудет в заключение, а потом, возможно, выйдет, как ее братья, или будет отправлен в ссылку неподалеку, Мария покинула столицу. Она наивно полагала, что ее мужа запутали и хитростью вовлекли в заговор.
Александр с отцом надеялись что, побыв рядом с сыном, Мария остынет в своем рвении находиться рядом с мужем.
10 июня 1826 года князя Волконского приговорили к отсечению головы, а спустя месяц государь смягчил приговор и сохранил изменнику жизнь. Вместо казни было велено «по лишении чинов и дворянства, сослать в каторжную работу на двадцать лет и потом на поселение».
23 июля князь был отправлен в Сибирь. Раевские, конечно, об этом знали в числе первых лиц, но продолжали оберегать Марию, ничего не сообщая о приговоре. Она же не понимала, почему нет никакой информации о муже.
А тем временем семья Волконского, в противовес Раевским, начала свою интригу. Сестра князя Софья писала брату:
Мужайся, мой друг, это последнее недолгое испытание; Мария решилась последовать за тобой, взяв с собой своего ребенка. Ты сохранишь их около себя
На момент написания письма, Мария еще ничего не знала о том, что муж отправлен в Сибирь, но Софья рассчитывала, что Сергей напишет жене благодарственное письмо, тем самым вынудив ее ехать за ним.
Раевские строго наблюдали за тем, какая информация поступает Марии. Письма, где было что-то, что могло ее травмировать, ей не доставлялись. Семья решила, что не будет торопиться, и постепенно подготовит Марию к известию о судьбе ее мужа.
В начале августа генерал Раевский сообщил дочери, что государь не будет казнить Сергея, но этой новостью он ее и не удивил. Она ведь не знала о том, какая вина мужа и ждала милости императора. Лишь к концу сентября родственники решились предоставить Марии всю информацию о Сергее.
Княгиня Волконская испытала настоящий шок поняв, как она заблуждалась все время, полагая, что ее мужа обманом увлекли в заговор. Возмущенная Мария вырвалась из-под опеки родственников и направилась в Петербург.
По дороге она заглянула в имение родственников мужа, и те с радостью начали ее «обрабатывать», объясняя, какое будет счастье, когда она соединится с Сергеем. Но их слова абсолютно не влияли на решение Марии, она без них решила, что последует за супругом.
Николай Николаевич Раевский был в отчаянии. Он не мог принять, что его дочь сама выбрала себе судьбу. Ему виделось коварное влияние со стороны родственников князя. Генерал прибыл в Петербург раньше Марии и ждал ее приезда, чтобы попытаться воздействовать на дочь.
Раевский не мог смириться еще и с тем, что он лично устроил брак дочери с мужчиной, который стал опасным преступником. Его ужасало, что Мария хочет пожертвовать собой ради никудышного человека, которого даже не любит.
Чтобы остановить дочь, Раевский даже писал Волконскому в Сибирь:
Властию моею я могу остановить ее, но сие должно происходить от тебя. Подумай, друг мой, перенесет ли она несколько месяцев путешествия, — подумай, можно ли нескольких месяцев младенца подвергнуть верной смерти, — какую может дочь моя доставить ему и тебе помощь!
Подумай, что она сим лишится своего звания, а дети, могущие от вас произойти, не будут иметь никакого. Сердце твое само скажет тебе, мой друг, что ты сам должен писать к ней, чтоб она к тебе не ездила
Несчастный отец настолько истерзался что, увидев дочь, быстро сдался под натиском ее страстных убеждений. Мария убедила отца не мешать ей уехать и просила его позаботиться о ее сыне Николае.
Расставаясь с дочерью, Раевский не выдержал и с ним случился истерический припадок. Он внезапно начал кричать:
-Запомни, если ты не вернешься к нам через год, я прокляну тебя!
Больше генерал Раевский не видел свою Марию. Ее решение и отъезд пагубно сказались на его здоровье, подорвав его душевные силы. Конечно, он простил свою дочь, но вряд ли простил себя, устроившего брак Марии с князем Волконским.
В сентябре 1829 года Николай Николаевич скончался. На момент смерти ему было 58 лет.
