Когда крепостную позвали ко столу, она поначалу заробела. «Иди, иди, Таточка, — ласково сказал барин. – Княжны не против». На самом деле, Екатерина и Анастасия Трубецкие были очень даже против! Взметнув ко лбу тонкие брови, они ясно дали понять, как оскорблены поступком отца.
Он усадил за обеденный стол, рядом с ними, какую-то дворовую! Будто бы она была им ровней! Летом 1788 года в этом доме всё шло наперекосяк. А сам князь Трубецкой словно ударился во все тяжкие.
Белая косыночка в отцовской спальне попалась на глаза Анастасии совершенно случайно. Приехав из Петербурга навестить пожилого отца, она начала настоящее расследование. Кто посмел?
Кого приблизил князь? Шестьдесят лет минуло Петру Никитичу – а он туда же, словно юноша! Подробно расспрашивала дворню, грозилась наказать, если что утаят.
— Да вот же, барышня, — запинаясь от волнения, рассказывала старая нянька Тимофеевна, — секрета и нет никакого в помине. По вечерам зовет его светлость к себе Наталку-горничную, она у нас грамотная. То заграничные журналы князю читает, то книги. А князь ее по-французски выучил!
Всплеснув руками, Анастасия долго не могла успокоиться. А потом отписала родной сестре, Екатерине, чтобы и та немедленно мчалась в усадьбу. Дело приобретало нехороший оборот: какая-то дворовая проникла в душу к князю, их отцу.
По-французски училась читать! Неровен час, приберёт к рукам власть в поместье. Будет другим дворовым указывать, что делать!
Екатерина приехала так быстро, как только смогла. А потом обе дочери устроили отцу настоящий допрос. Дескать: всё знаем про горничную и про белую косыночку в опочивальне. Это вы няньке да кухарке рассказывайте, что журналы читаете. Мы-то жизнь знаем.
— Ну и что ж тут такого, милостивые сударыни? – Расхохотался отец. – Это, чай, не запрещено? Тата! – Крикнул он громко. – Веди сюда Настеньку. Что теперь скрывать…
Две минуты спустя в гостиную вошла молодая полная женщина с круглым румяным лицом. Просто, но очень опрятно одетая, она держала за руку девочку с испуганными глазами. Светленькая, белокожая, худенькая, она была до того похожа на Петра Никитича, что княжны переглянулись.
— Не ожидали? – Хмыкнул князь. – Прошу любить и жаловать. Перед вами дочь моя, Настенька. Меньшая, последочек мой. Никого со мной в поместье не осталось, все дети разъехались. А Васенька-сынок умер… — Голос Трубецкого дрогнул. — Так что осталась у меня одна отрада – Таточка и дочь наша.
После этого князь Трубецкой заявил, что нынче на обед ждёт дочерей особенно нарядными. Будет у них интересный разговор.
И вот на тот самый обед, в барскую столовую, пригласили ещё и крепостную с малышкой. Анастасия и Екатерина, морщась от отвращения, практически не скрывали, что они думают обо всём об этом. А Пётр Никитич, казалось, ничего не замечал.
Он был ласков с Таточкой, приветливо общался с дочерями… В конце концов, не выдержала Анастасия. Скомкав салфетку, она вскочила.
— С меня хватит, батюшка. При всей любви и уважении к вам, я немедленно уезжаю.
— И никуда ты не поедешь! – Гаркнул князь. – Сядь-ка на место!
В юности он был видным мужчиной – высокий, крепкий, ловкий. Успел повоевать, служил при Дворе, вступил в масонскую ложу…
Рано схоронил жену, которая подарила ему четверых детей, оплакал и единственного любимого сына Васеньку. Терпеть командный тон от дочерей он был не намерен. Поднявшись на ноги, он обвел взглядом всех присутствующих и заговорил:
— Рановато вы меня списать решили. – С насмешкой проговорил он. – Да ещё и начали попрекать меня «недостойным поведением». Можно подумать, что каждая из вас может похвастаться идеальной репутацией? Или вы думали, что я о ваших собственных делах не знаю?
Душенька Анастасия, расскажи-ка мне, как ты при Дворе прятала письма великой княгини Натальи Алексеевны? Как потворствовала ее отношениям с графом Разумовским, за спиной у ее мужа, цесаревича Павла Петровича? Не из-за этого ли императрица на тебя осерчала и попросила не являться во дворец?
Вспыхнувшая Анастасия хотела было что-то сказать, но отец ее перебил.
— А другая моя дочь, Екатерина? Не ты ли бросила собственного мужа и деток, побежала, сломя голову, за новым любимым? Императрица тебе запретила появляться в Петербурге… На дух не переносит даже упоминание твоего имени. Как тебе живется в Братцево, в незаконном союзе, который церковью не освящен?
Опустив голову, Екатерина не нашлась, что сказать.
— Так отчего же вы примчались сюда, стыдить старика-отца? – Грохотал князь Трубецкой. – Отчего решили, что вы лучше меня?
— Да мы так не считаем, папенька. – Дрожащим голосом отозвалась Анастасия. – Мы о тебе беспокоимся. Хотим уберечь от рискованного шага. От напасти. От дурного влияния.
На эти слова князь расхохотался.
— Самым рискованным моим шагом был тот, что я сделал четыре года назад. – Твёрдо произнес князь Трубецкой. – Когда ваша младшая сестра решила выйти замуж за сына нашего садовника. А я-то, недалекий человек, прогнал ее из дома. И отказался от нее! Было у меня три дочери, остались две…
Рухнув обратно в кресло, князь долго молчал. Обед закончился в абсолютной тишине.
Наутро, когда дочери собирались каждая к себе домой, князь прощался с ними холодно. А перед самым отъездом рассказал свою волю: он простит младшую дочь, Александру, что уехала с бывшим крепостным. И дочерей просит о том же – чтобы были добры с ней. А Таточка… про нее он тоже все придумал.
Очень скоро князь Пётр Никитич дал вольную своей дворовой Наталье. Отпустил на свободу и всю ее родню. А потом венчался с ней в местной церкви и официально признал их общую дочь. Девочке не могли дать дворянскую фамилию, и записали ее как «Березовскую».
А потом состоялось и примирение с младшей дочерью, с Александрой. «Пустился во все тяжкие», — говорили в столице про Трубецкого. А он только улыбался. В его доме, наконец, воцарился мир и покой. Счастье и радость. И на мнение остальных он больше никогда не оглядывался.
