— Не прощается такое. Изведу. – Ласково говорила она. Глаза молодой женщины при этом оставались ледяными, отчего собеседника пробирал неимоверный ужас.
Двадцатилетняя вдова, княгиня Старицкая, не зря получила прозвище «Лютая Ефросинья». Была у неё и сила, и характер, и природная жёсткость. Царица Елена Глинская получила в её лице очень опасного врага.
Шестнадцатилетняя красавица с тревогой прислушивалась к голосам в горнице. На двор князя Хованского приехали сваты, и не какие-нибудь! От самого князя Андрея Старицкого, меньшого брата государя Василия Третьего! Прислуга сбилась с ног, накрывая на стол.
Девушку-невесту на порог не звали – такие дела решались без дочерей. Но по взволнованному лицу матери, которая выбежала на секунду отдать какие-то распоряжения, Ефросинья поняла: всё решилось.
Жениху исполнилось сорок три, и он был моложе своего будущего тестя. Была бы воля князя Старицкого, пошел бы он под венец лет на двадцать раньше! Но жениться было нельзя, невозможно. Таков был приказ Василия III.
Всем своим братьям он запретил брать жен, пока у него самого не родится наследник. Опасался соперничества с племянниками… Однако бежали годы, а у Василия детей так и не появилось. Оставался государь без сыновей, ходили холостыми и его братья.
«Неплодная у нас царица, — шептались в Москве. – Как смоковница из притчи. Государь и шелками, и золотом, всем её одарил, в царских палатах поселил, а она всё равно пустая!».
«Неплодную» изгнали в монастырь, а в царском тереме поселилась новая жена – Елена Глинская. Почти отчаявшийся государь вскоре радовался двум детками – Ивану и Юрию, и только тогда милостиво разрешил братьям: «Женитесь!». Вот 2 февраля 1533 года Андрей Старицкий и повёл под венец красавицу княжну Ефросинью.
На венчании в Успенском соборе Кремля присутствовал и государь с женой и старшим сыном. Молитвы над новобрачными читал сам митрополит Даниил. А потом пировали – широко, радостно, дружно.
Ефросинья понесла так скоро, что князь нарадоваться не мог – счастье в его доме вот-вот удвоится! В августе, когда его отправляли оборонять южные рубежи, нежно прощался с супругой и просил её позаботиться о себе и о ребёнке.
Но осенью ему пришлось бросать все дела и мчаться к брату: Василий III занемог. Был у него нарыв на ноге, который вдруг стал сильно беспокоить государя. А потом дело стало развиваться так дурно, что правитель лишился чувств.
Его с трудом довезли до села Воробьёво. Еле живой, государь подписал завещание в пользу своего старшего сына Ивана. Ближние бояре и брат, князь Андрей Старицкий, оставили свои подписи на документе. 3 декабря 1533 года Василия III не стало. А Ефросинья почти в то же самое время впервые услышала крик своего ребёнка…
— Теперь наша жизнь зависит от милости царицы Елены. – Хмуро говорил князь Старицкий.
Невестка не нравилась ему, и Ефросинья разделяла его точку зрения. Высокомерная, холодная, а теперь и наделенная огромной властью, Глинская казалась княгине женщиной с двойным дном.
Потом поползли слухи – есть у царицы друг по сердцу, которому она щедро жалует деньги и владения… Когда же князь Старицкий заикнулся о расширении своих угодий, ему резко отказали.
Елена Глинская проявила себя так быстро и так неожиданно, что все вокруг диву давались. А ведь при муже, при Василии III, едва глаза поднимала! А теперь? Собственного дядю за проявление инакомыслия отправила в темницу. А потом и деверя, князя Дмитровского. Уморила обоих!
Андрей с Ефросиньей и ребенком отбыли в Старицу. Туда же стали съезжаться недовольные.
— Крута Глинская на расправу, — жаловались бояре. – Тешит только своего друга, князя Телепнева-Оболенского. Ничего для него не жалеет! А нас готова извести по первому наговору.
— Только ты, князь Андрей, можешь это исправить. – Вторили другие. – Только у тебя и силы есть, и права на престол… Что там ребёнок, Иван? Мал еще править. Да при такой-то матери! А меньшой княжич вообще без ума и понимания, ни говорит, ни слышит. Только мычит. Нужны нам такие правители?
Слушала Ефросинья и сердце её наполнялось гордостью. Она любила мужа, восхищалась его силой, и была согласна с боярами – у Андрея получилось бы стать государем! Поэтому, когда он поехал к Елене Глинской, чтобы разведать, как обстоят дела в Москве, страшно тревожилась.
— Не отпустят они тебя! – Умоляла Ефросинья. – Уморят!
— Не сподобятся. – Хмыкнул князь Старицкий и вскочил в седло.
