Содержание узников в монастырских тюрьмах невозможно сравнить с человеческим отношением к ним как к людям. Невзирая на то что они находились на территории монастырей, и главными надсмотрщиками были настоятели этих заведений, никакого святого или добросердечного отношения арестанты не испытывали.
Они содержались в душных каморках вечно, коротая дни в темноте, холоде, сырости, без права переписки и разговоров с кем-либо, перебиваясь хлебом и водой. Милость от вышестоящих чиновников приходила часто с опозданием, и просидев десятки лет в тюрьме, просто было уже некуда идти.
Появление тюрьмы при старинном монастыре или как она стала крепостью
Возникновение тюрем при монастыре наблюдалось в XVII-XVIII веках, а до этого неугодные и провинившиеся просто туда ссылались, чтобы содержать узников в кельях. На монастыри часто нападали грабители, разоряя их и разрушая. Поэтому в качестве защиты вокруг стали выстраивать громадные стены, башни, превращая их в неприступную крепость.
Иван Грозный ссылал неугодных в Соловецкий монастырь. Его примером воспользовались другие правители настолько массово, что мест стало недостаточно. Поэтому следующим преобразовали в тюрьму Суздальский Спасо-Евфимиев монастырь.
В Соловецком монастыре побывало примерно 500 узников, а в Спасо-Евфимиевом – 400 человек. На первый взгляд небольшое количество, но эти монастыри были не единственными, в которых содержали государственных и религиозных преступников.
К этому числу можно добавить Никоо-Корельский, Новгород-Северский, Юрьевский, Спасо-Преображенский, Псковский и многие другие монастыри.
В допетровские времена в монастырские тюрьмы ссылались преступники по решению не только царя, но также патриарха, митрополита и архиереев. С 1835 года уже требовалось Высочайшее повеление, чтобы виновного поместить в монастырскую тюрьму.
Этому предшествовала ревизия, которая была произведена в монастырях, где содержались узники. Было обнаружено много нарушений, поэтому установили новую цепочку подачи ходатайства.
Распоряжение Екатерины II о ссылке и заточении неугодных
В 1766 году Екатерина II издала указ содержать 10 колодников в Спасо-Евфимиевом монастыре для их же благости, и если будут последующие узники, то отводить им место и исправлять в уме. Попечение возлагалось на архимандрита из Святейшего Синода.
К указу прилагалась инструкция о содержании узников. Его смысл доводился как до губернатора, так и до настоятеля монастыря, на которого в принципе возлагались обязанности по присмотру за колодниками.
Узников часто называли «безумными», поэтому и отношение к ним было строгое. По инструкции им должны были отвести покои на 2-3 человека, но если кто-то будет «сумасбродничать», то поместить его одного в покой и не давать пищи, пока не успокоиться. При поступлении у него нужно отобрать все, что ему может навредить «по безумию» – оружие и другие предметы.
Не давать ничего из того, чем можно было бы написать послание. Письма не принимать и не отсылать. Если узник будет вести себя смиренно, его можно допускать до церковной службы, но с охраной, чтобы не было возможности сбежать.
В инструкции обозначалось, что караульным запрещается вступать в связь с узниками, не слушать их речей. А чтобы раскольники не могли повлиять на умы, караульных меняли каждый год. Считали, что они могут сжалиться над участью пленника и послабить его условия нахождения в неволе.
Хотя за это и сами могли поплатиться. Так, один пожалел колодника, который сидел в яме, и того донимали крысы. Караульный подал „вору и бунтовщику Ивашкѣ Салтыкову“ палку, чтобы тот смог от них отбиваться, но за это его наказали: „битъ нещадно плетьми“.
Без надежды на свободу: как и кто попадал в монастырские тюрьмы
В числе колодников и арестантов могли быть офицеры, лица духовенства разного звания, а также заключались под стражу бояре, князья, графы, раскольники, сектанты, изредка крестьяне и иностранцы. В 1773 году в тюрьму попали француз Бардио и немец Крюгер, просидев в ней 18 лет, и там же скончавшись, не выйдя на свободу.
О причине помещения заключенного в тюрьму писали в общих словах «виновен» и не более. Но потом к этому прилагался большой список указаний, как и где его содержать. Без срока содержания узники могли провести свои дни в тюрьме до самой смерти.
Выпускали «раскаявшихся», но это определял настоятель монастыря, архимандрит, причем подавать такие прошения в Синод не спешили, чтобы не брать на себя лишнюю ответственность. Часто писали в обвинении «содержать вечно», а в особых случаях даже имена арестанта не указывали. Он как поступал под номером, так и умирал безликим.
