Женечка была молодой, восторженной, влюблённой. И в пятьдесят лет главный гусар России, Денис Давыдов, понял, что пропал. Жена – практичная, сухая, слишком хорошо знакомая – необычайно злила его. Рядом с такими женщинами не хочется писать стихи!
Поэтому рядом с Женечкой он воспрял… Свои мимолетные увлечения он называл «аморетками», и список был длинным. Но Золотарёва не вписывалась в эти легкомысленные рамки. Никак.
— Помилуй, друг мой, пусть пухнут от голода. – Спокойно рассуждала жена. – У хорошего хозяина есть запас всегда. Ну а коли кто-то об этом не позаботился – пусть пеняет на себя.
Давыдов взорвался. Он стал красным, словно рак, и кричал, будто на пожаре. Обвинял свою ледяную и спокойную супругу в черствости, в равнодушии, в нарушении божьих заповедей… Как можно, говорил он, спокойно наблюдать, что крестьяне – голодают? Надо немедленно распорядиться и дать им хлеба. И всего, что попросят. Год выдался – голодный!
Софья Николаевна напомнила вспыльчивому мужу, что он женился на ней босой и без денег. А она принесла ему пятьсот душ крепостных, заводик и поместье. И не ему указывать, как вести хозяйственные дела. Давыдов снова вскипел и хлопнул дверью.
Его всегда обожали женщины. Бесстрашный удалец мчался мимо них на горячем коне и лихо закручивал усы. На лошади не так было видно, что он маленького роста. Гусарская форма шла ему, как никому. Он срезал саблей горлышко игристого под восторженные возгласы, а потом громко читал свои собственные стихи. И это все было прекрасно: и его выходки, и его поэзия, и он сам.
«Этот малец, пожалуй, рожден, чтобы стать военным. – Сказал про него знаменитый Суворов. – Не умру, пока не увижу, как он выиграет три сражения!»
Но это бравый представитель старого дворянского рода был беден. Да, герои 1812 года тоже сидели без денег! Поэтому-то и расстраивались его планы на брак, поэтому отцы семейств и не жаждали увидеть Давыдова своим зятем. А ведь о нем слагали легенды!
Как он предложил Багратиону создать то самое партизанское войско, как отпустил специально бороду, чтобы его принимали за своего (иногда случались казусы – крестьяне нападали на русских офицеров, потому что те говорили по-французски). Давыдов был личным врагом Наполеона, который приказал взять его живым и потом обязательно расстрелять…
После победы России, Давыдов стал терять интерес к ратному делу. К этому добавилось недовольство непосредственным начальством, и с 1820-го знаменитый гусар вышел в отставку. С Софьей Чирковой, дочерью генерала и наследницей, его познакомили друзья.
Под венец Давыдов шел со спокойным сердцем – жена не была ни музой, ни «амореткой». Но ему понравилась семейная жизнь: мягкий уютный халат и домашние туфли, поздний завтрак и возможность писать стихи в любое время, когда ему вздумается.
Быт лежал полностью на плечах Софьи Николаевны. Она заведовала и слугами, и имением, и детьми. Всего их было девять! Но шли годы, и в семье начались сложности. Многие со временем «притираются» друг к другу, учатся понимать и прощать, но у Давыдовых получалось совсем иначе.
Денис видел в жене ограниченную и скупую женщину, не способную на сострадание (пожалела хлеба крестьянам), Софья глядела на него, как на человека расточительного и бесполезного.
Зимой 1831-го бывший сослуживец позвал его в Пензу. Там-то Денис и познакомился с двумя сестрами Золотарёвыми – Женечкой и Полиной. Двадцатилетняя Женечка знала его стихи наизусть, отчего привела Давыдова в полный восторг. А какой она была чистой, нежной, кроткой!
Старый ловелас потерял голову. И писал Вяземскому:
«Золотарева как будто прорвала заглохший источник… Да и есть ли старость для поэта? И сердце забилось, и стихи явились, и теперь даже текут ручьи любви…»
Начиналось все, как с «амореткой», но скоро стало понятным – это сильное чувство. Сложное, пылкое, настоящее! Начались тайные встречи, потом разлуки – они ведь жили далеко друг от друга. Пользуясь каждым возможным случаем, Давыдов уезжал в Пензу.
А когда не мог приехать – писал. Разумеется, такие отлучки вызвали вопросы у Софьи Николаевны. Провести расследование оказалось очень легко, и в очередной раз, когда Давыдов собрался уезжать, жена зло сказала ему – пусть и не возвращается! Она все знает! Без него даже лучше!
Три года длились эти отношения, три самых лучших года в его жизни – так он писал об этом сам. Но теперь понял, что пора прекращать. Своей любовью обрубал будущее для Женечки, и он не мог сделать для нее ровным счетом… ничего.
— Верни мне только письма, мой друг. – Просил он.
Девушка заплакала. Нежная Женечка Золотарева была готова на все, даже оставаться тайной пассией Дениса, только бы он не бросал ее. Обратно Давыдов уезжал почерневшим и каким-то старым. С тех самых пор он больше не писал стихов.
Женечка вскоре приняла ухаживания давнего кавалера — драгуна Мацнева. Без всякой любви, только, повинуясь долгу, она вышла за него замуж. Расставание с любимой отразилось на здоровье знаменитого Давыдова, он стал потихоньку сдавать, и умер 22 апреля 1839 года.
Жена пережила его на сорок лет. О Золотаревой в семье говорить было не принято. Словно и не было, словно рассеялось, как дым.
