Свою невестку она люто возненавидела с первого взгляда. Дочь врага, внучка Батыя! Она была живым напоминанием о той боли, которую перенесла княгиня Мария Михайловна. И вот теперь ей надлежало обнять эту худенькую девушку, словно родную дочь.
Подняв укоризненный взор на сына, княгиня натолкнулась на его холодный уверенный взгляд. Ордынка поселилась в княжеском тереме и была теперь главной женщиной для Глеба Белозёрского. «Не отмолить нам этого», — прошептала мать.
В двадцать пять лет княгиня Мария Михайловна почти полностью поседела. Вести, которые ей принесли, превратили молодую женщину в высохшую старуху. 4 марта 1238 года в Шернском лесу не стало ее любимого – ростовского князя Василько Константиновича.
После битвы на реке Сити он попал в плен к самому Батыю, который предложил ему покровительство. Но гордый князь отказался присягать на верность ордынцу, за что и был предан смерти. Когда его привезли в родные края, тысячи людей вышли проститься с ним.
«Рыдало народа множество православного, зряще отходящим отца и кормителя сирым… На весь бо церковный чин отверз ему Бог очи сердечные…» — говорится в Никоновской летописи.
Прижимая к себе двух сыновей, княгиня дала клятву: они выстоят в этом страшном противоборстве. Выучатся, вырастут, отомстят за отца. Старший, Глеб, был очень похож на Василько – такой же высокий, кудрявый, со светлыми очами.
Мария Михайловна, женщина в высшей мере образованная, не жалела сил и средств, чтобы обучить его уму-разуму. Вышел из юноши подлинный княжич – готовый преемник своего героического отца!
Но ростовскую вотчину родственники ему не оставили. «Пусть именуется князем Белозерским», — предложили Глебу. В семилетнем возрасте он поехал в Орду получать ярлык на княжение. Мать с ума сходила от беспокойства… Но Батый был настроен миролюбиво. Глеб вернулся из Орды владетельным князем.
Мать питала его ненавистью, а в Орде его принимали с почетом. Два мира были такими разными… Он не единожды ездил к врагам. Он должен был бы ненавидеть их, но никак не получалось. Хан был неизменно вежлив с ним, задавал вопросы о его родных краях, а потом заговорил о женитьбе.
Глебу предложили в жены дочь Сартака, правнука Чингисхана. Летами она была ровесницей Глебу, а в вопросах веры нисколько не смущалась. Если нужно принять православие – так почему бы и нет? Раз ордынская родня хочет этого брака…
Сначала она показалась ему чужой – совсем не тот разрез глаз, иной изгиб тонких бровей, похожих на змейки. Да и кожа – смуглая, точно масло. Волосы цвета воронова крыла свободно падали ей на плечи, не так, как у девушек на Руси.
А держалась она с достоинством, смотрела прямо. Знала, что она ханская дочь, что за ней стоят десятки влиятельных родственников, готовых в любой момент пустить в ход мечи и стрелы.
— Красивая? – Усмехнулся хан.
Глеб молчал.
— Будет хорошей женой. Умна, послушна, воспитана так, чтобы почитать мужа. Не скажет слова поперек. Если, конечно, и ты будешь достоин ее.
Решено было, что ордынку сначала крестят. Весной 1257 года священник произнес над ней молитвы и нарек Феодорой. А потом молодых и обвенчали. Феодора Сартаковна, княгиня Белозерская, получила в приданое щедрые дары. Когда вернулись в родные для Глеба места, ехали за молодыми повозки с мехами и золотом.
Мать вышла на крыльцо и долго молчала. Феодора поклонилась ей, как ей велели. Но свекровь не спешила обнимать невестку, и ее плотно сжатые губы были явным свидетельством ее неудовольствия.
— Так было нужно. – Коротко сказал Глеб.
Нелегко ей пришлось в княжеском тереме. Чужеземку – пусть и княгиню – рассматривали как диво дивное. Прислужницы посмеивались и злословили, будучи уверенными, что Феодора Сартаковна их не понимает. А когда уяснили для себя, что княгиня не диковинный зверек, стыдливо замолчали.
Она хотела учиться. Была послушна – как и обещал хан. Впитывала новые традиции и порядки, но все равно боялась свою свекровь. Когда Мария Михайловна входила в ее покои, сжималась и едва могла что-то вымолвить. Чувствовала, что не будет между ними никогда понимания…
Дети в то время рождались часто, но часто и умирали. У Глеба и его ордынской жены было не меньше восьмерых детей, но выжили только трое – дочь, Мария, и два сына – Демьян и Михаил. Только при виде внуков смягчилось сердце княгини Марии. Только тогда она стала к невестке ласковее.
Мария Михайловна закрыла глаза навеки в 1271-м году. Ордынка сама вложила ей в руки большой серебряный перстень – память о погибшем Василько. А два года спустя умерла и Феодора – при рождении очередного ребенка.
Муж пережил свою жену-ордынку на пять лет. Его наследником стал Михаил, который получил ярлык как князь Белозерский и Ростовский. Как и отец, он был тесно связан с Ордой, неоднократно посещал своих родных со стороны матери.
Феодора Сартаковна – одна из немногих ордынок, которым судьба приготовила взойти на русский княжеский трон. За всю историю нашей державы, таких насчитали одиннадцать.
