Старуха ловко подхватила мальца на лопату, да и отправила в печь. Молодая мать с тревогой следила за ней. Мгновением позже вынырнула лопата наружу, а потом снова отправилась в горячее лоно. Запеченные дети в деревнях не были редкостью. И шли на это родители только от крайней нужды.
Множество поверий существовало на Руси. Если малыш начинал много хворать или капризничать, была традиция класть его на порог дома. Считалось, что там, от порога, он наберется сил от своих предков. Дело в том, что еще в языческие времена принято было умерших предавать огню, а потом засыпали пеплом место под порогом. Вот поэтому имелось у порога еще и сакральное значение.
До сих пор мы говорим друг другу: «Не стой на пороге!». Откуда это? Вот из тех самых давних времен. Порог – для своих, он только домочадцам «помогает». А остальным на нем делать нечего.
Если дети рождались слабыми или недоношенными, существовал обычай «запекать» или «припекать» малышей. Каким образом? Конечно, с помощью русской печки! Печь стояла в каждом доме, печь была центром дома, и с ней было связано множество поверий.
От тепла печи грелись и члены семьи, и домашние животные. Зимой, в особенную стужу, в дом могли забрать птицу или новорожденных телят, поросят. Опять же, чтобы не замерзли.
Печку считали помощницей, душой дома. «Запекать» детей придумали еще в дохристианскую пору, но соблюдали обычай и спустя много сотен лет после крещения Руси. Если понимали, что новорожденный младенец может умереть, то прибегали к помощи печки, как к последней надежде. Мать сама редко в этом участвовала, она была наблюдающей стороной.
Иногда для «запекания» звали местных знахарок. Часто лопату брала в руки старшая родственница: бабушка, свекровь, старшая замужняя сестра. Считалось, что лучше всех управляется с печкой та, что сама является хозяйкой. Так что незамужних до обряда не допускали.
Надо было аккуратно положить закутанного ребенка на лопату, да и отправить в печь. Разумеется, соблюдали все меры предосторожности – чтобы печка была ни раскаленной, ни ледяной. Идеальным было, чтобы «запекание» проводили ближе к полуночи, или посреди ночи, когда печь достаточно прогрелась, но уже не дышала жаром.
Иногда при этом читали особенный «приговор». Повторить ритуал нужно было трижды – сначала один раз отправили малыша в печь, затем вытащили его, и потом еще два раза. Потом мать забирала ребенка и укладывала его в колыбельку, искренне надеясь, что «запекание» прошло успешно. И быть малышу после этого здоровым и крепким.
К подобным обрядам церковь всегда относилась неодобрительно, но даже крещеные люди следовали обычаям предков. Считали, что добрые духи способны их защитить, если все остальные методы оказывались бессильны.
В глухих деревеньках, где до ближайшего храма еще надо было доехать (а попробуй это сделать в пору весеннего или осеннего бездорожья!), старые ритуалы поддерживались намного тщательнее. Это в селах мать и отец слабенького малыша бежали первым делом к священнику, а в местечках поменьше вспоминали о старых проверенных способах справиться с бедой.
Христианские обычаи и языческие верования существовали бок о бок на протяжении многих столетий. Еще в девятнадцатом веке о «запекании» писали русские исследователи крестьянского быта. Запеченные дети, считали в провинции, если выживали, то становились особенно сильными и способными.
Как тут не вспомнить Бабу Ягу! Она ведь тоже «прославилась» в наших сказках как раз по этой причине — была любительницей «запекать» малых детишек. Историки до сих пор однозначно не определились, кем считать Бабу Ягу.
По многим интересным деталям, которые находят этнографы в сказаниях и устных пересказах старых легенд, складывается картинка, что совсем не такой страшной была эта самая Костяная Нога. Целительница, знахарка, старая мудрая женщина. Но вовсе не такая страшная. Это позже, в адаптированных сказках, она стала казаться сердитой.
Может быть, и запекала она детей для другой цели — чтобы вылечить их? Избавить от дурного глаза? А только потом придумали историю, что она ими, якобы, лакомилась?
Интересно, что похожие с запеканием традиции были и в Болгарии, и в Богемии. Там тоже к семейному очагу подносили детей, если им требовалась защита или излечение. И – опять же! – это отсылка к старому ритуалу поклонения огню. Как первобытный человек радовался пляшущему пламени, и благословлял его, так и в средневековье считали, что от огня – сила, здоровье, спасение.
Кстати, печка в русской традиции была еще и символом семьи. Если отправлялся солдат на службу, то прощаться шел не только с родителями, но и с печкой. А иногда отколупывал кусочек от нее – на память, как оберег. И хранили его, сколько было возможно.
Детишки перед тем, как побежать учиться, бежали к печке и просили: «Печка-матушка, благослови!». И невеста уезжала в чужой дом, где должна была пройти вся ее будущая жизнь, тоже обязательно поклонившись печке. Той, что защищала ее, берегла, давала ей тепло. Или к той, где и ее саму когда-то спасли – трижды запекли на большой лопате.