В тюрьму в основном попадали староверы, раскольники, сектанты, и таких переубедить было трудно. Они так и умирали, не раскаявшись в своих деяниях и помыслах. Даже возраст не влиял на освобождение.
Содержание колодников и арестантов в монастырских тюрьмах
Кладбищем для арестантов служил сад при монастыре, в котором и хоронили, но без надгробий и указаний фамилии и имени. В случае с главными раскольниками и сектантами от могилы вообще не оставляли и следа. Ее закапывали вровень с землей, а поверх укладывали дерн, чтобы не началось паломничество последователей.
В монастырских тюрьмах отводились очень маленькие помещения для узников. Настолько, что между кроватями мог пройти только один человек, окна не открывались, помещения не проветривались, а в одиночных иногда даже выпрямиться места не хватало, настолько они были низкими.
Но были еще и ямы, вырытые на 2 метра в глубину, и только по краю обложены кирпичом, в которых содержали колодников. Сверху она закрывалась настилом, а еда подавалась через отверстие в нем. В таких ямах колодникам досаждала не только сырость и темнота, но и крысы, привлекаемые особенно запахом от ран.
Условия содержания в монастырских тюрьмах могли негативно влиять на любого здорового человека, не говоря уже о том, что узник с психическим расстройством лишался последней надежды на выздоровление.
Но именно такие часто попадали в тюрьмы, потому что совершенные преступления или действия происходили на фоне их больной фантазии или умозаключений. Хотя и здоровые теряли рассудок, проведя 10-20 или более лет в одиночной каморке, прикованным цепями, в темноте и сырости.
В зависимости от настоятеля монастыря жизнь у колодников могла быть сносной или ужасной. В некоторых случаях им разрешалось передвигаться коридорами, общаться и только на ночь уходить в свои каморки, где их запирали. Они сами ходили за водой, могли посещать баню.
Но даже при таком попущении летом условия снова ограничивали. На Соловках это было связано с началом судоходства и риском того, что узники могут сбежать.
В других монастырях – летом прихожан становилось больше, и было не желательно, чтобы узники попадались им на глаза. Но были и другие настоятели, которые вообще запрещали выпускать узников, кормить только хлебом и водой, причем и другие вводили строгости.
Например, таким был архимандрит Досие Немчинов в начале 30-х годов XIX века. Священник Лавровский, бывший узником в монастыре, описал «несносным игом» тюрьму под его руководством.
К колодникам не допускались врачи, и даже находясь при смерти, разрешалось на один раз снять печать с камеры, чтобы пустить духовника на исповедь, а потом снова закрыть дверь на замок и запечатать.
Срок заключения узников в монастырских тюрьмах
В предписаниях, следовавших за узником, чаще сообщались условия и меры содержания, а о сроках писали – до исправления, для смирения. Бессрочные ссылки по тюрьмам были описаны в списке арестантов Соловецкой тюрьмы, составленные в 1855 году.
Игумен Селенгинского манастыря был лишен всех регалий и помещен в тюрьму за «богопротивные деяния». Отсидел 21 год. Крестьянин Калужской губернии за наложение на себя крестного знамения двуперстием и «сказание нелепостей» – 25 лет.
Крестьянин Егор Афанасьев за невыполнение епитимии, за убийство малолетнего сына, за отступление от православной веры и вступление в раскол – 29 лет. За вступление в секту скопцев мещанин Семен Кононов просидел 33 года в тюрьме.
Крестьянин Семен Шубин пробыл в тюрьме 43 года, обвиняемый за старообрядчество и богохульные слова. В тюрьме ему исполнилось 88 лет в 1855 году. Но даже такой возраст не повлиял на смягчение наказания. Архимандрит монастыря указывал, что крестьянин продолжает упорствовать, не ходит в церковь, что у него грыжа, но врачевания нет, как и лекарств.
В конце объяснительной добавляет, что невежество и тупость не даются увещеваниям, поэтому считает, что Шубину необходимо продлить теперешнее положение.
С таким же объяснением имеется записка о состоянии и положении крестьянина Антона Дмитриева, которому 81 год, и он «заключен навсегда». В тюрьме просидел 65 лет, а когда узнику исполнилось 90, его решили освободить.
Но просидев столько лет, у него не осталось ни родных, ни дома, о чем он и заявил. Ему было дозволено доживать век в монастырской тюрьме, но не в роли арестанта.
Узников в Соловках с большим жизненным сроком было всего 11 человек. Многие быстро умирали, потому что попадали в казематы после пыток. Страшные и мрачные монастырские тюрьмы закрылись только в начале XX века. В 1903 году перестала существовать Соловецкая монастырская тюрьма, и это было уже достижением, которое разделяло людей от средневековых методов наказания.