Он, действительно, вернулся живым и здоровым. И был задумчив. Не понравился ему тон Елены, услышал он в её голосе скрытую угрозу. Наверняка умышляет против семейства Старицких, уж больно близко они стоят к трону… Поэтому, когда Андрею предложили укрыться в Литве, он согласился. Это был разумный выход.
Но его предали. Кто-то сообщил Елене Глинской о планах князя, она выслала отряд, чтобы помешать Старицкому. А тот в ярости разослал боярам письма, в которых призывал присоединиться к нему в поход против женщины, которую он считал недостойной трона…
Поднимался настоящий бунт против власти, но князь Старицкий проиграл. 1 июня 1537 года Андрей и вся его родня попали в темницу.
Ефросинью держали отдельно от мужа, и она не ведала, что происходило в его каземате. А в декабре ей принесли весть: плачь, княгинюшка. Не стало твоего мужа. Ей же только исполнился двадцать один год…
Князя Старицкого предали земле с царскими почестями. Но Ефросинья ни о чём не забыла. Вот тогда-то она и принесла свой обет: извести врагов своего мужа. Несмотря на запреты, сумела передавать на волю письма и записки, и с большой радостью узнала, что 4 апреля 1538 года отправилась на небеса царица Елена Глинская… Молодая, здоровая, и так внезапно!
Три года спустя ей позволили покинуть свою темницу, а потом вернули сыну владения мужа – княжество Старицкое. Мальчику Владимиру позволили расти вместе с государем и его братом, но не было и дня, чтобы Ефросинья не вспоминала про данное обещание.
Владимир был взбалмошный, весёлый, увлекающийся. Более других почитал свою мать, не решался ей перечить. Разве что жену привел по своему вкусу… С этим Ефросинья не была согласна, и невестку откровенно не любила. Даже когда ей принесли показать внука, малыша Василия, ребенка взяла, а на мать даже не посмотрела.
В марте 1553 года царь и великий князь Иван IV серьезно захворал. Да так, что его поспешно соборовали. Ефросинья в своем тереме нервно мерила шагами комнату: вот он шанс! Такого больше не будет! Нужно срочно решаться!
— Ты и только ты должен править. – Говорила она сыну. – Ты – потомок Ивана Третьего и князя Гедимина. Сильнее, крепче, старше, чем сын царя!
Бояр и придворных в те чёрные дни заставляли поставить «крестоприводную запись». Дескать, признаем царевича Дмитрия своим государем. Его, и никого другого. Многие в ту пору возмущались: к чему сажать на трон ребёнка?
Уже видели такое, и ничего хорошего не вышло! А есть князь Старицкий! Им возражали — есть прямой наследник, все права у него. В конце концов, пришли и к Ефросинии.
— Оставь подпись, княгиня. – Требовали от неё.
Но она не брала в руки перо. Лишь на третий раз, понимая, что перевес не за нею, Ефросинья расписалась на бумаге.
Государь поправился и был в страшном гневе, когда узнал, что затевался заговор. Старицкие уехали в свой удел, подальше от Ивана IV. А в июне 1553 года при странных обстоятельствах погиб его сын, царевич Дмитрий. Тот самый, которому присягали на верность… Была ли то случайность, или к этому была причастна лютая Ефросинья? Судачили об этом многие…
Нелюбимую невестку княгиня Старицкая вскоре удалила с глаз – добилась, чтобы сын отправил молодую женщину в монастырь. Второй женой князь обзавелся всего несколько месяцев спустя, при явном содействии матери. А царь сменил гнев на милость и даже присутствовал на свадьбе двоюродного брата. Мир и благоденствие? Как бы не так!
Сын Елены Глинской никогда не доверял Ефросинье Старицкой. Когда в 1563-м году на неё поступил донос – что умышляла против государя и его семьи – женщине приказали уехать в монастырь. Известие она восприняла с усмешкой, и на постриг согласилась.
Горицкий монастырь, куда она отправилась, сама же Ефросинья и основала, а потому был он для неё не темницей, а настоящим домом. Выезжала, когда хотела. Принимала гостей. Радовалась визитам сына и с тревогой слушала, что над Владимиром сгущаются тучи.
Заигрались Старицкие, не распознали беды. Считали, что родство с правящей династией делает их неуязвимыми. Или, по крайней мере, убережёт их в какой-то степени. Не вышло. После очередного доноса князь Владимир Старицкий был схвачен вместе с семьей. Он, его жена и несколько детей погибли 9 октября 1569 года.
Месть государя – он верил в причастность Старицких к нескольким смертям в своей семье – докатилась и до Ефросиньи. Всего двумя днями позже ее не стало. Вместе с именем княгини Старицкой упоминаются еще двенадцать: монахинь Горицкой обители и прислуги…
Несколько выживших детей князя Старицкого не оставили потомства. Эта ветвь Рюриковичей обрубилась в шестнадцатом веке навсегда.
