Авдотья зарделась: предложение барского сынка было весьма неожиданным. Она внимательно посмотрела на Ивана, с изумлением отметив, что барчук тоже покраснел, прямо как девчонка. Крестьянке стало приятно: знать, правду говорят, что она красавица, раз хозяйский сынок на нее так смотрит, да смущается.
Не смутился бы — тут же от ворот поворот получил бы. А так…
Они шли по тенистой аллее. Впереди виднелась беседка.
«Скажу Вам, что я нашел здесь — догадайтесь что? — свою дочку, 8 лет, разительно на меня похожую… Глядя на это бедное маленькое создание, я почувствовал свои обязанности по отношению к ней, и я их выполню — она никогда не узнает нищеты, я устрою ее жизнь, как можно лучше».
Эти строки содержались в письме, отправленном 9 июля 1850 года 32-летним русским писателем Иваном Сергеевичем Тургеневым из Москвы в Париж. Предназначалось письмо возлюбленной Ивана Сергеевича, 29-летней испано-французской певице Полине Виардо.
Дочку, которую Иван Сергеевич «нашёл» в своем родовом имении Спасское-Лутовиново, звали Пелагея. Девочку родила в 1842 году белошвейка Авдотья Ермолаевна Иванова.
В год знакомства с Тургеневым Авдотья была милой, невысокой блондинкой с правильным русским лицом, светло-карими глазами и пухлыми, яркими губами. Авдотья принесла барыне Варваре Петровне Тургеневой свою работу. Здесь-то ее и приметил 24-летний Иван.
Молодые люди разговорились, и Тургенев, как сказано в мемуарах О.В. Аргамаковой, «предложил ей свои ласки». Авдотья согласилась «принять ласки» барчука. В дом Варвары Петровны Иван красавицу вести никоим образом не мог, поэтому они нашли уединение в одной из отдаленных беседок в усадебном саду.
Тургенев вскоре уехал в Париж, и даже думать забыл о белошвейке из Спасского.
Между тем, Авдотья родила девочку, которая стала крепостной Варвары Петровны Тургеневой. Маленькая Пелагея росла в Спасском. Дворовые люди Варвары Петровны сызмальства обзывали девочку «барышней», крестьянские дети смеялись над ней и даже колотили.
Барыня, обратив внимание на разительное сходство Пелагеи с ее сыном, немедленно отправила Авдотью Иванову из Спасского в Москву: свою дочь белошвейка больше не видела.
Пелагею Варвара Петровна поселила на барском дворе с прачками, где девочке приходилось выполнять тяжелую работу.
Варвара Петровна устроила из знакомства сына с его крестьянской дочкой целое «представление»:
«Она вызвала Ивана Сергеевича из-за границы и при свидании, протягивая одну руку для поцелуя, а другою указывая на девочку, букою высматривавшею из-под стола стенного зеркала, спросила:
– Это твоя?!
После секундного размышления Иван Сергеевич отвечал:
– Если родная мать говорит мне, что моя – значит моя». — О.В. Аргамакова.
Тургенев сразу же признал дочь, и был шокирован тем, что его мать содержала внучку на правах крепостной, унижала ее, нагружала тяжелой работой.
Иван Сергеевич, который в те годы уже был безнадежно, жречески влюблен в Полину Виардо, написал любимой женщине письмо, в котором просил ее совета насчет Пелагеи:
«Скажите мне, что вы обо всем этом думаете и что я должен сделать – я хочу отдать ее в монастырь, где она пробудет до 12 лет – там и начнется ее воспитание. Мне хотелось бы, чтобы вы дали мне совет – я буду так счастлив ему последовать».
Через некоторое время пришел ответ от Виардо. В своем письме Полина справедливо отметила, что в России у девочки никогда не будет шанса выйти из «фальшивого положения». Певица предложила Тургеневу отправить Пелагею в Париж, где она будет воспитываться в доме Виардо и с детьми Виардо.
Это было потрясающе! Иван Сергеевич признавался, что плакал, читая письмо от любимой женщины.
