Крестьянская девушка карабкалась на столб, а внизу хохотали кавалергарды. Задрав головы, они снова прыскали от смеха – под юбками всё было видно! Девушки из народа не носили панталоны… Эту забаву – позор за новый сарафан – придумала графиня Юлия Самойлова. В её поместье «Графская Славянка» так развлекались на исходе лета 1835 года.
От роскоши этих мест захватывало дух. Богатейшая наследница, графиня Юлия Самойлова, в 1835-м году закончила основательную реконструкцию своего поместья. Сергей Львович Пушкин, отец поэта, побывав в гостях у графини, громко восторгался красотой угодий:
«Невозможно представить себе ничего более элегантного… Все ходят смотреть на это… Ванная комната вся розовая, и волшебством цветного стекла, заменяющего окно, все там кажется светло-розовыми, и сад, и Небо… Говорят, это напоминает Небо Италии…»
Каждый хотел попасть в гости к графине. В то лето у неё не прекращались праздники: приёмы, балы, маскарады, пикники… К концу сезона пресыщенное общество уже не знало, чем себя развлечь. И тогда красавица Самойлова, в которую был влюблён знаменитый живописец Карл Брюллов, придумала новую шутку. Насколько грубой она окажется, никто даже не подумал.
«Там поставили шест с призами – на нём висел сарафан, — писала Ольга Павлищева, родная сестра Александра Пушкина, — а ещё и повойник… И надо было вскарабкаться наверх, и достать его».
Деревенские гулянья для крепостных объявили выходным днём. Все, кто работал у графини, могли угоститься пирожками и напитками. А девушкам и женщинам предложили посоревноваться за новые наряды. Желающих нашлось немало. Надо сказать, что такие шесты с подарками обычно устанавливали на Масленицу, но забава эта предназначалась исключительно для парней.
Высокородные гости Самойловой стали наблюдателями этого странного зрелища: как простые крестьянки пытаются взобраться на верхушку столба, чтобы заполучить нарядный сарафан. Столичная публика хохотала в голос, глядя на усилия молодых девчонок. А кавалергарды заняли самую интересную наблюдательную площадку – прямо под шестом.
Подоткнув юбки, скинув лапти, девушки старались изо всех сил. И даже не подумали, какое зрелище открывается внизу. У них ведь не было лишних юбок под сарафанами. И панталон не было в помине! Неудивительно, что приглашенная публика умирала от смеха.
Увы! Множество попыток оказались напрасными. Раскрасневшиеся, вспотевшие, уныло возвращались крестьянки домой. И только одна крепостная, полная повариха сорока пяти лет, вдруг показала невероятную прыть – за несколько минут ловко добралась до кулька с сарафаном и повойником. Добыла ценный приз на глазах у десятков зрителей!
Графиня Самойлова великодушно подарила победительнице ещё и серебряный рубль. Гордая повариха отправилась восвояси с обновкой и деньгами. Но… её муж, которому лакеи уже рассказали об этом конкурсе, и о том, как весело переговаривались кавалергарды, когда повариха ползла наверх, был взбешён.
Схватку за новый сарафан он расценил очень правильно – это же позор! Гнев свой он обрушил на супругу, едва она появилась на пороге.
В тот вечер несчастная повариха горько плакала в уголке. Синяки она потом долго прятала под накидкой, а сарафан и повойник, добытые в честном поединке, медленно догорали в печи.
Историю же о развлечении в Графской Славянке быстро донесли до столицы. Возмущенных голосов было много. Говорили об унижении человеческого достоинства, о снобизме кавалергардов и о совершенно недостойном поведении Юлии Самойловой. Поскольку шумные вечеринки в поместье продолжались еще долго, в дело пришлось вмешаться императору Николаю I.
Через посредников он дал понять Самойловой, что не приветствует её забавы. Пробыв ещё недолго в Графской Славянке, Юлия решила уехать за границу, в Милан. Ни в Петербурге, ни в Москве, её не очень-то хотели видеть, а у поместья появилась не самая приятная репутация.
Дальнейшая судьба поварихи – к сожалению! – остается неизвестной.
