— Мама, мамочка! — пронзительный крик прорезал воздух. Высоко подняв юбку, девочка бросилась к рухнувшей на землю матери.
Тяжело опустившись на влажную от росы траву, не боясь замарать платье, она потянулась, чтобы отвести волосы с любимого лица. И вдруг отпрянула, не сдержав крик ужаса. Некогда красивое лицо матери было страшно изуродовано сабельным ударом, пришедшимся наискось.
Чтобы не видеть пугающей картины, девочка уткнулась в юбки мертвой матери и разрыдалась. В тот же день она поклялась, что отомстит, навсегда поставив точку в этой ужасной истории.
Никто доподлинно не знал, что за черная кошка пробежала между соседками-помещицами Ольгой Петровной и Екатериной Васильевной. Мало ли поводов для ссоры! Может земельный спор вышел или из-за продажи крепостных схлестнулись?
А, может, и вовсе глупость какая, сущая нелепица, приключилась: в похожих нарядах, из города привезенных, в обществе появились. Или — ах, об этом тихо шептались с напускной застенчивостью прикрываясь веерами, — и вовсе вышло амурное недоразумение. Обе дамы-то — хотя и не юны, но в самом соку.
И Ольга Петровна, и Екатерина Васильевна ситуацию прояснить не спешили, что лишь добавляло остроты слухам, окутавшим Орловскую губернию. Что-то неладное виделось в их ссоре, ведь, казалось бы, на роду им написано подружиться.
Мало того, что соседки, так еще и судьбы имеют удивительно схожие. Обе рано потеряли мужей, обе воспитывают дочерей сходного возраста…Отчего бы им не сблизиться, да и наезжать друг к другу, коротая длинные вечера под неспешную беседу за чаем?
Однако не случилось между дамами дружбы. И чем дальше — тем глубже становился разлад. Ходили слухи, будто Екатерина Васильевна на Ольгу Петровну напраслину возводит: язык — что помело.
Да и Ольга Петровна не отставала от заклятой соперницы, в меру сил и возможностей стремясь испортить ей жизнь.
Только и было слышно, что одна помещица другой покрепче насолить пытается: то мужичков своих пошлет к соседке в лес дрова рубить — будто, мол, заплутали случайно, то чужую девку, пойманную в ягодных кустах, покрепче хворостиной отходить велит.
До того дошло, что Орловская губерния надвое разделилась: одни за помещицу Заварову стояли, другие — за Полесову. Если в гости к одной заезжают, то к другой уже на порог не ступят. Если одну хвалят, то про другую — слова доброго не скажут.
Только все ж гадают: чем дело кончится? А в том, что непременно кончиться должно — и сомнений нет. Слишком взрывной характер был у обеих дам, слишком ярко пылала взаимная ненависть.
Теплым июньским днем 1829 года разнеслась по всей губернии страшная весть. Ольга Петровна Заварова схлестнулась с Екатериной Васильевной Полесовой при самых трагических обстоятельствах — на дуэли.
Взяв двух гувернанток-француженок в качестве секунданток и обеих дочерей, женщины встретились на поляне. В качестве оружия были выбраны сабли, унаследованные от покойных мужей.
Доподлинно неизвестно, учились ли дамы драться, или лишь сила ненависти толкала их на бой, но все окончилось страшно и кроваво. Ольга Петровна поразила заклятую соперницу в живот, но и сама не спаслась от удара.
Собрав последние силы, Екатерина Васильевна взмахнула саблей, опустив ее на голову обидчицы. Словно подкошенная, Заварова рухнула на траву.
Через несколько дней состоялись одни печальные похороны, следом — другие: мужчины отводили глаза, дамы плакали. Первой прощались с помещицей Заваровой, потом — с Полесовой, так и не оправившейся от раны.
— Жаль девочек, остались сиротами, — говорили тогда.
Четырнадцатилетние дочери отчаянных дам, в один день потерявшие матерей, производили гнетущее впечатление. Затянутые в черное, с бледными от пережитого лицами и застывшей тоской в глазах, они казались воплощением горя.
— Ох, что-то будет, — вздыхали соседи. — Глядишь, в матерей пошли девчонки.
И мало кто удивился, когда спустя пять лет вновь прогремела страшная весть. В тот же июньский день с теми же секундантками сошлись на дуэли Александра Заварова и Анна Полесова.
Не зная жалости, стремясь отомстить за матерей, они сражались на шпагах, решив идти до конца. В тот день удача оказалась на стороне Александры: Анна была убита.
Росчерком шпаги в истории была поставлена точка. А о том, что стало дальше с девятнадцатилетней Сашей история, увы, умалчивает.