Так затравленная маленькая прачка с барского двора мадам Тургеневой отправилась в Париж. Правда, ехала она во Францию не как Пелагея, а как Полина (Полинет) — такое имя дал ей отец.
Тургеневу пришлось временно остаться в России: 16 ноября 1850 года в возрасте 62 лет скончалась его мать, Варвара Петровна. Необходимо было решать вопросы с наследством, с усадьбой, с многочисленными крестьянами.
Во Францию Тургенев приехал лишь через шесть лет. Полинет было не узнать: крестьянская русская девочка превратилась в четырнадцатилетнюю француженку. Дочка Ивана Сергеевича даже не помнила родного языка. Автор строк о «великом, могучем, правдивом и свободном русском языке», написал после встречи с дочерью:
«Моя дочка очень меня радует. По-русски забыла совершенно — и я этому рад. Ей не для чего помнить язык страны, в которую она никогда не возвратится».
Единственное, что огорчило Тургенева до глубины души: Полинет не нашла общего языка с Полиной Виардо. Девочка так и не прижилась в чужой семье, и очень ревновала отца к французской певице. Иван Сергеевич, остро чувствовавший холодок между дочерью и своей возлюбленной, всячески пытался «подтолкнуть» Полинет к Полине:
«Ты будешь рада вновь ее увидеть, не правда ли? Я хочу дать тебе поручение, которое тебе будет приятно: …поцелуй ей покрепче обе руки за меня».
Но девочка-подросток отказывалась целовать руки Виардо, как много лет делал ее отец. Полинет жаловалась отцу на Полину за то, что та не берет ее на прогулку, как своих собственных дочерей. Тургенев в ответ упрекал дочь за обидчивость, раздражительность и неблагодарность.
Неприязнь Полинет к Виардо росла и, в конце концов, французская певица отдала девочку в частный пансион. Тургенев в тот момент находился в России. Возвратившись во Францию, он забрал Полинет из пансиона и поселился с нею в съемном доме. Для девочки была нанята английская гувернантка Иннис.
Поразительно, но из-за этой гувернантки русская литература едва не лишилась двух самых ярких своих представителей.
Оставив Полинет с Иннис, Тургенев снова отправился в Россию. Помимо прочего, он заглянул в имение к старому другу Афанасию Фету, где как раз гостил молодой писатель граф Лев Николаевич Толстой.
В присутствии Фета писатели разговорились о России, о Европе. Афанасий Афанасьевич вспоминал впоследствии:
«Зная важность, которую в это время Тургенев придавал воспитанию своей дочери, жена моя спросила его, доволен ли он своей английской гувернанткой. Тургенев стал изливаться в похвалах гувернантке и, между прочим, рассказал, что гувернантка с английской пунктуальностью просила Тургенева определить сумму, которой его дочь может располагать для благотворительных целей.
«Теперь, — сказал Тургенев, — англичанка требует, чтобы дочь моя забирала на руки худую одежду бедняков и, собственноручно вычинив оную, возвращала по принадлежности».
— А это вы считаете хорошим? — спросил Толстой.
— Конечно, это сближает благотворительницу с насущной нуждой.
— А я считаю, что разряженная девушка, держащая на коленях грязные и зловонные лохмотья, играет неискреннюю, театральную сцену.
— Я вас прошу этого не говорить! — воскликнул Тургенев с раздвигающимися ноздрями.
— Отчего же мне не говорить того, в чем я убежден? — отвечал Толстой.
Не успел я воскликнуть Тургеневу «Перестаньте!», как бледный от злобы, он сказал: «Так я вас заставлю молчать оскорблением».
В результате оскорбленный Толстой вызвал Тургенева на дуэль. Писатели, которые с детства обожали охоту, должны были стреляться из ружей на опушке леса. К счастью, Фету, его супруге Марии Петровне и шурину, литературному критику В.П. Боткину, удалось примирить писателей. Кровопролитие не состоялось, а Тургенев возвратился в Париж к Полинет, которая невольно едва не стала причиной большой трагедии.
