— Алло, алло, — женщина кричала в телефонную трубку, — меня слышно?
— Да-да, говорите, — сквозь потрескивания на линии пробивался глуховатый голос.
— Скажите, найдена? Жива? А муж, муж тоже жив?
Надежда и страх сплелись в тугой ком, мешавший говорить и дышать. За каждым словом — сотни, тысячи дней, проведенных с мыслями о близких. Пролитые в подушку слезы, разлетавшиеся во все углы большой страны письма: вдруг кто-то помнит? кто-то ответит?
И голос по радио, который каждое 13 число месяца зачитывал короткие сводки — выдержки из нечетких детских воспоминаний и сухие, полные боли, строки из писем взрослых.
«Помогите найти мою бабушку Настю (отчества не знаю), если она еще жива, сейчас ей годов семьдесят. Была бы ей не лишней моя помощь».
«Я, Каренина Анна Аркадьевна, была найдена в Харькове, воспитывалась в детском доме, работаю токарем».
«Ко мне подошла женщина в военной форме — это была Носенко М. В. Она увезла меня к себе домой. У нее был сын Славик и бабушка. У нее была еще дочь Вита, но она умерла. И когда я стала жить у них, они стали все звать меня Витой.
Это имя я ношу и сейчас. Потом они сдали меня в детский дом…». — из писем, вошедших в книгу Агнии Барто «Найти человека».
После большой войны, изломавшей миллионы судеб, каждый потерянный ребенок, воспитанный в детском доме, надеялся, что ему еще повезет — найдутся родные люди. Каждая мать верила, что малыш, исчезнувший в хаосе эвакуации, выжил и вырос, став достойным человеком.
И не было счастливее — и страшнее — момента, чем однажды поднять телефонную трубку и услышать известный всему Союзу голос Агнии Барто или получить от нее короткую телеграмму: живы, нашлись.
Многие сожалели, что радиопередача «Найти человека», через которую искали друг друга потерянные во время Великой Отечественной, стала выходить слишком поздно — в 1965 году, спустя долгих 20 лет после победы.
За это время умерло немало свидетелей довоенных событий, померкли, стерлись в памяти далекие счастливые дни. И оттого поиски оказывались особенно трудны, но люди не теряли надежды.
«…Мама сидела на полу убитая. Дом горел».
«… Мама была тяжело ранена и умерла. Могилу ей мы выкопали в сарае».
«Была бы у меня мать, пусть старенькая, седенькая…».
Все началось в 1947 году: тогда Агния Львовна Барто, детская поэтесса, опубликовала поэму «Звенигород», в которой рассказывалось о детях военных лет, нашедших приют в детском доме.
«Вдруг настанет тишина,
Что-то вспомнят дети…
И, как взрослый, у окна
Вдруг притихнет Петя.
До сих пор он помнит мать…
Это только Лелька
Не умеет вспоминать —
Ей три года только.
У Никиты нет отца,
Мать его убита.
Подобрали два бойца
У сожженного крыльца
Мальчика Никиту».
Стихи, написанные для детей, взрослые не могли читать без слез. Слишком глубоко трогали душу простые строки.
«Звенигород» разлетелся по всему Советскому Союзу, и в 1954 году в далекой от Москвы Караганде впечатленная библиотекарша прочла их уборщице Софье Ульяновне Гудевой, которая давно искала свою дочку Ниночку, потерянную во время войны, и искренне верила, что малышка не погибла, попав к людям, которые смогли о ней позаботиться.
Истории детей больно задели Софью Ивановну, и она решилась — отправила Агнии Львовне письмо, рассказав о своей беде.
Без особой надежды, — но попытка ведь не пытка? — Барто обратилась в Отдел розыска управления милиции, где согласились ей помочь. И через долгих 8 месяцев восемнадцатилетняя Нина нашлась! В городе Умань она трудилась на швейной фабрике. И, получив радостную новость, бросила все, отправившись в Казахстан. К маме.
История Гудевых показала, что и годы спустя люди пытаются залечить нанесенные войной душевные раны, не забыв родных и близких.
Оттого-то Агния Барто предложила дать семьям еще один способ воссоединиться. Ведь не только адресные запросы и милиция может помочь.
Откликнутся неравнодушные, напишут случайные свидетели…Вдруг удастся кому-то помочь? И действительно, передача «Найти человека» быстро обрела популярность: из разных концов страны шли письма на радиостанцию «Маяк».
Обращались не только ищущие: соседи, коллеги, учителя, врачи и воспитатели писали за тех, кто не мог или от неверия не хотел сделать это сам.
«…Вы говорили, что мать ищет двух сыновей — Колю и Валерия Перевожкиных… Дело в том, что Николай Иванович Перевожкин — мой сосед и сотрудник. Я знаю, что в войну он потерял родителей и воспитывался в детском доме. Он вашу передачу не слышал, и я пересказала ему все…»
«Мне хочется рассказать вам об одной «подозрительной» девушке… На отделении португальского языка филологического факультета ЛГУ учится очень славная девушка Алла Филипповна Юхимович, которая сомневается в том, что ее имя настоящее».
Иногда случалось чудо — находились родные, иногда — нет. И выросшие дети войны так и оставались безымянными, не помнящими родства. А матери до самой смерти ждали, лелея в сердце надежду даже в самых безнадежных случаях.
Как в истории бывшей узницы Освенцима, знавшей, что одна ее дочь погибла в печах концлагеря, а вторая, возможно, выжила, и носит на руке навсегда въевшийся в кожу номер 77325. Свою девочку она так и не нашла.
Несравнимые с горем потери, но все же грустные истории случались и с теми, кому удавалось отыскать потерянную родню. Такова жизнь! Встречаясь спустя годы, близкие обнаруживали, что давно и сильно разошлись между собой: различным образом складывались их судьбы, и на жизнь они тоже смотрят по-разному.
«Мы с дочерью хотели бы жить вместе, но она боится, что мы с ней по-разному смотрим на многое, ведь она росла не возле меня», — жаловалась в письме Агнии Львовне Екатерина Петровна Т., благодаря передаче встретившая выросшего без нее ребенка,
— «Вы не думайте, я все равно счастлива уже одним тем, что она жива, это главное, я же считала ее погибшей».
Знакомое Екатерине Петровне беспокойство, вероятно, чувствовала Ниевес Гарсиа, в конце 1930-х годов бежавшая от войны в Испании, и настигнутая уже другой войной. На корабле, плывшем в СССР, Ниевес познакомилась с молодым моряком Василием Рыбаковым, родила дочь Терезу.
Однако с началом Великой Отечественной муж ее ушел на фронт, а она попала под бомбежку: раненую, ее увезли в госпиталь, дочь осталась с соседкой, а после того, как Ниевес выпустили из больницы, найти ребенка она не смогла.
Программа «Найти человека» сумела помочь Гарсиа: Тереза нашлась в Алма-Ате. И, внезапно, откликнулся Василий Рыбаков, не погибший в войну, как думала Ниевес: вернувшись и полагая, что жена умерла, он нашел другую женщину, обзавелся новой семьей…
Не сломала ли эта встреча с прошлым все, что было построено заново?
Передача «Найти человека» шла почти десяток лет — до 1973 года, когда поток писем превратился в тонкий ручеек. Одни за давностью лет уже утратили надежду, другие умерли.
За то время, что Агния Львовна Барто выступала на радио, своих близких нашли около 1000 человек. Немалое количество! Заветные слова «найдены, живы» слышались не всегда, но каждый раз — каждый бесценный раз! — они согревали душу людям, измученным страшными годами войны. И дарили надежду. А это — дорогого стоит.
