— Куда ж ты, Санечка! – Умоляла мать. – К женатому. К ссыльному! Уж словно тебе не найти жениха?
— Люблю его. – Прошептала девушка. – И ребёнок будет.
Горько заплакала мать. Беззвучно бранился отец. Но сделать ничего уже было нельзя. Девятнадцатилетняя Александра Томникова в 1838 году выбрала любовь. И стала носить едкое прозвище – сожительница.
Светлые кудри разметались, светло-карие глаза горели, как два самоцвета. Даже небольшой шрам на щеке не портил его. Красавец полковник, барон фон Бригген, приехал свататься к Екатеринославскому губернатору Миклашевскому.
Софья, его семнадцатилетняя дочь, прятала смущенную улыбку. Она была без ума от этого человека! Герой, неоднократно награжденный, бравший Париж, и даже с пулей в голове продолжавший сражаться, сразу произвел впечатление не юную барышню.
Препятствий для их брака не было никаких. 14 июля 1820 года они поженились и выбрали местом своего постоянного жительства усадьбу Понуровка в Черниговской губернии. Светский сезон проводили в Петербурге, а благословенные теплые дни – на юге.
Уже на следующий год после свадьбы у них родилась дочь, Мария. И с той поры Софья была в тягости каждую весну…
Она мало понимала, чем занимается ее муж, кроме хозяйственных дел в усадьбе. Смутно догадывалась про масонскую ложу, радушно принимала многочисленных знатных гостей, которые заглядывали в Понуровку, но не прислушивались к их разговорам.
Как-то князь Трубецкой и Бестужев-Рюмин проговорили с бароном фон Бриггеном до самого утра. Софья ушла спать, не догадываясь, что готовится…
Софья была в тягости, когда произошло восстание. Тот год был страшным для нее – родился и сразу умер ребенок, а потом такие новости… Бригген, уже зная, что начались аресты, решил уехать за границу: сумел получить паспорт, приготовил пятнадцать тысяч рублей, простился с женой и детьми, и был таков.
Он проехал совсем немного, как сломался экипаж, и мрачный кучер рекомендовал барину вернуться назад. Карету починили, и можно было отправляться снова, когда за полковником явились люди в мундирах…
…Она кричала и не могла поверить. Слово «арест» впечаталось в память каленым железом. Бежала за экипажем, пока Софью не остановили — всё равно не догнать!
— Я не знал, что тайное общество хочет свергнуть царя. – Твердо говорил фон Бригген на допросах. – Не замышлял против государя и его семьи. Да, имел знакомства с упомянутыми лицами. Но лично в восстании не участвовал.
Это было правдой, но его все равно отправили на каторжные работы в Сибирь. Софья, только что разрешившаяся от бремени девочкой, принялась хлопотать о воссоединении с мужем. Но здесь вступились ее родные, Миклашевские.
Твердо и последовательно делали все, чтобы Софья не получила позволения уехать. Считали немыслимым такой шаг. Да, другие женщины бросали все и мчались за мужьями. Но зачем такая судьба Софье?
— У тебя четверо детей. – Говорили ей. – На кого ты их оставишь?
Она смотрела, как затравленная лань, и молча сжимала платочек. Вывести детей в Сибирь не было никакой возможности – официальное письмо в ответ на просьбу Софьи звучало категорично. Дети – дворянского сословия.
Их нельзя уравнять с обычными каторжанами и позволить растить их в стесненных условиях. Все, что сумела сделать Софья, это добилась скорого перевода мужа в Курган, где жилось намного легче.
Там, в Кургане, барон фон Бригген и повстречал ее – девятнадцатилетнюю Санечку, урожденную крестьянку деревни Рябково. Многие декабристы, поехавшие в Сибирь без жен, со временем заводили вторые семьи.
Некоторые даже женились на обычных девушках. Алекандр фон Бригген не надеялся, что когда-либо увидит свою жену. И, хотя вел с Софьей постоянную переписку, регулярно получал весточки от детей, обожавших его по-прежнему, ни разу не упомянул, что у него появилась сожительница.
Семья ругала Санечку. Нехорошо это было – жить без венца. Тем более, что сразу пошли дети! Сначала дочь, названная Екатериной. Потом подряд два мальчика, оба умерших в младенческом возрасте, затем еще дочь и сын…
Бригген не мог дать им свою фамилию, но мог признать и похлопотать дворянском статусе. Их записали как «Бароновых», некоторая отсылка к титулу отца…
Для своей второй семьи полковник приобрел в Кургане просторную усадьбу, причем оформил ее на имя невенчанной жены. Записана она в то время была уже в мещанское сословие, что нашло свое отражение в купчей.
Принадлежали Александре Тихоновне Томниковой дом и двор на Троицкой улице, амбар, кладовая, сруб для бани и земля…
Но ей претило ее незаконное положение. Злые люди всегда найдут возможность ткнуть в лицо лишний раз – сожительница! А тут еще стало очевидным, что Бриггена ждет амнистия… И возвращение домой… Без названной жены? Разумеется!
«Мысль, что я ее оставляю, — писал полковник своему давнему другу, князю Оболенскому, — так сильно на нее подействовала, что она впала в глубокую меланхолию… Эта кроткая тихая женщина дошла до сумасшествия. В припадках… рвала все на себе… и бросалась на людей».
Получив прощение в 1857-м году, Бригген не сразу уехал. Он считал, что непременно должен позаботиться о некогда кроткой Санечке, однако ее состояние только усугублялись. Лекари качали головами и не давали утешительных прогнозов.
— Может статься, — сказал однажды фон Бриггену старенький врач-поляк, — что зерна безумия посеялись в роду вашей названной жены задолго до вас. Не одно, так другое привело бы к такому исходу…
Мучиться угрызениями совести больше не имело смысла, и бывший ссыльный принял решение покинуть Курган. Взял с собой младших детей, оставив сожительницу на попечение старшей, уже давно замужней дочери.
Впрочем, Санечка не смогла ужиться с зятем и вскоре засобиралась обратно к себе. Дом, который купил для нее любимый человек, был для нее милее любого другого.
А для Бриггена возвращение к законной семье вышло тяжелым. Прошло слишком много лет. Сохранились воспоминания Бриггена о том, как он переступил порог дома, полного гостей:
«Господа! – сказал я простуженным голосом, — позвольте узнать, кто здесь моя жена?… Седая старуха вскрикнула, из ее рук выпал графин. Медленными шагами она приблизилась ко мне.. Сашенька, Сашенька, — простонала она».
Они не стали больше друг для друга прежними. Никогда. Всматриваясь в черты сморщенной старушки, фон Бригген не мог найти свою Софью. Да и характер этой женщины со временем стал словно жестче, тверже, резче… Они жили как соседи в Петергофе, в доме дочери. А в 1859 году фон Бригген скончался.
Пять лет спустя в Кургане случился пожар – усадьба, принадлежавшая Санечке, полностью сгорела. Это было настоящим ударом для покинутой. Окончательно потерявшая рассудок, женщина умерла год спустя.
Дети оплакали ее, но вот что с ними было дальше — увы, сказать трудно. Следы сына теряются, а о дочерях известно лишь, что обе вышли замуж.
