В заголовке — слова из письма, адресованного Ларисе Голубкиной, жене знаменитого актёра Андрея Миронова. Оно было отправлено кем-то из персонала гостиницы в Новосибирске. Что там произошло? О тайном романе актёра рассказала актриса Театра сатиры Людмила Гаврилова.
— Люся, почему Вы меня ненавидите? Что я Вам такого сделал? — Миронов улыбался своей фирменной лукавой улыбкой.
— С чего Вы взяли, что ненавижу? Отношусь ровно, по-дружески, — ответила Гаврилова.
— Ну отчего же только по-дружески? — Андрей взял Людмилу за локоток и перешёл на интимный шёпот.
В 1970-е попасть в труппу Театра сатиры было мечтой любого выпускника театрального ВУЗа. В 1973 году в коллектив взяли Людмилу Гаврилову и Александра Диденко, окончивших театральное училище имени Щукина. Валентин Плучек был восхищён молодыми актёрами, увидев их выпускной спектакль.
— Она будет играть у меня Сюзанну в очередь с Корниенко, а он заставит поволноваться Миронова! — Плучек довольно потирал руки.
Но Андрея Миронова, звезду Театра сатиры, заставила поволноваться и Гаврилова, только совсем в другом смысле. Спустя несколько лет их любовных отношений однажды на гастролях в Чехословакии он пригласил её на медленный танец в ресторане и, бережно обнимая девушку, прошептал ей на ухо:
— Ты должна знать: то, что было, я не забуду никогда…
Роман между ними ни для кого в театре не был тайной, а ведь любимец публики, которого отчаянно преследовали толпы поклонниц, совсем не произвёл впечатления на молодую актрису, когда она пришла в театр. Но Людмилу удивляло, какие сильные чувства вызывал знаменитый актёр практически во всех женщинах.
— Поклонницы Андрея, дежурившие у театра и грубившие актрисам, преображались, едва завидя Миронова: тихие голоса, робкие обожающие взгляды, смех как звон колокольчика, — вспоминала Людмила. — А как вздыхали по нему мои коллеги-женщины!
«Ах, иду по коридору, а там Андрюшей пахнет, его одеколоном! Я даже поплыла…» И всё это с придыханием, с закатыванием глаз. Но меня как мужчина он не привлекал, не мой типаж.
Миронов чувствовал её холодность и постоянно флиртовал с актрисой, избегавшей его. Но ему пришлось оставить заигрывания, когда Гаврилова вышла замуж за актёра Шавката Газиева и забеременела. Правда, не упустил случая съязвить, узнав, что Людмила взяла фамилию мужа:
— Ну какая же ты теперь Люся, если Газиева? Стоит подумать и над сменой имени, например, Гузель!
Однако, брак долго не продержался, сынишке не было и года, когда его родители развелись по причине того, что Газиев не работал, пока жена разрывалась между театром и драматическим кружком, который вела для заводских рабочих. Люсе было стыдно за свой неудавшийся брак, в театре года два не знали о её разводе.
Узнав, что Люся стала свободной, Миронов возобновил свои ухаживания, проявляя очень уж настойчивое внимание к молодой женщине. И однажды на гастролях в Новосибирске Гаврилова сдалась.
— Налетел на меня как вихрь, схватил за руку и потащил к своему номеру. Втолкнув внутрь, запер дверь, а ключ бросил за шкаф. Взглянула ему в лицо — и не на шутку испугалась: глаза бешеные, ноздри раздуваются. Я требую выпустить меня, а у него глаза вдруг сделались кроткими и несчастными: «Давай я кофе сделаю…»
И я почувствовала себя виноватой: «Чего над мужиком издеваюсь? Если бы у меня перед кем-то обязательства были, тогда понятно, но я же свободна…» Ах, какая у нас была упоительная ночь!
Конечно, на гастролях ничего не скрыть, и Татьяна Егорова, с которой актёр долгие годы тайно встречался, ревниво смотрела на новую пассию возлюбленного. А по возвращении гастролёров в Москву супруга Миронова Лариса Голубкина получила письмо с новосибирским штемпелем, якобы, от горничной гостиницы, где располагались актёры.
— От имени всего коллектива выражалось возмущение поведением артиста Андрея Миронова и артистки Людмилы Гавриловой, которая проводила в номере вышеназванного кумира ночи напролёт… — актёр пересказал Люсе содержание письма. — Это дело рук Егоровой.
— А Лариса что? — испуганно спросила Людмила.
— Она мудрая женщина, — с восхищением ответил Андрей. — Пробежала глазами первые строчки, сказала: «Фу, гадость какая!» — и отдала мне: «Порви и выбрось».
Гаврилова рассказывала в интервью, что тоже прониклась восхищением к Голубкиной. Она поняла, что её брак с Мироновым держится на уважении к личности и свободе другого. Правда, Людмиле казалось, что в таком браке-партнёрстве Андрею случалось ощущать огромное одиночество, вот он и искал нежную женскую душу, как у неё, чтобы отогреться рядом.
А ещё он помог получить ей шикарную московскую квартиру! Актриса была родом из Калуги, и руководство театра написало прошение к властям с просьбой решить жилищную проблему. С этим письмом Гаврилова отправилась к чиновникам вместе с Александром Ширвиндтом и Андреем Мироновым.
— Андрей взял инициативу в свои руки, — вспоминает актриса. — Проявил всё своё обаяние! И главный начальник сдался. Через неделю я получила ордер на квартиру в районе Сретенки.
Миронов и Гаврилова встречались в течении трёх лет, пока актриса не влюбилась так, как никогда в жизни! Причём, в того самого Александра Диденко, однокурсника, с которым одновременно пришла в театр и которого знала в общей сложности почти пятнадцать лет. Всё случилось во время их гастролей по Поволжью. Говорила, что впервые узнала с ним, что такое страсть, а Андрея начала избегать.
— Люся! — Миронов позвал её в гримёрку и усадил напротив. — Скажи мне откровенно, я же всё вижу: ты влюбилась?
— Да… — Людмила потупила глаза.
— Я его знаю?
— Нет, Андрюша, ты его не знаешь, — Гаврилова мечтательно улыбнулась.
С Александром Диденко их брак продлился всего несколько лет. В основе его лежала страсть, бурлили эмоции, супруги бесконечно скандалили, то расходясь, то сходясь снова. Наконец, им надоели эти эмоциональные качели, и они развелись. Позже он погиб в автокатастрофе.
Пережила она и Андрея Миронова. Сейчас Людмиле Гавриловой 71 год. В гостиной её уютной квартиры висит большой портрет актёра.
— Осенью 87-го, когда начался новый театральный сезон, уже без Андрюши, я проходила мимо костюмерной и увидела у стены этот портрет, — вспоминает актриса. — В театре лопнула труба, залило костюмы.
Попал в воду и портрет. Пожилая костюмерша, которая одевала Андрея перед спектаклем, а в антрактах приносила ему кофе, расстроенно сказала мне: «Люся, возьми его, ради бога! Хоть сохранишь…»