Во Франции Иван Сергеевич продолжил свое «жреческое служение» Полине Виардо. Своя, настоящая семья у писателя так и не появилась, он вечно ощущал себя приживалом и «третьим лишним». Однако, любя Виардо до безумия, он не мог жить иначе.
В 1859 году 17-летняя Полинет Тургенева повстречала 24-летнего стеклопромышленника Гастона Брюэра. Девушка познакомила отца с молодым человеком, и Тургенев одобрил выбор дочери.
Вскоре состоялась свадьба, потребовавшая от Ивана Сергеевича огромных затрат: только в качестве приданого писатель выделил молодым 150 тыс. франков.
Брак Полинет поначалу был вполне благополучным. Гастон был ласков и внимателен, помощь отца сглаживала все финансовые проблемы. Единственное, долгое время мадам Брюэр не могла забеременеть.
Наконец, в 1872 году Полинет родила супругу дочь Жанну, а Тургеневу — внучку. Иван Сергеевич был совершенно счастлив этому событию. Через три года семейство Брюэр пополнилось еще одним ребенком — сыном Жоржем Альбером.
Уже в начале 70-х стекольная фабрика Гастона начала испытывать серьезные трудности, а к 1875-му году предприятие находилось на грани банкротства. Тургенев, насколько это было возможно, помогал зятю, но скромные возможности писателя не могли спасти от разорения целую фабрику.
В семье Брюэр начались скандалы, порой совершенно чудовищные. Иван Сергеевич в сердцах писал своему другу П.В. Анненкову:
«Гастон умудрился пустить на ветер даже те деньги, которые я полагал упрочить за моими внуками, стал пьянствовать, грозить то себя убить, то ее — и теперь я ежедневно ожидаю, что она прибежит сюда со своими детьми, я должен буду ее прятать».
Так и получилось: Полинет бросила мужа и, по совету и с помощью отца, сбежала в Швейцарию. Гастон искал жену, даже приходил угрожать Тургеневу.
В Швейцарии Полинет с детьми жила у мадам Делессер. Содержание дочери и внуков полностью легло на Ивана Сергеевича. Седовласый, исхудавший, больной писатель терпеливо тянул свою лямку.
Внуки были для Тургенева источником радости. Он состоял в переписке с маленькой Жанной, учил ее иностранным языкам, просил любить и уважать маму.
Даже после того, как болезнь уложила Тургенева в постель, лишила возможности писать, он продолжал заботиться о дочери и внуках.
Увы, Иван Сергеевич совершил в конце жизни одну большую ошибку. Он свято верил, что Полина Виардо, если он передаст ей свой капитал, будет заботиться о его дочери и внучатах.
22 августа 1883 года на смертном одре 64-летний Тургенев все деньги и права на произведения отписал Полине Виардо. Дочери не оставил ничего, надеясь только на нее, на любимую святую Полину.
Но Полина оказалась не святой. Нет, она, возможно, выделяла бы дочери и внукам Тургенева какое-то содержание, но Полинет, узнав о поступке отца, подала на Виардо в суд. Процесс был проигран, а разозленная Полина Виардо оставила бывшую воспитанницу без средств к существованию.
Полинет была вынуждена давать уроки музыки. Когда Жанна Брюэр подросла, она сменила мать в качестве основного кормильца семьи: девушка давала уроки музыки и иностранных языков.
В 1919 году дочь Полинет Брюэр урожденная Тургенева скончалась в возрасте 76 лет.
Ее сын Жорж Альберт так и не женился, и умер в 1924 году в возрасте 49 лет.
Жанна Брюэр свято берегла воспоминания о дедушке, а письма Тургенева к ее матери помогли мадмуазель Брюэр выжить в суровые 40-е годы. Жанна умерла в Париже в 1952 году в возрасте 80 лет. С ее смертью тургеневский род по линии Ивана Сергеевича пресекся, ведь любимая и святая Полина Виардо так и не родила писателю ребенка.
Так сложилась жизнь крестьянской девочки, дочери великого писателя, ставшей настоящей француженкой, но, к сожалению, не обретшей настоящего счастья.
