Нехорошо Агафья смотрела на сестру – исподлобья, недобро. А Поля словно ничего и не замечала. В сентябре 1866 года она собиралась замуж, и было ей девятнадцать лет. К несчастью для Агафьи, младшая выходила раньше старшей! Потому-то к девушке и прилепилось прозвище – «бракованная»!
«Наш петушок не нажил гребешок, а туда же – кукарекает!» — Говорили в деревнях. Дескать, младшие должны знать своё место. Родителей уважать, старшему брату поклониться. Среди сестёр старшинство тоже имело значение: если в доме подрастало несколько невест, сначала выдавали замуж первую.
Но бывало такое, что на старших кавалеры не заглядывались. Не спешили к ним свататься. Иногда мешал заметный изъян во внешности, иногда – характер. Сговорчивых и терпеливых чаще выбирали. А если младшенькая была ещё и красавицей…
Тогда шансы у старшей сестры становились ещё меньше. И вздыхала мать украдкой: неужели быть дочери – изгоем-перестарком?
В 1830-м году император Николай I изменил своим указом возраст для вступления в брак. Венчать двенадцатилетних отныне было нельзя! Девушек считали невестами с шестнадцати, юноши могли идти к алтарю с восемнадцати лет.
Впрочем, в крестьянской среде совсем юных невест выдавали редко. Ведь брали в дом не только жену, а ещё и работницу. Какой прок от маленькой девочки? А восемнадцать-двадцать лет считали самым лучшим возрастом: и детей способна выносить, и в доме прибраться, и в поле выйти… Идеальная женщина!
Однако и засиживаться было нельзя. «Браковка!» — Шипели вслед той, что в возрасте за двадцать не обрела семью. «Прокисшая», — добавляли соседки. «Агафья-то Кузнецова – перестарок!» — Могли хохотать более юные девушки.
Прекрасно зная об этом, родители старались как можно скорее выдать замуж ту, что достигла нужного брачного возраста. Иначе засидится, а кто её потом возьмет? Лежалый товар никому не нужен. И если в доме одновременно находились несколько невест, пытались выдать всех по очереди, по старшинству.
Ну а ежели время шло, сроки поджимали, и сваты желали забрать только младшую – нехотя шли и на это.
Так и получилось, что хорошенькая синеглазая Полюшка вышла замуж в девятнадцать лет. А её двадцатитрёхлетняя сестра моментально получила прозвище: «Бракованная». Ведь не взяли её? Значит, что-то не так. Ждала-ждала жениха, да не выждала.
Обидно было Агафье. Злилась на младшую сестру. Выскочила впереди старшей! Но родители убеждали Агафью – нельзя было иначе. И у Поли возраст подошёл! Что хорошего было бы, если бы в родительском доме состарились сразу две дочки?
«Браковки» частенько становились посмешищем округи. В Тульской, Тверской, Калужской, Московской губерниях, придумывали для них разные прозвища – «большуха» и «девуниха», «однокосая» и «мытарка». Когда младшая шла замуж раньше первой дочери, это был почти что крест на будущем «девунихи». Не смотрели на «бракованных», не считали их подходящей парой.
Оттого развелось много поверий, как снять с себя этот приговор, избежать косых взглядов. Говорили в старину, что «большухе» надо явиться на свадьбу младшей сестры, да сплясать босиком. Тогда, дескать, от неё отлепится это предопределение – вековать одной до старости. Знахарки советовали ещё и заговор специальный при этом повторять. Агафья Кузнецова так и поступила.
Несмотря на всю обиду, на всю злость, накопившуюся из-за замужества Поли, пришла на её праздник и танцевала до упаду. Годом позже позвали замуж и её – вдовый расстриженный священник из соседнего села сделал предложение.
А вот к женитьбе братьев прозвища не имели никакого отношения. Если младший брат женился прежде, чем выдали старшую сестру, то позора в этом не видели. «Браковкой» девушку не звали.
Не всем находились мужья. Не было такого, что невест и женихов поровну. Как в известной песне: «На десять девчонок по статистике девять ребят». В иных губерниях перекос был очень сильным.
Так что, когда в 1897 году провели перепись населения, выяснилось: больше тридцати процентов девушек в Ярославской губернии замуж не вышли. И не потому, что хворые или бедные, некрасивые или ненужные. Не было мужчин подходящего возраста!
Во Владимирской губернии незамужних девушек оказалось около двадцати процентов. «Бракованные» часто оставались с родителями, а многие переходили в дом своих более счастливых братьев и сестёр, чтобы помогать, чтобы нянчиться с малышами.
К таким помощницам относились по-разному: кто-то попрекал куском хлеба, а в других домах, наоборот, уважали. Ведь «большухи» частенько брали на себя огромную часть обязанностей.
